Такешиз: В воскресной схватке двух ёкодзун

Ну, немножко легче. Нечто примерно такое и сообразил сам с собою мэтр современного экспортного японского кино Такеши Китано. Пафосный Бит Такеши с двумя пушками наперевес мрачно палит из обоих стволов под фанфары титров, в то время как забитый и затюканный актёр-неудачник и немудрящий продавец шоколадок за 10 йен господин Китано ходит каждый день мимо киношного постера со своим альтер-эго в полный рост, и пытается устроиться хотя бы рядовым якудзой, или грубым поваром, или хоть бы кем, лишь бы в кино, каковое кино, по всему выходит, Битом Такеши в Японии нынче и ограничивается.

Биту Такеши слепит загороженный чёрными очками глаз светом «лунного» прожектора, а господина Китано достают тупые соседи, которые только и заняты, что с утра и до вечера стоят у него под дверью и глумятся над его неудачами, по ночам же обоих донимают странные сны, где одному снится другой и наоборот, причём порой это всё, сны-реальность, Такеши-Бит, кино-некино настолько переплетаются в монтажной схеме китановской кинорасчленёнки, что в зале становится просто неуютно — перед нами сугубо личная визионерско-гангстерско-шизофреническо-самокопательская элегия, о смысле которой автор-сан как-то забыл нам рассказать, и зрителю приходится изыскивать путей и сил, чтобы начать в этом всём самостоятельно разбираться.

Такеши Китано явно устал от собственного кино. Иначе отчего вся эта самоантология, переполненная разрушительными мотивами. Убить всех людей, говаривал один персонаж, и так же поступает с окружающими и самим собой предельно усталый, безвольный, слабый господин Такеши. Именно таким он показывает нам себя, прокручивая десятки и десятки раз одни и те же цитаты из самого себя в прошлом, не исключая даже самого свежего «Затойчи», вот уж как бы переполненного оптимизмом и силой воли. А вот нате.

Какую художественную цель кроме подведения каких-то своих, сугубо внутренних итогов, ставил перед собой Такеши Китано, можно только гадать. Поставить жирную точку и проститься со зрителем на такой вот минорной ноте? Если это и правда конец, то очень уж плохой. Поставить жирное многоточие, отбрасывая прошлые свои заслуги-стиль-жанр? Тогда почему ни намёка на то, что же это такое будет дальше.

Да и в чём ценность конкретно вот этого пятисотпроцентного, нарочито выпяченного Такеши-как-он-был? Да, картинка, да, музыка, да, выверенной рукой возрождённые и снова разрушенные образы. Но. Нарочитый, антикинематографический местами монтаж, бесконечные тавтологизмы всех этих расстрелов-самострелов, явная агрессия по отношению не только к себе, но и всем людям, что его окружали, с ним работали, его любили (о женщинах — отдельный разговор), его смотрели, в конце концов, всё это время. Господин Китано за маской грустного клоуна не очень-то скрывает маску клоуна жестокого, клоуна злобного, клоуна даже завистливого.

Зависть к «самому себе в прошлом», это что-то новенькое, и попахивает уже, простите, клиникой. «Широко закрытые глаза», «Жертвоприношение» — только по-китановски? Прощание с самим собой? Да как-то нет. Не получается. Получается один большой самодовлеющий японский байан, в котором в воскресной схватке двух ёкодзун проиграли все, включая зрителя.

Любите кино.