Мемуары гейши: Последняя гейша

Японцы уже успели выразить недовольство тем, что трёх гейш в фильме сыграли китайские актрисы, японские почему-то на роль не сгодились. Китайцы заявили в ответ, что и сами не рады, будь их воля, не позволили бы Чжан Цзыйи после «Героя» и «Дома летающих кинжалов» сниматься в такой картине. Что ж, фильм Роба Маршалла, это, безусловно, очередной пример Японии экспортного образца, восточной тайны, которая способна удивить, околдовать, зачаровать, но не должна отпугнуть зрителя излишней философичностью, непонятностью, глубоко спрятанными под кажущейся холодностью чувствами.

Но нам ли удивляться подобным экспортным образцам? Остроумные люди давно придумали теорию, будто Япония специально продаёт на Запад заботливо выстроенный красивый миф о себе. Произведение Роба Маршалла можно отнести к этому же явлению, хотя оно того и не требует. Неизвестно, что там собирался снять Стивен Спилберг, намеревавшийся сам занять режиссёрское кресло и отдавший его Робу Маршаллу лишь из-за отсутствия времени, но Роб Маршалл, вооружившись своим хореографическим прошлым, снял красивую и нежную, вполне западную костюмированную мелодраму, используя японский национальный колорит более как выразительное художественное средство, чем как историческую реальность.

В картине рассказана история жизни гейши Сайюри, которую маленькой девочкой продали обучаться в школу гейш, чтобы обеспечить ей хоть какое-то будущее. Путь к покорению искусства был долог, девочка была строптивой, пыталась бежать, искала сестру, с которой её разлучили, была разжалована в служанки и лишена возможности учиться. Потеряв все надежды, став просто милой маленькой замарашкой без будущего, однажды она встретила в городе прекрасного господина, который почему-то обратил внимание на несчастную бедно одетую девочку. Он угостил её мороженым и попросил улыбнуться ему в подарок. С тех пор девочка не забывала его. В её жизни появился смысл — стать ближе к тому прекрасному доброму незнакомцу, встретиться с ним ещё раз. Она решила, что всё-таки станет гейшей, это даст ей возможность приблизиться к нему. И хотя гейшам запрещено любить, они не могут себе этого позволить, с тех пор всё, что она делала в жизни — она делала, чтобы стать ближе к нему.

Эта в основе своей красивая сказка — в фильме раскрывается деталями, новыми сюжетными линиями, живописанием местного небольшого мирка и превращается в подробный кинороман с тонким художественным звучанием. Над костюмами, интерьерами и панорамными видами команда Роба Маршалла поработала на славу. Непосредственно пригодился и хореографический опыт — апофеозом поэзии и гармонии в фильме становится танец, исполняемый Сайюри в местном театре. В этом танце она раскрывает себя, в её движениях — её чувства и её судьба, этот танец служит метафорой её жизни, жизни гейши и метафорический квинтэссенцией самого фильма.

И конечно, такое кино не может существовать без музыки, способной развить и донести до зрителя нюансы настроенческого и эстетического впечатления от фильма. Музыкальную дорожку к фильму писал Джон Уильямс, что поделаешь — снова американец, но даже японцы ничего не заявляли о том, что он плохо справился со своей работой, за которую, кстати, уже получил одну солидную награду — «Золотой глобус».

Однако если художественная и музыкальная составляющая фильма настолько тщательно разработаны, что не просто украшают, но и несут в себе некую повествовательность, пересказывая и дополняя историю на своём языке, то сценарная основа, сюжет — к концу картины становятся всё более схематичными и условными даже для мелодраматической истории. Если в начале картины эта схематичность ничему не противоречит, то дальше некоторые сюжетные недоработки всё больше бросаются в глаза. Вспомнить хотя бы этот бизнес, который вдруг оказывается целиком и полностью зависящим от затерявшейся в эвакуационной глуши в прошлом знаменитой гейши. Или эти кимоно, которые кто-то упорно производит всю войну, хотя по всем другим фактам выходит, что их некому покупать. Или эту сестру, которая была центром вселенной в начале фильма, а после того как сбежала, просто перестала существовать, и никто о ней больше никогда не вспомнил.

Однако на общее впечатление от картины эти досадные детали влияют незначительно, если, конечно, зритель пришёл смотреть то, что есть — поэтично исполненную историю любви, обёрнутую в японский колорит, а не какой-нибудь совсем другой фильм.

До встречи в кино.