Авиатор: Полёт авиатора

Фильм «Авиатор» есть сочетание этих двух причин. С одной стороны историческая фигура Говарда Хьюза, величайшего авантюриста в истории Голливуда, не может не привлечь для своего жизнеописания автора и режиссёра с самых больших букв, с другой стороны именно Мартин Скорсезе входит в число самых талантливых режиссёров, до сих пор, при огромном количестве номинирований, обделённых статуэткой дядюшки Оскара, так что встреча Мартина и Говарда тут не столько неизбежна, сколько закономерна. Пусть одному из них будет добрая память, а другому — железяка. Честное слово, не жалко. Ни то, ни другое к обсуждению данного конкретного фильма таким, каким он получился, не имеет.

Говард Хьюз был романтиком кино, романтиком авиации, любил множество самых выдающихся женщин своего времени, а также он был сумасшедшим, больным человеком, больным своей идеей, своим творчеством, своими детищами. Вопрос состоит только в одном — удалось ли Мартину Скорсезе воплотить всё это в целлулоид.

Начнём с фанатизма. И Мартин Скорсезе, и сценарист Джон Логан, и оператор Роберт Ричардсон, и композитор Говард Шор, все они могут быть смело отнесены к безумным фанатикам кино, сиречь людям, способным как минимум понять, что такое стремление день изо дня воплощать нутряной позыв к совершенству в виде кадров, аккордов, букв, монтажных схем, жестов и междометий. Говард Хьюз был таким. Идеалистом, сумасшедшим (об этом позже), романтиком, фанатиком. Он делал Большое Кино, когда сам термин этот ещё не имел собственного значения. А ещё он болел Большой Авиацией, и уже тогда он точно знал, что это такое.

Многие упрекают Скорсезе в мозаичности, сумрачности, бессмысленности произведенной им на свет картинки. Буду спорить. Возможно, мозаичность видят во множестве людей, мужчин и женщин, возникших на экране по ходу повествования. Возможно, бессмысленность видят в неакцентировании действа на чём-то одном, то ли на кино, то ли на авиации, то ли на любовных похождениях, то ли на коллизиях из жизни бизнесмена, магната, продюсера и денежного мешка. Подобные возражения, увы, упираются в объективную мощь авторского творения. Да, байопик — всегда в чём-то шарж. Пусть это три часа, пусть хоть четыре, но это всего четыре экранных часа из многолетней судьбы человека. Условности жанра порой незыблемее Великой китайской стены.

Но там, где предшественникам-коллегам часто удавалось лишь зародить нотку причастности, элемент эмоционального восприятия чужой жизни, Скорсезе не только сумел тронуть какие-то потаённые киношные струны киноакадемиков, у него получилось оживить ненадолго ушедшее навсегда.

Эпоха Кетрин Хепберн и Авы Гарднер ожила на раскрашенном двухцветном целлулоиде подобно призраку прошлого. И заставила хотя бы часть зрителей пережить перипетии этой эпохи — вместе. Стилизация, достоверность, реализм. Всё на месте, кто бы что ни говорил. И оркестры сороковых, и авиационная романтика тридцатых, и киношный бум немых чёрно-белых двадцатых. Пусть мелькают кинозвёзды, пусть фильмы указаны не списочным составом, а крупными мазками (и самая масштабная кинобаталия тех времён тут так здорово перекликается со снятым Скорсезе сегодня самым грандиозным падением летающей машины со времён «Падения Чёрного ястреба»), дело ведь не в подробностях, дело — в главном.

Ведь даже сумасшествие Говарда Хьюза на экране вышло вполне если не реалистичным, то уж точно — живым, впечатляющим, познаваемым, а такое — редкость. И пусть жизнеописание погасло на середине, пусть полёты на «Геркулесах» и прочей машинерии выходят голливудщиной, в этом их суть, в этом их правда.

Легализация крамольного стяжательства через полёт, через эпическое кино. Через любовь, через ревность. Пусть Говард Хьюз был не совсем таким, пусть он был совсем не таким, кому до того какое дело. Он таким мог быть, а значит, именно таким он имеет право на существование.

Неужели нет в фильме «Авиатор» слабых мест? Есть, только они не там, где их обычно ищут. Мартин Скорсезе — режиссёр авторский, что бы он с собой не делал. Гонясь из года в год за ускользающим «Оскаром», он продолжает венчать свои фильмы длинными, безбожно затянутыми для коммерческого кино диалогами, одновременно перемежая их спецэффектами и экшнами, противными авторскому кино. Вот — ахиллесова пята Скорсезе сегодняшнего. Он никак не может определиться с ориентацией. И потому ему просто необходимо получить вожделенного Оскара, дабы перестать уже мучить себя и публику.

Как только это произойдёт, наступит полное благорастворение сфер, и уже никому ничего не надо будет доказывать, и пойдёт нормальный кинематографический процесс. Как у всех нормальных людей, что любят кино. Зрителям же, собравшимся на сеанс исключительно по причине общего интереса к главному оскаровскому номинанту, просьба быть всё-таки более избирательными в жанре и менее критическими в оценках. Каждый фильм живёт в собственных рамках, выпутаться из которых непросто, в данном случае — практически невозможно. До встречи в кино.