Дурное воспитание: Протестные католики. Кино цвета маренго

Вот и «Дурное воспитание» — это сюжетный вызов, облечённый в спокойную форму, тема, которую сложно простить, будь ты хоть стократ всемирно известный мастер. Представьте себе, что у нас во времена СССР сняли бы фильм о том, как мальчик был изнасилован вожатым в пионерском лагере, стал бы голубым и умер впоследствии от передозировки в притоне для «мужчинок по вызову», а его младший брат, узнав об этом, пошёл бы шантажировать бывшего вожатого, а нынче секретаря обкома комсомола, кроме того, у старшего брата был в лагере ещё и любовник… Представляете?

Так вот, Альмодовар снял свой фильм на полутонах, посреди обшарпанного каменного муравейника, без единой непозволительной сцены (разве что если брать по меркам каких-нибудь восьмидесятых…), на материале воспоминаний своего детства, проведённого в католическом колледже для мальчиков, точно таком же, как в фильме. То есть католическая церковь может быть сколь угодно оскорблённой такой постановкой вопроса, но в фильме нет ни грамма оскорбления. Альмодовар рассказывает то, что есть, без прикрас и без специально выверенного цинизма, каковым славятся конъюнктурщики от скандального кино. Режиссёр чужд скандала. Он чужд и пустых мистификаций. А чего же он ищет в своём фильме, показывающем, по его словам, «только то, что было на самом деле». Он ищет свою собственную версию реальности, такой, какой он её видит.

А видит он фильм в фильме, когда актёр, изображающий своего брата в жизни, играет героя рассказа своего брата в кино, и этот рассказ перетекает из одной придуманной реальности в другую вместе со своими героями. Виртуальность жизни в католическом приходе, где мальчики тоненькими голосами поют псалмы обедающим священникам, а те умиляются и пускают слезу. Где бывший любовник и брат убивают актёра-травести, а тот печатает на машинке последнее письмо своей первой любви, обещая вылечиться от наркомании и сделать себе косметическую операцию.

Этот мир представляется сказкой, с театром травести-имитаторов, с красиво бултыхающимися в речке маленькими мальчиками, с песнопениями и тайными походами в кино, чтобы побыть вдвоём — наедине со своей детской любовью, которая уже не кажется противоестественной. Но сказка эта страшна. Тут люди теряют почву под ногами, погружаясь в трясину греха, совершённого некогда не ими, тут предают снова и снова, наслаивая ложь на ложь, тут погибают бессмысленно, заканчивая такую же бессмысленную жизнь. Тут даже любовь горька, как яд, отравляющий всё живое, что есть в человеке.

Два героя фильма остаются в финале живы, благополучно разойдясь по сторонам. Один продолжает снимать фильмы, другой сначала оказывается в лучах славы, а потом снова теряется в тени своей тайной жизни, в которой не одна смерть и не одно предательство. Дурное воспитание, скажет зритель, и не угадает. «Дурное воспитание» — фильм не о людях, а об обществе, которое достаточно цинично, чтобы создавать такие мирки саморазрушения, и достаточно порочно, чтобы оставлять всё, как есть.

Альмодовар который раз преподнёс нам урок вкуса, не пользуясь подпоркой в виде надписи «основано на реальных событиях», он сыграл свою игру, а выводы делать уже зрителю. Недаром звучат в кадре все эти вырезки из газетного раздела «происшествия». Мир гораздо богаче, чем это может показать кино, а потому — долг зрителя расширить 35 миллиметров целлулоида до размера целой реальности. Нужно только дать ему повод задуматься. О своём собственно дурном воспитании.