Заяц над бездной: Заяц, который смеётся последним

Но режиссёр Кеосаян обманул всех. Он снял странное кино, где разъяснил и про зайца, и про цыган, и про Брежнева, и от Кустурицы оправдался, и даже, признаться, тот самый сюр без внимания не оставил — понятно всё разъяснил, но как-то так, будто и сам не очень поверил. Кино оказалось не вполне даже комедией, а скорее ностальгической элегией о свободе, о любви и о солнечной Молдавии, деревенскими красотами которой с настоящей сыновней нежностью наполнили фильм режиссёр и продюсер с совсем не молдавскими фамилиями.

В основу сюжета легла фантазия-анекдот на тему кратковременного визита в Молдавию в 1971 году тогдашнего генсека Брежнева. «Наш дорогой Леонид Ильич» бежал от шумного застолья, стал сватом на цыганской свадьбе и сам на миг, до следующего рабочего визита, воссоединился со своей возлюбленной, от которой был отделён железным занавесом и душевной робостью. Эпоха воссоздана местами с душераздирающей аутентичностью, вплоть до обязательных белых маек, на советский манер просвечивающих сквозь парадные рубашки строго у всех присутствующих. Однако вопрос, чем именно выбранная историческая фигура вдохновила авторов на создание тоскующего об истинной свободе персонажа — так и остался одной из главных загадок фильма.

Загадок, впрочем, в этой истории немало, будто мозаику сложили наспех, так и не успев удостовериться, что некоторые элементы легли в точности на своё место. Идиллическое начало с изумрудной зеленью мелкохолмистых бархатистых пасторалей, точь-в-точь как в хоббитском Шире, где в таратайке вместо Гэндальфа с Фродо едут цыганский барон и его дочка, приводит нас к обрыву с видом на Днестр, у которого повозка останавливается и барон с дочерью, обнявшись, рыдают. В этом месте зритель впервые сбит с толку, он не вполне ещё понял, что случилось. А случилось страшное — в начале комедии у барона умерла жена.

Этот подвох освобождает зрителя от жанровых стереотипов, навязанных рекламной кампанией, но не избавляет от дальнейших загадок. К чему была та безвременно почившая жена, так и осталось неясным. А впрочем, видели ли вы когда-нибудь живую жену цыганского барона? Барону полагается иметь взрослую дочь на выданье, но вот жену его никто не видел, это закон уже другого жанра.

Кроме темпераментной наследницы, на плечах у барона забота о целом цыганском народе «по всей Бессарабии и до самого Измаила». Вверенный барону народ расцвечивает фильму шумным национальным колоритом, проповедует свободу духа и великодушие. Но Кустурица здесь совершенно ни при чем. Его патентованный дурдом остался при нём, при «Зайце» же была попытка создать свой собственный дурдом, связанный отнюдь не с цыганами, а с родным советским человеком, загадочной русской душой. На этом и построена комедийная часть фильма — комедия здесь, судя по всему, предполагалась сродни той, что когда-то ярко обозначилась в «Особенностях национальной охоты». Национальный русский философский юмор, без улыбки на устах и с вселенской тоской во взгляде. Но не все трещины мира прошли через сердце персонажей режиссёра Кеосаяна, бездна души их не вполне обнажилась, и юмор несколько увял.

К странностям жанра относится ещё один крайне живописный эпизод фильма. Проход Леонида Ильича от праздничного стола вглубь парка к воздушному шару — это воистину шутка кого-то из авторов фильма над всеми остальными соавторами, почему-то оставшаяся безнаказанной. Парк, по которому идёт Ильич, подёрнут лёгким сумеречным туманом, за кадром слышится сюрреалистический вокал из плача и стонов сомнительного содержания, а по пути нашему герою встречаются престранные персонажи — это участники культурной программы, приуроченной к приезду высокого гостя, разошедшиеся по команде «вольно» и занятые своими делами, от кормления младенцев до свежевания рыбы, нарочитый символизм которых пугает доверчивого зрителя. Страшно даже представить, что за авторское послание не донёс до нас этот линчевский туман и этот босховский сад наслаждений.

Но с нами, равно как и с летящим в пропасть, смеющимся свободе зайцем, навсегда останутся молдавские поля и речушки, сельские подворья и крик петухов на рассвете, криковские подвалы, улица шардоне и улица алиготе, цыганское айнэнэ и как всегда незабвенные музыкальные композиции Алексея Рыбникова.

Любите кино.