Мастер и Маргарита: Начало без конца

Режиссёр Владимир Бортко, на чьём счету до «Мастера и Маргариты» было уже две знаменитых экранизации — ставшее классикой «Собачье сердце» и нашумевший «Идиот» — известен своим всегдашним трепетным отношением к первоисточнику. По его собственным словам, он снимает принципиально близко к тексту, снимает именно экранизацию, а не собственную альтернативку, добиваясь настолько подробного перевода произведения на киноязык, настолько позволяют ему доступные изобразительные средства.

Подход в большинстве случаев спорный, снять фильм, который был бы самостоятельно ценным произведением, а не приложением к книге, и ни разу не отойти от первоисточника — такое удавалось разве что тому же Бортко в «Собачьем сердце». Да и то за индивидуальность привнесённого художественного решения всегда можно было бы при желании придраться. Однако «Мастер и Маргарита» — и в этом смысле случай уникальный. Популярнейшее произведение, причисляемое при этом к классике, имеющее вместе с тем широчайшую дословную цитируемость. Сочетание этих трёх несочетаемых качеств с одной стороны повышает требования к режиссёру на совсем уж нечеловеческий уровень, с другой стороны даёт ему фору в виде заведомо высочайшего интереса к его произведению, вне зависимости от того, что он там наснимал и какой всему этому устроил промоушен.

Итак, в активе, кроме собственно первоисточника и опытного режиссёра, была команда сильнейших актёров, многие из которых приглашались на эти роли самим Бортко ещё эндцать лет назад, когда он уже пытался делать киноадаптацию «Мастера», да не сложилось. Актёры с тех пор, правда, успели несколько состариться, многие отметили 80-летние юбилеи, но это не суть, справятся, мастерство не пропьёшь. Ещё в активе были разговоры о спецэффектах, которых в фильме будет едва ли не больше чем в «Гарри Потере», о коте Бегемоте, которого нарисуют подобающим образом, о прочих демонических чудесах и шалостях, без которых, несмотря на всю философию, «Мастер» будет не «Мастер».

Словом, зритель заранее был почти уверен, что хоть на сей раз под видом телесериала ему покажут полноценный фильм, с динамичностью действия, с художественным решением, с нормальным звуком, а не традиционный, набивший оскомину, раздражающий своим камерным звуком телеспектакль.

На время первых двух серий, ни разу не прерывавшихся рекламой, весь город, сказывают, вымер. Зрители в массе припали к своим телеэкранам, несмотря на то, что накануне многие зареклись не смотреть, заявили — не будем, нам дороги наши впечатления от книги. Нашлись и другие, сказавшие, что не понимают шумихи и не считают «Мастера и Маргариту» главным произведением Булгакова. Впрочем, как бы ни было, а рейтинги фильму были намеряны чудовищные. Однако мнения, как ни странно, разошлись в малом, по большому счёту разошлись не в сути, а в категоричности оценок. Что тоже явление весьма небывалое.

Первое и главное разочарование — нам всё-таки показали телеспектакль. Ну, конечно, не с тем убогим камерным звуком и не с павильонной съёмкой. Но средства большого кинематографа в картине, к сожалению, практически не задействованы. И первое, что в этом контексте бросилось в глаза — у фильма отсутствует авторская художественная концепция, какой все ждали, банально сравнивая эту работу с «Собачьим сердцем». Сугубая повествовательность первых серий, визуальное решение которых заключалось разве что в каком-то совершенно непросматриваемом принципе переключения цветности картинки, нисколько не сбалансировалась последующими сериями, где «красиво» нам сделали лишь единожды и ненадолго — при первой встрече с Мастером.

Такое же непонимание между зрителем и режиссёром вызывает работа со структурой, ритмом и динамикой многих эпизодов фильма. Начиная от достаточно легкомысленных, головокружительных по природе, как сцена погони Бездомного, которая при должном строении могла бы уложиться в несколько секунд и оказаться куда живее, чем это вышло на самом деле в неоправданно затянутом хронометраже. И заканчивая цитированием знаменитых мест булгаковского текста, как самое первое из уст Воланда-Басилашвили — «в белом плаще с кровавым подбоем» — очень ритмичный и поэтический в оригинале текст, оттого и запоминающийся так легко наизусть, звучал сначала на фоне крупного плана Воланда, затем на фоне его удаляющегося затылка, не поддерживаемый никаким ни визуальным, ни звуковым ритмом, оттого слишком длинный на слух и оттого страшно беспомощный. Его мог спасти банальный ритм шагов, его мог спасти соответствующий саундтрек, но замысел режиссёра оставил цитату без дополнительной поддержки, лишь зачем-то вырезав из неё единственное слово «всадник» — при дословном воспроизведении столь же необъяснимое происшествие.