Фильмы с Брюсом Уиллисом многие не любят именно потому, что они символичны. Все признаки Голливуда как собирательного образа американского коммерческо-боевичкового кинематографа 80-90х в нём присутствуют во всей красе — пуленепробиваемый герой со сложной судьбой, сильным характером и скупой улыбкой (скупым оскалом) на лице. Злодеяния в его фильмах совершаются злонамеренными типами, недостойными снисхождения, а сам герой непременно выживает в сложнейших ситуациях, ни на минуту не забывая о гражданских, мундирных и семейных ценностях того мира, образом которого он и предстаёт перед зрителем планеты. Ситуативный, ласковый такой мордобой без особого нажима на технику, холодный прищур на гладко выбритой голове, умри, но не сейчас в исполнении крепкого профессионала виртуальных кинобаталий за добро и справедливость. Пафоса — в меру, юмора — по вкусу, так что даже категорические отхождения от основого образа в фильма вроде «Шестого чувства» и «Криминального чтива» только развивают мета-роман со зрителем, начатый ещё в «Агентстве «Лунный свет» и окончательно выкристаллизовавшийся в «Крепких орешках».
Этот же мета-роман продолжается и в фильме «Заложник». Привычные интонации взаимоотношений полицейского со своей семьёй, старый знакомый образ, несколько освежаемый отличной бородой в начале фильма, проблема ошибки прошлого, словно скопированная с главного фильма Шьямалана, Брюс Уиллис разговаривает по телефону с захватившими заложников, Брюс Уиллис идёт в свете прожекторов, натянув на лысину хэбешный капюшон, Брюс Уиллис стреляет с двух рук. Как там зовут героя? Джеф Телли? Нет уж, его зовут Брюс, Брюс Уиллис. Помните персонажа «Двенадцати друзей Оушена»? Вот это он и есть, когда не придуривается. У него в руках любимая «беретта», у него за спиной семья, своя и чужая. А на пути у него нехорошие парни, которых он однажды научился совсем-совсем не жалеть.
Этой самой кардинальной аутентичности немало способствует сценарист фильма, приложивший руку ко второму «Орешку» и успевший взяться за рукоятки нескорого поезда под номером 4. Однако же у фильма, что удивительно, есть режиссёр-гувернёр француз, каковой хоть и старается во всём следовать канонам, но стоит Брюсу на секунду отлучиться с площадки, как он тут же начинает своевольничать. Ля Франс как вторая родина современного коммерческого блокбастеростроения нынче имеет свои взгляды на боевики, и потому — вуаля, как говорят французы. Негодяи вдруг обретают черты таких общеевропейских типов гражданской наружности, с элементами готики и проектов класса «фильм, имеющий сложносочинённое отношение к Люку Бессону». Готичные парни, ненавидящие «буржуев», носящиеся с пушками на мощных, но никогда не мытых пикапах по просторам техасщины и оклакомщины с интересом кому-нибудь богатенькому выставить квартирку. Готичность оная вообще в этом достаточно стилистически выверенном (об этом — позже) фильме смотрится ну как если бы в фильме про Дракулу вдруг появился лысый афроамериканский рэппер. Ею заболевают и иные персонажи — дочка из семьи заложников, неожиданно обрастающая знакомыми чертами, поражает не меньше негодяя-пиромана, так и не давшего понять зрителю, зачем он тут в фильме такой.
Вообще, на фоне грамотного экшна, нагнетания саспенса и тому подобных грязных голливудских ругательств, на фоне хмурой физиономии мистера Уиллиса вопросы «зачем» и явились главной причиной, почему же всё-таки крепкий середнячок остался без особых похвал прессы и вообще как-то пребывает в общей тишине интереса к нему зрителя. Зачем в фильме все эти чисто люкабессоновские «люди в масках» — не нашли харизматичного негодяя? Отчего в фильме такая полупрозрачная семья у главного героя? Хотелось снова показать в кадре замечательную девушку, что по папе Уиллис, а по маме Мур? Отчего мальчик-заложник так шустрит на манер «Один дома», а потом вдруг снова становится обычным мальчиком? Так получилось?
Нет, вопрос тут даже не в этом, таких огрехов в любом уважающем себя боевике набирается изрядно, однако глядишь на картинку, глаз и душа радуется. Картинка и тут изрядная, но глаз всё-таки вся эта непонятная пожароопасная готика не радует. Все эти странноватые переговоры после просмотра начинают вставать перед глазами как те мальчики кровавые, и мельтешить, портя послевкусие. А оно в этом деле — самое главное. На выходе — чего хорошего можно вспомнить про фильму окромя «ещё одного Брюса Уиллиса»? По сути — кроме некоторых заметных сценарных изысков (по ходу дела подпорченных самим сценаристом) только выверенную стилистику видеоряда, стройную картинку, в которую зачем-то поместили актёров. Начиная с великолепной кантерстрайк-стайл зарисовки вначале, через всю эту стрельбу и пожары, завершая сценой в заброшенном придорожном кафе, всё хорошее в этом фильме появилось благодаря арт-директору картины Кейту Каннингхэму. За его плечами такие стилистически безупречные картины как «Знаки», «Солярис», «Одиннадцать друзей Оушена» и «Ван Хельсинг». Талант не пропьёшь, мастер постарался и выстроил кадр. Увы, его старания во многом пропали даром.
Хотя жаль, очень жаль. Крепкий середнячок остался таковым, профукав все имеющиеся в кармане козыри. До встречи на «Крепком орешке 4»? Любите кино.
Vova
