Царство Небесное: Город-герой Иерусалим

Таким общим мерилом в узком мирке широкомасштабных псевдоисторических костюмированных блокбастеров служит и его «Гладиатор». Относительно неуспешные коммерчески эпики, последовавшие за ним в последние годы, только укрепили за режиссёром славу законодателя мод, несмотря на все археологические изыскания экспертов и отчётливо сформированный в среде синефилов клан антифанатов «Гладиатора». К пеплумам нового тысячелетия можно относиться лучше или хуже, считать их незаслуженно обиженными в прокате, недооцененными или переоцененными художественно, можно спорить, Брэд Питт в роли Ахилла переплюнул или не переплюнул Рассела Кроу, можно сравнивать Роксанну, Елену и Луциллу — в качестве одной из сторон фанатских словесных баталий всегда будет выступать фильм о злоключениях несостоявшегося Императора Рима генерала Максимуса Децимуса Меридия.

Тем более удивительным для знающих была весть, что Ридли Скотт решил снять ещё один эпик. Позже появилось название «Царство Небесное», а ещё позже состоялась мировая премьера. Режиссёр впервые пошёл на столь откровенный тематический самоповтор (ну, не «Солдата Джейн» же ставить рядом с «Падением Чёрного ястреба», фильмы имеют куда меньше общего), пошёл на неявный такой сиквел, зная, что будут сравнивать. Значит, будем, в своём праве, сравнивать.

Историческая правда

Самое интересное во всех этих киноисториях про «так всё и было», это конечно же та самая пресловутая «историческая правда», о которой пекутся как отдельные мастера культуры, так и целые сетевые сообщества, извлекающие на свет божий неприглядную изнанку американского (а теперь — и отечественного) блокбастеростроения. Эти бравые парни список кораблей прочли отнюдь не до половины, пересчитали все заклёпки на сбруе любимого верблюда Саладина, а уж реальные причины смерти Тиберия Гракха расследовали чуть не самолично.

Я к подобным изысканиям всегда относился с изрядной долей скептицизма — искать в кино историческую правду это всё равно что удивляться, а чего это рестлеры на ринге так жёстко друг друга мутузят, а синяков и увечий что-то не видно. Энтертейнмент, сиречь развлечение любезной публики, имеет мало общего с научными изысканиями, максимум, который ей позволен — уровень просветительских брошюр общества «Знание» или околодокументальных реконструкций Би-Би-Си. Хотя, конечно, и мне, и многим зрителям приятно, когда актёры в кадре носят аутентичную одежду, бряцают исторически оправданным железом и не называют друг друга «сэрами».

И, знаете, на волне тех самых оглашенных неофитов-историков-любителей замечаешь, что режиссёры уже и вправду стараются как-то не совать в кадр стальные мечи посреди бронзового века, а речитативы всё больше в саунд пускают исключительно на латыни или греческом, а не на современном испанском. Сие не может не радовать, хотя, повторюсь, это и не главное.

Да, «Царство Небесное» не лишено традиционных идиотизмов-упрощений (чего сценаристу сдались эти нехорошие тамплиеры и белые-пушистые госпитальеры, не понимаю до сих пор), рассказов про «земли итальянцев» (господи, там же папский Рим, а дальше и вовсе — пока ещё живой и весёлый Царьград, указал, блин, один такой дорожку), без «случайных встреч» с королями Англии и тому подобных красот, но общее стремление смазать перед зрителем кольчужку салом, вспомнить, что в пустыне, бывает, нечего пить, что в Иерусалим, правда, лучше плыть кораблём, а не, скажем, красиво проскакать всю дорогу. В наличии огромная масса вовсе не таких комичных, как у ПиДжея, штурмовых орудий и прочая, и прочая.

В пользу исторической достоверности говорит и явное стремление Ридли Скотта избегать в своих построениях синих экранов виртуальной реальности, а возвести лучше каменну стену (Иерусалим потому и показан, по сути, всего одним боком), да загнать на неё массовку — пущай машут железом. Это — тот уровень, который стоит соблюдать, дабы не стать всеобщим посмешищем. А вылизывание деталей — оставим на долю фанатов.

Художественный элемент

Ридли Скотт не был бы самим собой, если бы при этом необходимый баланс качественной, в рамках жанра, коммерческой работы (должная доля пейзажей, обязательная квота битв, возвышенный, но не слишком умозрительный и отвлечённый героизм) не сочетал с любезными самому автору постановочными изысками. Двумя-тремя сочными мазками режиссёр видоизменяет классическую канву исторической драмы, уводя её в сторону от костюмированных дефиле и мужественных, но вполне романтических историй посреди поля битвы в сторону кино в чём-то очень камерного, актёрского. В отличие от «Гладиатора», где играли не лицом, а могучей харизмой, новый эпик, не будучи формально лишён ни заговорщицкой детективности, ни противостояний на мечах лицом к лицу, ни «разговоров с массами», настраивает зрителя на восприятие совсем другого уровня действа. Тут мы видим действительно много актёрской игры самого высокого уровня.

Каждый из персонажей первого ряда совершает массу неординарных поступков, на каждом из них подолгу застывает камера, позволяя зрителю во всех деталях рассмотреть то, что хотел тут и там сказать режиссёр. Притчи те не слишком заумны, но красивы именно той красотой, которую сейчас готов воспринять в первую очередь американский, как самый кассово ценный, зритель.

В этом смысле очень нетипичен Орландо Блум в роли Балиана. Эта роль уже не формально главная, когда красивый вьюнош на фоне эпических безобразий творит нечто, мало похожее на осмысленные действия, после чего приходится долго и упорно оправдываться перед зрителем, что Парис и Орландо таки разные люди, и гуттаперчевая малоговорливость Леголаса вовсе не от смазливости мордашки, а потому что ПиДжей велел. В «Царстве» эдакий Джим Хоккинс «Пиратов Карибского моря» превратился в настоящего героя, с кузнечным молотом он смотрится прилично, в кольчуге и с мечом не смешон, а серьёзен и уместен, крузейдер же из него — лучше некуда.

Ради вот этой самой сюжетной дельности Балиана Ридли Скотт даже совершил известное усилие над собственным разумением коммерческого успеха, поперёк воли сонма фанатов милашки-Орландо купировав в картине большую часть романтики, оставив умершую жену лежать пластом в первом и последнем кадре, а жгучую красавицу Еву Грин вырезав вместе со всеми постельными сценами, так что из средневековых этих амуров осталась лишь пара куцых фрагментов класса «ты меня полюбила, я тебя разлюбил, дождь». Ценители небесного облика нашего неутомимого эльфа будут огорчены — весь фильм он будет хмур, небрит, часто чумаз, вымазан в кровище, но эта мрачная и, как покажут нам в финале, в общем-то лишённая классического геройского флёра личина позволяет Орландо Блуму играть с почти драматической силой.

Рассел Кроу в одиночку мог бы ещё удержать былое первенство самого геройского из всех героев современности, если бы в «Царстве» не было ролей «условно второго» плана, вкупе составивших очень мощный актёрский ансамбль. В первую очередь впечатляет своеобразное безликое воплощение талантов Эдварда Нортона в роли короля Болдуина ака Царя Иерусалимского. Одними глазами и жестами, отрешённым падением после яростной сцены с «дружеским поцелуем» он играет так, как не играют все харизматики Голливуда.

Старички Джереми Айронс и Лайам Нисон тоже стараются на славу, талантливо размахивая мечами и хмурясь по поводу, и выглядят не случайными звёздными камео, но самостоятельными историческим фигурами.