Эйфория: Русское поле экспериментов

Новаторов мы любим, мы их приветствуем. Только надо суметь отличить новаторство от элементарного неумения делать фильмы. Потом необходимо разобраться, нужно ли делать поправку на то, что это дебют, или же перед нами зрелое и самостоятельное произведение искусства.

На мой взгляд, поправку делать нужно, просто потому, что Вырыпаев — вполне наивное дитя театра, которое comme il faut пытается отрицать весь накопленный кинематографический опыт. Написав схематичный сценарий про невозможную любовь и смерть, ребята поехали снимать бесподобную донскую природу и бесподобных актёров. Как на беду — в их распоряжении был кран, полтора месяца времени и эстетски настроенный художник-постановщик. Таким образом, вместо раздумчивой картины о невозможной любви — получился в первую очередь набор красивых кадров и якобы неожиданных поворотов сюжета. И в итоге безопаснее всего относиться к этой ленте, как к набору приёмов и штучек, не пытаясь связать их воедино.

Кадры действительно хороши и красивы — например, начало фильма, где по полю на мотоцикле едет слепой мужик и истерически смеется. Можно подумать, что режиссёр пытался привнести метафоричность, но это не так. Как выясняется, в первоначальном сценарии было много побочных сюжетных линий, которые исчезли в процессе окончательного монтажа, а вот эти особо симпатичные кадры рука не поднялась вырезать. Прямо коллаж какой-то получается из обрезков плёнки, а не глобальные замыслы и большое кино.

Вроде бы есть сюжет, пусть и несколько рваный, про мужнину жену и влюблённого мужчину. Есть даже несколько сцен с диалогами, но действие и сами персонажи выходят вторичными рядом с красивыми пейзажами и красным платьем героини. Так, по утверждению автора, формируется некая отстранённость. Тут-то зрители, сидящие в кинозале, должны начать анализировать собственную жизнь, а не сопереживать героям. Во мне же это соотношение декора и действия вызвало разве что недоумение.

Вырыпаев считает, что фильм провалится в прокате, и современная публика не воспримет его работу. По-моему, совершенно зря. Глянцевая картиночность кадров, лубочная примитивность диалогов и красивые глаза главных героев — без сомнения завоюют сердца молодых. Грымов же — вполне успешный российский режиссёр, хотя даже его работы не так визуально самодостаточны. Мы все давно уже мыслим образами, а не идеями. Отдельные картинки из фильма ещё до премьеры были растасканы девочками на юзерпики, фотографии и закладочки. К тому же, режиссёр моден и его спектакль «Кислород» моден и его театр «Практика» тоже не в упадке, а его постоянные зрители уж обязательно посмотрят дебют в кино своего кумира.

В главной роли Вырыпаев снял свою жену — неотразимую Полину Агурееву. Традиции российского кинематографа соблюдены. Жена в главной роли — разумеется, оправдывает его непрестанное любование героиней. Вот она стоит у стенки и стучит руками, вот она закапывает мёртвую собаку, вот она идёт с ребенком по полю и так далее. На предпремьерном показе восторженные зрители один за другим говорили режиссёру: «Иван! Вы так любите свою жену! Вы так красиво её сняли!» Может быть, в будущем ему стоит снимать других женщин, чтобы проявилось нечто помимо любования?

Как любого современного автора, Вырыпаева волнует современность. Только современной у него получилась исключительно форма фильма. Все призы и отметины, которые он получил, говорят о ярком и экспрессивном решении, а не о содержании. Режиссёра Серебрянникова, например, тоже волнует современность, но как-то глубже волнует что ли? По хорошему, если противопоставить этих двух товарищей, с одной стороны мы получим нечто, что в перспективе обречено стать классикой, а с другой стороны яркого представителя авангарда, который плевать хотел, что до него уже снимал Тарковский.

Самый же большой плюс этой ленты, — её неформатная продолжительность. Когда привык к полуторачасовому формату, а действие вдруг обрывается через час десять, чувствуешь, что тебя застали врасплох и неужели уже титры? До встречи в кино.