Чтобы поднимать такие темы, нужно иметь не только талант, но и серьёзный запас мужества. Тут автор, рискнувший коснуться сокровенного не только для американцев — пять лет назад события 11 сентября действительно переживал весь мир, как бы это не представлялось при взгляде из настоящего времени — при малейшей ошибке рискует не бюджетом проекта, а шансом навсегда получить волчий билет в собственной профессии. 9/11 для многих это не просто три цифры на календаре, а для десятков тысяч людей это и вовсе — личная трагедия, незаживающая рана, копаться в которой тупым инструментом мясника порой просто опасно для собственного здоровья. Недаром в Голливуде до сих пор существовал негласный запрет на сюжеты по мотивам самого громкого теракта современности, который продержался целых пять лет.
Оливер Стоун оказался первым, кто преодолел этот барьер (документальные и околодокументальные проекты до этого были), и околокинематографическая общественность застыла в ожидании премьеры, гадая, получится или не получится, грядёт грандиозная обструкция или разумнее ждать оваций? Оваций, конечно, не последовало, слишком многие резонно полагают, что эта тема — не поле для коммерческого кинематографа, отдавая её на откуп авторскому кино (см., например, составной проект «1 час 9 минут 11 секунд»).
Но в остальном от фильма по мотивам тех пятилетней давности событий требовалось в первую очередь удержать равновесие между пошлостью, кичем слёзовыжимательных технологий, в которых подобные сюжеты часто погрязают даже в руках опытнейших мастеров, и цинизмом, привычным современному кино. Где-то между этими крайностями содержалась золотая середина, где талант автора и его же чувство такта, вкуса и достоверности позволили бы изобразить драму простого человека, который стал героем поневоле, без патриотических криков, без милитаристической истерии, без ксенофобии и «синдрома общечеловека».
И Стоун её для себя нашёл. В фильме про падение Башен-близнецов вы не увидите кичёвых спецэффектов, даже злосчастный самолёт (первый) промелькнёт на экране всего на мгновение, смазав серой тенью по фасаду нью-йоркского небоскрёба, второй же «Боинг» так и останется на уровне слухов «я слышал по радио, во вторую башню тоже врезался самолёт», которым никто не верит. Сами же горящие великаны-близнецы, уже готовые рухнуть, будут тоже показаны мельком, снизу, как видели их пригнувшиеся от накатывающего ужаса полицейские и пожарные, пробирающиеся в обречённый Торговый центр, чтобы помочь эвакуировать оттуда людей, уже начавших выбрасываться из окон горящего здания.
Этот ужас, заставляющий всех двигаться медленно, нехотя, против собственной воли, он царит на экране те недолгие несколько минут, пока башни ещё стоят, а люди ещё находятся внутри — большей частью ещё живые, большей частью уже обречённые.
Собственно фильма-катастрофы в фильме Стоуна совсем немного — вот летят сверху офисные документы, вот полицейские волокут на тележке дыхательные аппараты, а вот стены и пол начинают ходить ходуном, доли секунды, и двухмерный мир небоскрёба становится многомерным миром его руин. А в нём — трое пока ещё живых, которых вскоре, после падения второй, а потом и третьей башни, станет двое — беспомощных, неспособных даже пошевелиться, задыхающихся от бетонной пыли, готовых вскоре умереть, но продолжающих почему-то жить.
Основной хронометраж так и протекает — одни ждут каких-нибудь вестей об отправившихся к Башням родных, другие просто ждут, чего-нибудь, или спасения, или смерти, впадая в забытье, пытаясь вспоминать, пытаясь не заснуть.
Именно это напряжённое ожидание в итоге и составляет основу фильма, это потом уже нам расскажут, что из тысяч жертв чудовищного теракта выжившими из-под завалов извлекут всего 20 человек, и прототипы главных героев окажутся в этом списке номерами 18 и 19, покажут покрытые цементной пылью лица полицейских, оставленных в оцеплении и вернувшихся живыми, покажут родившуюся уже после 11 сентября дочку одного из героев. Но это будет потом, в другом мире.
Стоун сумел снять кино трагичное без патетики, почти без бряцания и потрясания (один морпех, тоже имеющий своего реального прототипа, и воевавший впоследствии в Ираке, в кадре всё-таки имеется, и его божественное откровение тоже), без заигрываний с сильными эмоциями, а наоборот, строго отмодерированное, сдержанное кино о людях, которые не смогли никого спасти, да и не было у них такого шанса, для этого нужен совсем другой жанр кинематографа, а в жизни такое не случается вовсе. На экране были показаны герои без героизма. Просто у них была такая судьба, оказаться в ненужное время в ненужном месте.
Актёри и их живые прототипы
Сумеет ли кто-нибудь ещё снять на тот же мотив более сильное, более талантливое или более достойное полотно — мы пока не знаем. Будут ли вообще такие попытки, хотя бы через пять лет, на десятиление этой драмы — можно только гадать. Хотя лучше бы просто — таких тем в нашей жизни было бы меньше. До встречи в кино.
Vova
