Фильмы, «основанные на реальных событиях» это всегда морока. Сбивают с впечатления, не дают толком понять, что же ты такое видел. Вроде костыля этот дисклэймер, мол, неча на зеркало пенять, каков оригинал, таков и фильм. Постараемся всё-таки не послушаться и попенять.
Фильм «К чему помыслы о любви» просто напрашивается на крамолу в свой адрес. Клубы самоубийц (это в двадцатые годы прошлого века? ну, допустим), абсент стаканами (так ведь и не времена Рэмбо, чтобы так-то), «ди-джей» у граммофона мучает винил, все герои — так и вовсе вылезли из XXI века. Стихи, молодой угар, аполитичность, порыв, вера в свою правоту, разные степени и формы локального сумасшествия на фоне природы. Словно кто-то взял всё, что можно придумать о богемной молодёжи, да и запихнул в одну сказку. Тут вам и Париж шестидесятых, и Россия 1890х. тут вам и Цветаева с её противоречивой судьбой поэта не от мира сего, здесь вам и Агата Кристи со своими романами.
Весь фильм палят пистолеты по консервным банкам, а значит обязательно попадут кому-нибудь в голову. Тут рассуждают о любви и сексуальной революции, а потому попрать любовь будет дано каждому. Тут витает дух безграничной свободы, а потому даже все эти розово-голубые прелести и улыбки заставят зрителя морщиться от неудобства — перед ним простирается грязноватая простыня, для общественной демонстрации нисколько не приспособленная. А разворачивающаяся на колёсном ходу вереница вагонов-сцен не даёт понять, то ли это гружёный золой перегоревшего состав, то ли развесёлая глупая электричка в три колёсных пары.
Режиссёр снял фильм короткий и длинный одновременно. Но если у мастера такое баловство со зрителем выходит шедевральным инсайтом, то после просмотра этой картины оставляет недоумение. Три дня проходит от знакомства до смерти. А в конце то, что должно было закончиться всеобщей смертью, выходит лишь прощанием с героями, одни из которых ушли в вечность, а другим ещё вечно идти, так же глупо и бесполезно.
Фильм, который должен бы задумываться одой молодому чувству, получился эпитафией сексуальной революции и её сегодняшним детям, которым уж не хватит и стакана абсента, чтобы натворить хоть сколько-нибудь больших глупостей, чем уже совершены.
«Погода на завтра» (“Pogoda na jutro”, Польша), 2003
Режиссер: Ежи Штур
Сценарий: Ежи Штур, Мечислав Херба
В ролях: Ежи Штур, Малгорзата Заячковская, Рома Газёровска, Барбара Калужна
Фильм участвовал в программе «Гала-премьеры»
Жила-была одна обыкновенная семейка, мама, взрослый сын и две дебелые дочки. А папы у них не было. Не видели его с тех пор, как произвёл их на свет, а потом бросил малыми несмышлёными детьми и пропал. Семейка жила как умела — на жизнь зарабатывали кто воровством, кто особым цинизмом, кто блудом, а кто и вовсе в наркотический сон от бренного существования уйти норовил, старшим грубил, ни отца, ни бога не чтил, ничего святого не признавал. Среднестатистическая такая семейка, нормально пребывающая во грехе. И тут папашка, возьми да и попадись им на глаза.
Оказалось — позабывши детей своих грешных, молился все эти годы в монастыре, дышал покоем святых мест, о возвращении на грешную землю не помышлял, но был грубо вырван из небесных грёз земною женою своею и жестоко брошен в покинутый им когда-то мир, чтобы найти там погрязших во мракобесии чад своих и ужаснуться. Отпрыски, конечно, к нему с заслуженными упрёками: да кто ты такой, да что ты для нас сделал, да где ты был всё это время? В жизни у нас, молвят, твоими стараниями, папочка, была одна пустота.
И пришлось папане стать спасителем и возвращать заблудших чад своих в божье лоно по своему уразумению, действуя жестко и непонятно. И переломал он им ноги, и порезал руки им и проломил черепа. И прогнал вертевшихся около них бесов. И очистились грешные дети его через страдание, опомнились и узрели истинный свет. Тогда подарил он им Дом, чтобы стали они в нем жить-поживать, да в любви и согласии добра наживать.
А сам непутёвый и неземной отец, вернув горемычных ближних своих к свету, снова ушел из их жизни, справедливо рассудив, что пока всё хорошо, он не нужен. Поскитался какое-то время бомжиком по окрестностям, посмотрел одним глазком на семейное счастье сквозь заботливо развешенные шторки на окнах подаренного им дома, да и прибился теперь уже к кришнаитам (не всё ли равно, под каким обличьем скрываться?), был снова однажды встречен женой и дочерью, но на сей раз благоразумно и незаметно оставлен на месте, во избежание.
Так наше всё в польском кинематографе — режиссёр, сценарист и исполнитель главной роли (составляющей весь колорит фильма) Ежи Штур создал еще один римейк известного сюжета, пересказав его вольно, дерзко и шаловливо, внешне — исключительно постмодернистично, внутренне — сохранив искренность и патриархальность, смеясь над всеми нами и над собой, но в душах зрителей оставляя очистительную такую грусть, которая тем острее, чем задорнее действо на экране.
