Мне не больно: Пролетая над

В стройную картину это всё укладывалось с трудом, так что, с наложением расхожего тезиса «ролики у нас снимать не умеют», отправляться на кинопросмотр пришлось со смешанным чувством непонимания, что же всё-таки такое покажет там режиссёр Балабанов, а уж как к нему относиться, решать приходилось для себя в процессе кинопросмотра, так сказать чистота эксперимента была достигнута идеальная.

Как и было сказано в аннотации к фильму, трое друзей решают завести маленький бизнес с перепланировкой. Они ходят по богатым людям и рассказывают, что вот эта стена — несущая, и её никто трогать не позволит, а вот здесь мы сделаем арочку, которая подчеркнёт структуру пространства. При этом в свойственной Балабанову манере персонажи предельно привязаны «по местности», и при этом действо предельно абстрактно до полного исчезновения с экрана.

Потому что в первой же богатой квартире трое друзей находят девушку Тату, у которой нет денег, но которая, привязавшись поначалу совершенно «не так» трактуемой страстью к самому главному из героев, помогает им, раздавая в своём питерском богемном кругу свои рекомендации всем желающим перепланировать и сделать арку. А заодно Тата таскает трём друзьям передачки от щедрот очередного фуршета.

Так всё и тянется — мальчик бегает к девочке, остальные двое сидят над очередными эскизами, ибо появляются всё новые и новые клиенты, бригада молдаван и таджиков трудится на шпаклёвке, амур кружит голову, странная девушка Тата загадочно улыбается в рыжую «копну» и говорит разные нежные глупости или глупые нежности. Пока однажды на экране не появляется странноватый новорусский «а если муж» с двумя охранниками, и тут на весь экран встаёт вопрос — что же это за девушка такая Тата, что она скрывает, и чем всё это кончится.

То есть только вот тут, с середины фильма, начинаются ответы на общую балабановскую непонятку — что он хотел снять, что снял, а что делает вид, что снял. Хотел он, как видно, и правда снять лучшую в карьере роль Ренаты Литвиновой, романтическую элегию о том, что добро бывает и без кулаков, и что оно вообще — бывает, хотя и быстро заканчивается, невольно саморазрушаясь при попадании на свет и воздух. Однако по сути от изначального замысла на экране после всех этих съёмок-досъёмок и монтажа осталась лишь вполне по-обыкновению манерная Ренаточка-Тата, играющая более себя, чем кого-то ещё, и замечательный Михалков.

Причём недооценивать таланты первой и второго я ни в коем случае не могу, но Кира Муратова, да и сама Рената Литвинова в актрисе Литвиновой уже не раз находили куда более тонкие ракурсы и интонации, а Михалков хорош сам по себе, хорош именно в стиле «талант не пропьёшь», при всей неоднозначности отношения к Михалкову как фигуре вне кадра. Где в этих двух персонажах режиссёр Балабанов или хотя бы сценарист Мнацаканов — осталось неясно совершенно. И в этом смысле идеи и цели создателей фильма с каждым кадром всё быстрее улетают в трубу. А что остаётся, кроме двух актёров?

Остаётся ещё главный герой, который в кадре играет не столько уже мебель, сколько фигуру умолчания. Да, пара смешных кадров с трусами за ним остаётся, но впоследствии он так спешно задаёт стрекача в общую гущу персонажей второго плана, что «Кинотавр» за лучшую мужскую мне по меньшей мере странен. Да и Литвинова — совершенно неоригинальная, если не считать «причёску Нии» в финале, за что именно этой её роли «давать железяку» — без понятия. Эдак каждой роли актрисы нужно сразу выделить отдельный фонд наград, и выдавать их автоматически, дабы не утомлять себя процессом.

Ну и на фоне этой сумятицы в героях мелодрама постепенно вместо положенной по сценарию драмы «здесь и сейчас» (кстати, зачем так настойчиво, именно Здесь и Сейчас — тоже непонятно, ведь сценарий написан десять лет назад, и это чувствуется) валится в эдакую балабановскую версию модного нынче «питерского гламура» — всё тот же пешеходный мост (тысячу раз), всё те же проходные дворы-поребрики-парадные, уже знакомое стремление «вон из города» в виде надоевшей даже самим персонажам побасенки про «десять соток» и слесарный станок. А когда тайна Таты была с неуклюжестью медведя в посудной лавке раскрыта — тут действо а-ля «Два товарища» вообще потеряло всякий смысл и началась натуральная северопальмирская сантабарбара под песнопения «она сильная девушка, она не боится». Сказка про одноногую собачку так же идёт Литвиновой и, собственно, Балабанову, как Пугачёвой лысина. Не то, всё не то.

Что, самое интересное, очевидно и самому режиссёру, потому что фильм настолько перенасыщен откровенными «словами автора», что просто устаёшь под конец их слушать. Все эти «а как всё начиналось», «но она уехала, и об этом уже не узнала» и пр. можно трактовать только одним единственным образом — режиссёр понял, что не получается, что на экране происходит совсем не то, чего хотелось, что дорожка вихляет совсем не в том направлении, отсюда этот раз от разу всё больше надоедающий саундтрек из одной песни, отсюда бесконечные длинноты вроде вставного эротизма на балконе и согревающего массажа в шалаше. Вообще вся показательная эротика (естественной эротики в фильме просто нет) выглядит из бабалановских уст как-то очень стеснительно и неловко, бочком-бочком, чтобы никто не подумал на автора. А ни на кого другого думать-то и не приходится.

Вот и получаются обшарпанные двери у «перепланированных» квартир, странные люди, накладывающие на фуршете икру из банки ложкой, затяжные однообразные шутки «про пьяных», невесть зачем привнесённая вэдэвэшная тематика (обратно — огламуренная вусмерть, до неловкости), пьющий доктор со своей телефонной собеседницей по двадцать-пятому кругу и предельно рыхлый невразумительный финал, после которого понимаешь, что тянуть эту «мою вторую маму» Балабанов мог и месяц, и год кряду в пятидесяти сериях. Что, впрочем, очень типично именно для того самого питерского гламура.

Ремонт нельзя закончить, его можно только прекратить. Балабанов и прекратил. Но ни смысла, ни рифмы в этих стихах после операции обрубания хвостов так и не проявилось. Любите кино.