Дом Летающих Кинжалов: Страна опадающих листьев

Мастер Чжан не снимает кино, он рисует дивные полотна, раскрашивая их в духе исторического фэнтэзи — чтобы герои, чтобы баталии, чтобы любовь, чтобы загадка. Кинокритики выстроились в благодарственную очередь, пытаясь каждый на свой лад расшифровать послание, которое саккумулировал для нас уходящий в небытие островок древней культуры, оставшийся даже на родине — лишь призраком прошлого. Но призрак был так могуч при жизни, что даже в популяризированном, целлулоидном виде он заставляет зрителя стоя аплодировать — если всё было и не совсем так, то даже в тени тысячелетнего Китая на каменной стене современного мегаполиса можно узреть для себя удивительное — какое сложное, высокоразвитое, восхитительно культурное и загадочное общество жило за Гималаями в те времена, когда Европа ещё прозябала в дикости, расцвечивая свою вечную зиму лишь островками средиземноморской культуры. Великий завоеватель Александр Македонский был бы жутко удивлён, сумей он добраться до Поднебесной. Полудикие короли и напыщенные Папы Тёмных веков с холодными загаженными замками и жуткой антисанитарией городов могли только мечтать о той культуре, которая развилась в Китае к первому тысячелетию нашей эры.

Именно на этот священный ужас белого европейца перед неведомым, принципиально иным мироустройством, с его сложнейшими, тысячелетиями складывающимися внутренними правилами, неведомыми целями и жизненными проблемами, пусть и в популярной форме приключения, и направлен главный удар Чжана Имоу.

«Дом летающих кинжалов» пошёл дальше «Героя» в этом направлении, поскольку изначально снимался в более вольных для создателей условиях. Ранее не известный никому режиссёр стал автором признанного в мире шедевра, произведшего фурор у узкоспециальной американской публики, способной ходить на неанглоязычные субтитрированные фильмы даже спустя год после его выхода в мировой прокат (именно столько фильм добирался до Америки). И если в «Герое» больший удар делался на глобальную тему взаимоотношения личности и государства, противопоставления малой родины и большой Поднебесной, воина и Императора, и действо происходило на фоне восхитительных баталий одиночек с ордами словно клонированных солдат, а интерьеры составляли в основном либо школы каллиграфии и голубые горные озёра, либо уж сразу — дворцы, то в «Доме» режиссёр пошёл дальше. Он избавился от красочной массовости, окончательно повернувшись лицом к герою.

Герой — всё тот же мастер меча, лука и кинжала. Но, выйдя из-под сводов императорского дворца, вообще забыв про царей и вельмож, бросив думать о судьбах народов и государств, оставшись наедине с собой, другом-врагом и удивительной природой китайских просторов, он показывает, как же на самом деле далеко зашла в своём развитии культура Поднебесной.

Не мечи и боевые искусства делают культуру культурой, хотя в фильме и того, и другого хватает, чтобы увлечь любого, пусть самого скучающего зрителя. Культуру культурой делает человек. Его размышления о чести и долге, его внутренние причины уйти или резоны остаться. Другое название фильма — «Засада с десяти сторон» — мне показалось относящимся не к перипетиям сюжета, когда каждый второй оказывается если не шпионом, то уж точно — преследующим свои собственные, далеко идущие цели. Название это мне напоминает скорее эмоциональный накал последнего сражения, когда ясно, что кто-то из троих должен погибнуть, но неясно, останется ли в живых хоть кто-нибудь из них. Третье название этого фильма — «Любовники» — дань той лёгкости, с которой оказывается в древнем Китае решён преследующий современную западную цивилизацию вопрос равноправия полов, подаривший миру уродливое понятие политкорректности. Он там просто не ставился.

Во всей триаде современного эпического восточного кинематографа — в «Драконе», «Герое» и «Доме» женские персонажи если местами и выглядят помещёнными относительно мужчин в неравные условия, то на деле показывают себя не просто причиной всего действа, но и главными его участниками, не доказывающими что-то, а просто действующими по своему усмотрению. Не призывая к особому по отношению к себе пиетету, но заставляя мужчин поступать, как должно.

Вот такие сугубо личные переживания — любовь, тщеславие, предательство, верность долгу, честь и мастерство — и составили камерную, по сути, вовсе не эпическую канву сюжета «Дома». И проделано это было на таком высоком уровне, что поневоле задумываешься — такой ли уж коммерческий кинематограф представляет Чжан Имоу? Ни капли рисованного надрыва, сдержанные эмоции, сказочный, но такой реалистичный в своей сказочности антураж.

Сумрачная, осенняя, уже не идеализированно-хрустальная, но волшебная природа, благодаря которой зелёный бамбуковый лес через две сцены сменяется заснеженным полем, вычурные, но сдержанные в своём цветовом решении костюмы, невероятно спокойные, без ненужных дорогостоящих перегибов спецэффекты, отточенные, тоже не стремящиеся ударить по глазам движения батальных сцен. Каждый кадр, каждая нота саундтрека, каждое движение бойцов-танцоров, всё это надлежит понимать и принимать символами древней, могучей, погрузившейся в самосозерцание культуры. Которую нам и преподносит уже второй раз режиссёр Чжан Имоу. Осень патриарха. Страна опадающих листьев.

За что ему огромное спасибо. Любите кино!