В западном киномире давно устоялось некоторое равновесное соотношение кино авторского и коммерческого — последнего (имеются в виду по-настоящему крупнобюджетные фильмы), вопреки общему мнению, выпускается крайне мало, в то время как авторский кинематограф заполняет программы многочисленных фестивалей и после выходит каким-никаким прокатом, каждый раз вызывая известный интерес среди киноманской публики. У нас же, если шагнуть за пределы монтажных, где оживают, чтобы тут же умереть в безвестности, студенческие работы, фильмов некоммерческих словно вообще не снимают.
Доходит до смешного, в финальной части отечественных кинопремий российские «блокбастеры» соревнуются в статях с одной-двумя дошедшими до зрителя авторскими картинами, в то время как первым на подобных мероприятиях вообще, по-хорошему, делать нечего, а вторых должно быть на порядок, на два порядка больше. А те редкие пташки, что долетают до западных фестивалей, до своего появления где-нибудь в Каннах на родине вообще никому не известны на грани заговора молчания.
Почему так происходит — тому есть куча причин, почему даже со скрипом известное кино просто не попадает даже в ограниченный прокат — тоже как бы, наверное, причины есть, хотя лежат они, в массе, в области страусиной психологии, а не бизнеса. И потому любой выход из тени действительно молодого и действительно авторского кино вне пределов фестивальных залов ММКФ и «Кинотавра» — уже в чём-то праздник. Да хоть бы и в пределах — на фоне успехов «9 роты», «дозоров» и пр. процент отечественных картин в программе того же Московского кинофестиваля выглядит издевательством.
Впрочем, тем радостнее праздник. Конкретное кино это можно не любить или не принимать, но не радоваться самому факту его появления — непростительная глупость. Потому для меня старт чёрной комедии «Изображая жертву» — новость хорошая, очень хорошая. Другое дело, что с этого места можно начинать расставлять различные оценки, акценты, предпочтения и разводить прочую вкусовщину. К ней и приступим.
Режиссёр Кирилл Серебренников с драматургами братьями Пресняковыми не кривили душой, называя свой проект чёрной комедией — в ней действительно можно смеяться до слёз над вещами, над которыми смеяться не принято — над жизнью и смертью, над бессмысленностью всего сущего и над судьбой, которая есть самое большое издевательство над нами всеми. Это не главный герой изображает сначала жертву, а потом преступника в грандиозном следственном эксперименте по имени жизнь, это сам зритель примеряет на себе эту несколько непривычную роль, только примерно к середине повествования понимая, что роль эта ему вовсе не так нова и вовсе не так чужда.
Под шутки и прибаутки, под кривляния изображающего жертву «главного героя Вали, закончившего университет», под реплики одуревшего следователя и столь же одуревшего подозреваемого, в трясущейся камере милиционерши-Михалковой перед нами предстаёт цирк с конями, именуемый следственным экспериментом. Следователя плющит, «жертву» плющит, милиционер таращит глаза, милиционерша болтает по мобиле с невидимым мужем, остальные участники доводят процесс до полного изнеможения, зритель тупо ржёт с подвыванием. Так и живём.
А когда очередной эксперимент на людях заканчивается, наступает нечто ещё более чёрно-белое, беспросветное и бессмысленное, где уже как бы и совсем не до смеха. Но смех прорывается и там, возвращая нас к мольеровским шагам Командора и далее к Шекспиру, у которых от фарса до трагедии — полстрочки и желание сменить интонацию, именно потому «пуэр ёрика» так много в комедиях на все лады, опять же, см. эпиграф.
Как и было обещано, перед нами — с одной стороны вполне театральное, с другой — вполне кинематографическое, местами экспериментальное, а в массе — вполне народное кино о герое нашего времени, который «вот пидарасы! “пульнул” он! в соседа по парте пульнул!», который «притворится, и ты его уже не заставишь» и который от общего ощущения нереальности всего сущего уже в принципе не видит разницы между жизнью и очередным экспериментом.
И мир этот, мир следственных экспериментов, вслед за «жертвой» всё больше утягивает и остальных — финальный дуэт Лии Ахеджаковой и следователя в японском ресторане — апупеоз бредовости нашего окружающего и удушающего бытия. Сквозь смех и приятный слуху гладкий и витиеватый мат перед нами предстаёт то самое «всех расстрелять, город сжечь», но увы, на революции герой не способен, он может лишь провести ещё один эксперимент и кануть в воды Стикса.
Как относиться к этому фильму — зритель решит для себя сам, но та лёгкость, с которой авторы справились с задачей, не может не приглянуться, да и в конце концов — перед нами просто очень смешное кино с массой личных достоинств, сумевшее дойти до проката. А это уже очень и очень немало.
Продюсеры обещают продолжить цикл «герой нашего времени» другими проектами. Будем ждать. До встречи в кино.
Vova
