Труп невесты: Невыносимая лёгкость небытия

Сюжетную идею своей истории Тим Бёртон почерпнул из русской народной сказки, где одному несчастному парню пришлось жениться на покойной невесте. По его словам, после выпущенного двенадцать лет назад «Кошмара перед Рождеством» он долго ждал такого сюжета, который идеально подошёл бы для воплощения в жанре кукольной анимации. История о неуклюжем романтике Викторе, нечаянно обручившемся с трупом невесты, которая утащила его в «нижний» мир накануне его свадьбы с такой же романтичной Викторией — оказалась достаточно мрачной и достаточно прекрасной, чтобы идеально подойти для воплощения в жанре бёртоновской кукольной анимации — с трэшачно-прекрасными гротескными персонажами и чёрным юмором, с ног на голову переворачивающим привычную реальность.

Мультфильм продолжает образный и стилистический ряд «Кошмара перед Рождеством», и там, и тут мы наблюдаем метаморфозы внутреннего мира восставших из праха поющих и танцующих скелетиков, их грёзы, их чаяния и их вынужденное столкновение с «верхним» миром. Но если «Кошмар перед Рождеством», несмотря на клоунаду, был романтичен и печален, то «Труп невесты» получился более озорным и лёгким в своём послевкусии, несмотря на то, что философская мысль, буде о таковой приличествует говорить, здесь зашла гораздо дальше. Если в «Кошмаре» тёмные адепты хэллоуина однажды заболевают светлой идеей Рождества, то в «Трупе» ещё вопрос кто тут тёмный, а кто светлый, кто мёртв и мрачен, а кто исполнен жизненной силы — жители верхнего и нижнего мира ловко меняются идеологией, верхний мир сер и угрюм, в нём за высокими дверями и тяжёлыми засовами в массе обитают хмурые, недобрые и циничные люди, а в нижнем мире среди ярких красок живут полной жизнью весёлые и эксцентричные, не лишённые романтических идеалов мертвячки-бодрячки. Если «Кошмар перед Рождеством» был настоящей мульт-рок-оперой, то «Труп невесты» стал скорее мульт-опереттой.

Создавать мультфильм Бёртону помогала сложившаяся команда его давнишних соратников — сценарист Джон Огаст, работавший с Бёртоном над фильмами «Крупная рыба» и «Чарли и шоколадная фабрика», композитор Дэнни Эльфман, написавший музыку уже к двенадцати фильмам Бёртона, любимый актёр Бёртона Джонни Дэпп, озвучивший в «Невестотрупе» главного героя Виктора, и любимая актриса и жена Тима Бёртона Хелена Бонэм Картер, голосом которой говорит Труп Невесты. Для рисованной анимации традиция перенимать внешность персонажей у озвучивающих их актёров давно в ходу, для кукольной — подобное внешнее сходство не стало правилом, поскольку в этом жанре намного труднее повторить мимику артистов, мимика вообще здесь достигается немыслимыми усилиями — в «Кошмаре» для каждой куклы создавалось по множеству сменных голов, покадрово воспроизводящих необходимые мимические движения. Для «Невестотрупа» была разработана более продвинутая технология — мимикой здесь управляли с помощью специальных встроенных в голову куклы механизмов. И всё же, несмотря на такие сложности, концепция персонажей изначально настолько одухотворена была образами приглашённых озвучить их исполнителей, что в отдельных жестах Виктора без труда узнаёшь аристократическое позёрство Джонни Деппа, а в Трупе Невесты — цинично-романтичную мимику Хелены Бонэм Картер.

О Джонни Деппе здесь стоит сказать особое слово. Несмотря на узнаваемость его в жестах Виктора — сам Виктор по характеру мало похож на воплощение Джонни, каким мы привыкли видеть его в последнее время — очень разным, но неизменно проникнутым тем или иным маньячеством — до предела натянутой струной, до болезненности чувствительной кожей. Это маньячество, при отсутствии прямой связи, напоминает о «Чарли и шоколадной фабрике», которая снималась одновременно с «Невестотрупом» — там Депп безусловный сказочный маньяк, здесь Деппа нет в таком амплуа, но зато такой дух у всего фильма. Это маньячество, перед которым хочется снять шляпу, и объединяет их с Тимом Бёртоном — маниакальное, нечеловеческое стремление к совершенству.

Если смысл в произведениях Бёртона это часто игра большого ребёнка, озорство, шаловливо-детское подрывание устоев, баловство и развлечение, как в «Чарли», как в «Кошмаре» и как по большому счёту в «Невестотрупе», то его визуальное выражение — в жестах, позах, мимике, декорациях, во всём что создаёт живой видеоряд, в сочетании с музыкальным ритмом — это игра большого художника, отточенная, выверенная до последнего пикселя, выдержанная до ввергания в транс восприимчивого к красоте зрителя. Этот произвол над зрителем начинается с самых титров, как в «Чарли» работа конвейера на шоколадной фабрике, неумолимо-чёткая, невыносимо-идеальная, гипнотизирует сознание и парализует волю до самого конца представления, так и синяя бабочка как финальная чёрточка на фоне мрачновато-серых и изысканно-стильных декораций «Невестотрупа» увлекает нас в мир бёртоновских фантазий головокружительно и безвозвратно. Выбраться оттуда не достанет никаких сил.

До встречи в кино.