Окончательный монтаж: Вино из воспоминаний

Социальные эксперименты над отдельно взятым человечеством до сих пор своим числом более известны в их литературно-кинематграфическом варианте, и этому стоит порадоваться, потому что авторы этих экспериментов в своём «а если» заходят порой весьма далеко, производя такие опыты над человеческим обществом, что остаётся только пожелать этим мрачным мечтам никогда не сбываться. В своей же сути они — наслоение множества концептов в одном месте и времени. Технические, социальные, экономические, научные прорицания помещают каждый раз человечество на новые и новые круги ада. И лишь немногие, самые великие из великих, могут находить в этом хаосе место для искры надежды, доброты, оптимизма, твёрдой уверенности, что одуванчик всё-таки сумеет пробиться через бетон автострады.

Одним из таких величайших гениев современности, сделавших фантастику из маргинальной литературы, забавной, но бесполезной беллетристики, настоящим отдельным жанром через большое Л, стал для нас Рэй Брэдбери. Он поражает в первую очередь тончайшей, неуловимой атмосферой романтического, почти детского оптимизма своих героев. Они могут совершать неправильные поступки, они могут оказаться волею судьбы на самом краю, но надежда и любовь всегда останутся в их Внутренней Монголии.

И что самое интересное, подобная атмосфера умудряется прорезаться не только в разнообразнейших экранизациях произведений мастера, но даже в откровенных подражаниях. Так эмоциональный фон «451 по Фаренгейту» был успешно воспроизведён десятками картин, а тяжёлая, но светлая грусть «Марсианских хроник» пропитала целый пласт современной культуры. Так была задана планка. И теперь каждый, даже крошечный социальный эксперимент, выходящий в виде кино, волей-неволей оказывается втянут в эту игру.

Итак, недалёкое будущее, конец XXI века. Полетело ли человечество к звёздам, были ли излечены страшные болезни современности, наступило ли хоть в какой-то мере всеобщее социальное равенство — обо всём этом мы так и не узнаем из фильма «Окончательный монтаж». Потому что авторы заостряют наше внимание только на одном явлении. Существует чип, вшиваемый ещё не родившемуся ребёнку, который призван записывать всё, что увидит или услышит человек в своей жизни, дабы уже после смерти, пройдя «гильотину» и будучи смонтированными в полуторачасовой фильм, эти воспоминания остались как прощальный привет с того света для родных и близких покойного. Люди делают своим внукам прощальный подарок, дабы те могли увидеть, какими были при жизни их родители.

Главный герой — монтажёр. Он и узкая каста подобных ему имеет возможность доступа к чужой памяти. Он талантлив. Его произведения заставляют родственников рыдать, оставляя за бортом всё плохое, что водилось за покойным, сохраняя в людской и машинной памяти лишь всё лучшее.

Как и положено всякому концепту, история с имплантантами из радужно-оптимистичной, пусть и омрачённой личными трагедиями главного героя, постепенно становится всё более пессимистической, обретая негативные черты. Рассказы о самоубийствах тех, кто узнал об имплантанте в собственной голове, о бывших монтажёрах, которые куда-то пропали, растущее в обществе отторжение средств фиксации ретропамяти и всего, что с этим связано, груз грехов и даже преступлений тех, чью память пришлось монтировать в прошлом. Всё это вроде бы не трогает главного героя, который со стоицизмом приходского попика продолжает очищать людей от грехов, добровольно беря их на себя. Но однажды «пожиратель грехов» прозревает, волею случая узнав о себе нечто такое, о чём должен был узнать давным-давно, но из-за безвременной кончины родителей так и не узнал. Отныне ему не удастся вернуться к прошлой своей жизни.

Таков концепт. На этот фон можно было нанизать и боевик в стиле «Особого мнения» или «Часа расплаты». Можно было развести хоть стивенкинговщину, хоть мрачный психологический хоррор. Авторы пошли по стопам Рэя Брэдбери. Минимум технических подробностей, минимум социальных деталей общества будущего, только атмосфера, диалоги, монологи, «гильотина», бесконечные монтажные «исходники» ретропамяти. Достойная цель, не могущие не вызывать мою поддержку средства. За одним моментом.

Стилистика эта столь хрупка, что требует очень нежного с собой обращения. Одно неосторожное движение — и хрустальный замок рассыпался. Неосторожное в прямом смысле. Громкий крик, модные нынче в кино прилюдные истерики героев — и атмосфера нарушена. Если это не подражание ради подражания, если режиссёр действительно хочет создать завершённую картину, образ человека, который всю жизнь замаливал свой грех, а вместо этого лишь наделал других, ничуть не менее тяжких, такому режиссёру нужно обладать недюжинным талантом и филигранным чувством меры.

Увы, последнее удалось не вполне. Вся эта беготня по кладбищам, наивные антиглобалисты под ручку с топорными образами бандитов, фразы «тебя не забудут», корпоративные тайны вместо человеческих, папочки-педофилы и прочая и прочая. Вместо недосказанности, настороженного умолкания автора в нужных местах вышло скорее ощущение, что автор толком не знал, как бы действо завершить, но не придумал ничего лучше вот этого. Робин Уильямс даже своей великолепной игрой не смог перевесить недостатки сценария. А татуированные панки-антиглобалисты так и вовсе на фоне этаких ретрошестидесятых со старыми автомобилями просто коробят. Нужно было придумать нечто оригинальное, а не брать на вооружение стандартных бравых обколотых парней из «Джонни-мнемоника». Да и с плакатами на демонстрации они смотрятся совершенно комично, чего в фильме ну вовсе не предполагалось.

Итого не можем не похвалить режиссёра за попытку, но покинуть зал полностью удовлетворёнными нам не удалось. Возможно, удастся в другой раз? Фантастика — наша любовь. До встречи в кино.