Всадник по имени Смерть: Всадник, бледный как Смерть

Россия начала века потрясена новой серией жестоких террористических актов, направленных против крупных государственных деятелей. В центре повествования — «Боевая организация», действующая в Москве по заданию Центрального комитета с целью убийства Великого князя. Их четверо: молоденький студент Ваня, пришедший в террор из соображений, по его мнению, возвышенных и идейных, никого еще не убивший, искренне совмещающий свою веру в террор с верой в Бога, чуждый слепой тотальной жестокости, сам по сути жертва; простой рабочий Федор, жену которого забили нагайками на демонстрации, ненавидящий дворянство за незаслуженное богатство; Эрна, женщина с трагической судьбой, изготовляющая для группы бомбы, непонятно зачем примкнувшая к движению, может быть, только из-за любви к руководителю группы Жоржу; сам Жорж, человек на этом пути не новый и не случайный, его внутренний мир уже изуродован, в обычную жизнь ему не вернуться, он еще ищет любовь, но возможно ли это...

Зачем каждый из них пришел в террор? На этот вопрос они отвечают в течение всего фильма, отвечают всей своей жизнью, которая у большинства из них совсем коротка — многие погибают на первом же задании, так и не успев ничего осознать, понять, пережить. В полной мере проходит этот путь только Жорж. Именно в его сознание пытаются проникнуть авторы фильма вместе со зрителем. Мир человека, сначала жаждущего мщения, освобождения, борьбы, потом просто одержимого идеей убийства, наконец, убившего ради себя самого и оказавшегося в совершенной пустоте. «Террор — это способ сокрушить государство силами одного человека, это даёт свободу» — рассуждают герои фильма. Но свобода эта — скорее всеобщее опустошение, внутренняя гибель.

«Всадник по имени Смерть» — фильм очень сложный, смотреть его — тяжелая работа, он не отпускает, держит в постоянном мучительном напряжении. Кадры сплошь состоят из крупных планов — лица, будто бесстрастные и вместе с тем крайне напряженные: эти капли пота на лбу, эти дрожащие губы, ищущие глаза, намеренно неглянцевая, царапающая ухо дикция рассказчика — игра настолько точная, что это почти невозможно выносить.

В картине всего одна подчеркнуто кровавая сцена, всё-таки это террор, и кроме самих террористов с их недоступным внутренним миром, есть еще жертвы, и что самое ужасное в терроре — не только прямые, но и неизбежные случайные, ни в чем не повинные. Тут режиссёр короток, но беспощаден к зрителю, снимая оказавшегося рядом с взрывом человека, не кричащего, не голосящего, но растерянно, удивлённо шевелящего кровавым обрубком вместо руки — такое смотреть тяжелее, чем прямо выраженное страдание.

В целом же эстетика фильма очень театральна: и крупные планы, и необычайно выразительные лица, и подчеркнуто тихие диалоги — всё внимание зрителя обращено на актёрскую игру. В эту же канву ложится и особенный антураж — группа проводит свои встречи в трактире, где на сцене пляшут танцовщицы с преувеличенно раскрашенными, почти нарисованными лицами. В первый раз участники группы встречаются в масках, их застывшие черты и приглушенные голоса, а также музыкальные вставки c представлением на сцене создают ощущение не то лицедейства, не то какой-то дьявольской пляски.

Уровень психологического напряжения, погружения героя в свой внутренний мир, граничащий с болезненностью и помешательством очень близок к Достоевскому, именно так нужно было бы его экранизировать — донести до зрителя весь психологизм героя, его мироощущение, не дать остаться в стороне, втянуть в это помимо его воли, измучить, и только потом отпустить. Так и действует Карен Шахназаров, не щадя зрительские души и поворачивая под совершенно другим углом безусловно болезненный, но казалось бы давно известный всем сюжет.

Это как раз то самое русское кино, которое и не умерло, и не потеряло лицо в погоне за коммерческим успехом. Это то кино, которое сохранило свою силу и своё мастерство — продемонстрировав высший профессионализм в возможности воздействия на аудиторию постановкой и актёрской игрой в сочетании с чистотой и художественностью построения кадра. Среди множества современных работ, пусть неплохих, пусть подающих надежды, пусть моментами талантливых, но не дотягивающих до уровня чистого профессионализма, «Всадник по имени Смерть» — редкое настоящее искусство кино, работа мастера.

Побольше бы таких картин, и у нашего кинематографа было бы не только прошлое и будущее, но и великое настоящее. А если бы еще информационную поддержку научились обеспечивать, не ограничиваясь редкими интервью там и сям, то и вообще настало бы нам счастье.

До встречи в кино!