«Обратная сторона Луны» (“Face Cachee De La Lune, La”, Канада), 2003
Режиссер: Робер Лепаж
Сценарий: Робер Лепаж
В ролях: Робер Лепаж, Селин Бонье
Фильм участвовал в программе «Ретроспективы — Робер Лепаж»
К фильмам, в которых режиссёр един в трёх лицах, то есть выступает ещё и сценаристом и исполнителем главной роли, всегда испытываешь некий особенный интерес, надеясь, вероятно, что неотрывно глядя в течение всего действа на экране в глаза создателю, можно проникнуть в его душу и приобщиться к авторскому замыслу.
Картины такие и впрямь выходят по-особенному как-то гармоничны и насквозь пропитаны гипнотическим образом главного героя (пусть мы не знаем, сколько в нем от личности самого режиссёра). Робер Лепаж в своем фильме создаёт вокруг себя сюрреалистический мир, собранный из мозаики образов, символов, сновидений наяву. Хотя у фильма есть номинальный сюжет, он вторичен, не более чем условная привязка для нанизывания многослойной символики, в конструировании которой режиссёр даёт себе полную волю. Все эти нарочито нелепые и многозначительные элементы — грёзы главного героя на тему поисков внеземного разума, его диссертация о нарциссизме как движущей силе научного прогресса, его сны, самоубийство матери, замерзшая в аквариуме рыбка, странные отношения с братом, болезненно комическая инсталляция с фигурой космонавта и художника Алексея Леонова на заднем плане и прочая, и прочая — богатейшая почва для любителей киноребусов.
Герой Лепажа и сам будто сошёл с картины художника-сюрреалиста: никогда не улыбающийся, всегда с одним и тем же застывшим выражением лица, уныло-недоуменным, погруженным в свою иную реальность — он одновременно и будит, и усыпляет фантазию, пробуждая к жизни и уводя в сферы иные, стирая грань между сном и явью, уходя сам и погружая зрителя в какую-то очень чистую и наивную детскую такую Невесомость, принадлежность бесконечного и неизведанного Космического Пространства.
«Сначала поцелуй меня» (“Prima Dammi Un Bacio”, Италия), 2003
Режиссер: Амброджио Ло Гуидиче
Сценарий: Амброджио Ло Гуидиче
В ролях: Стефания Рокка, Марко Коччи, Лука Дзингаретти
Фильм участвует в основном конкурсе
Мальчик и девочка, Адель и Марчелло, родились в один день и вообще одновременно. С тех пор они всегда были вместе, вместе росли, вместе радовались, вместе грустили, если болел один, заболевал и другой — их соединяла почти мистическая связь, похожая на ту, что бывает у близнецов. Ещё в детстве они устроили себе игрушечную свадьбу, их в шутку обвенчал будущий священник, а пока просто служка в местной церкви, их ровесник. Они обменялись резиновыми кольцами, которые должны были растягиваться по мере того как дети будут расти, поэтому их можно было носить всю жизнь, и поклялись в вечной любви. Потом их еще детьми разлучила война, и далее весь фильм они искали друг друга.
По картине обильно разбросаны прямые указания на то, что картина задумывалась как притча с библейскими мотивами. Детки-голубки-церкви, фигура священника, весь фильм маячащая между горемычными влюбленными, постоянная игра сюжетом на тему судьбы и неисповедимости путей господних, постоянно повторяемый рефрен «— Клянешься ли ты любить меня всю жизнь? — Сначала поцелуй меня», призванный добавить фильму поэтики; даже если подумать, можно припомнить и дьявола-искусителя в образе несчастной, едва не убившей себя девушки в одном из эпизодов. Красноречивее могли быть только ангельские песнопения, крылышки, да рога и копыта.
Вполне ложилось в канву притчевости и очень энергичное начало картины, обещавшее к тому же, что история будет рассказана в юмористическом ключе. Однако динамичность на том и закончилась, далее картина приобрела совершенно другой темп и более к заданному в начале не возвращалась. Юмор тоже закончился на факте рождения главных героев и после этого был забыт. А для того, чтобы стать настоящей притчей, картине не хватило многозначительности.
Схематичность персонажей воспринимается не как намеренный ход, дань жанру, а как недоделка — герои не рождают бездну образов и ассоциаций, а кажутся «полупрозрачными изобретателями». Единственное исключение — фигура священника. Именно вокруг него постоянно вертится вся интрига фильма, именно от него постоянно исходит явственный колорит, будь он толстым и важным мальчиком-служкой, будь он запутавшимся в своих убеждениях подростком-семинаристом или повидавшим жизнь, полысевшим священником с грустным и спокойным выражением на похудевшем лице.
И тут, правда, не обошлось без не очень оправданных неоднозначностей — то священник старше главных героев, то он их ровесник, то он помогает влюбленным, то ворует их письма, то заботится, то мешает, и всё это как-то неакцентированно и расплывчато. Но, отдавая дань уважения столь колоритному образу, можно поднапрячься и оправдать его тем, что он ведь не бог, даже если и ангел — способен на шалости, ошибки и собственные пристрастия вполне в духе простых смертных, однако мотивация уже за гранью их понимания.
Словом, получилась в итоге вполне фестивальное кино, но не более чем просто приятная мелодрама. Критики заметят: «Некоторые режиссёры снимают так, будто до них никто ничего не снимал». Широкая публика так не подумает, но для того чтобы завоевать ее любовь, фильму, пожалуй, слишком многого не хватает.
На этом редакция КиноКадра обзоры фестивальной программы заканчивает, до встречи на следующем фестивале!
Vova
