Всё-таки как бы ни хотел кинематограф отринуть табу человеческого общества и творить на заданную тему что-то своё, сугубо в жанре конструктора для человеческих душ, но табу эти его преследуют по углам и там же по углам всё-таки в конце концов и прижимают. То, что вызывает у создателей фильма интерес к какой-нибудь принципиально «жареной» в журналистском смысле теме, в конце концов становится проклятием фильма, не давая смельчаку-режиссёру довершить задуманное.
Такой темой на Западе нынче считается тема педофилии. Именно она в своё время позволила Набокову написать шедевр, ведь он писал вовсе не «на жареную тему», и потому раскрыл в своём тексте поистине глубинные человеческие страсти и пороки. Для этого нужно не столько так называемое авторское мужество, сколько просто честность перед своими героями.
Сейчас же такое вряд ли возможно хотя бы потому, что уровень уже буквально не проходящей истерики в заокеанской бульварной прессе вокруг разного рода (в данном случае) интернет-педофилов, которых ловят по чатам такие вот агенты ФБР, он просто не позволит авторам в достаточной степени холодно подойти к вопросу, дабы само действо, да и сам зритель вместе с ним, прошли бы требуемый путь вместе, и чтобы в финале наитие и катарсис, и чтобы в финале выводы не в рамках банального «так им и надо, проклятым».
Впрочем, начало фильма развивается в достаточно многообещающем ключе — тот самый чат, четырнадцатилетняя девочка, тридцатилетний мужчина, чмоке пупсег, давай апщацца. Согласно традиции жанра на месте девочки должен был оказаться усатый агент, а на месте мужчины — шестнадцатилетний шалопай, но нет, девочка действительно девочка, четырнадцатилетняя, мужчина действительно моложав и инфантилен с виду, фотограф, ничего такого, заеденный жизнью небесталанный неврастеник, живущий в чатах и мечтах о потерянной некогда любимой. Чего не сказать о девочке, которая явно знает, чего хочет, ловко подыгрывает мало-мальским заигрываниям в свою сторону и нахраписто рвётся «в нумера». И вот уже намешана водочка с сочком (ею же и намешана), вот уже «а давай ты меня поснимаешь» (сама же поспешила начать вроде как раздеваться), но тут камера дрожит и валится на пол — вместе с незадачливым «ужасным отвратительным педофилом».
Тут фильм прибывает к промежуточной станции, на которой и пробудет почти до самого финала. Мизансцена: он умело прикручен к очередному предмету интерьера, она умело над ним изгаляется. «Что же ты, такой взрослый, не знаешь, что нельзя приставать к маленьким девочкам, даже если они на это сами напрашиваются? Они же маленькие! Для них, безмозглых, это такая игра!» — выговаривает банальности скрученному «педофилу» его «невинная жертва», для вящей убедительности помахивая приготовленным для дела необходимым скальпелем.
Отлично, отлично! — восклицает зритель и требует продолжения. И педофил не педофил, и жертва не жертва, и герметический диалог, проистекающий перед камерой при полном отсутствии остальных персонажей, производит впечатление. Камера, подружившись с небритым лицом Патрика Уилсона и кривляющейся мордашкой Эллен Пейдж, не отпускает их ни на секунду, раздавая оплеухи штампам антипедофильской тематики, не оставляя проходным ни единый кадр, ни один поворот действа.
Девица-маньяк и ни в чём не повинная жертва как промежуточное состояние дел — вот лучший момент фильма. Ибо дальше, увы, градус будет только снижаться. Потому что, см. начало этого текста, довлеющая над темой действительность вернёт всё на свои места, баназилируя и стандартизируя совсем не банальный и совсем не обычный сюжет. У авторов, при всех их проявленных талантах, не хватило смелости пойти дальше «я знаю, что вы знаете, что я знаю, что вы сделали прошлым летом», и натяжки шитого белыми ниткам рассказа про «я отлавливала тебя по чатам» начинают резать глаз и слух.
Да и самый финал, если бы не талант всё того же оператора, сделавшего нам «красиво», стал бы уж совсем из разряда «так не бывает». Хотя самоиронии режиссёра хватило в итоге и на «красную шапочку» (как часом раньше на зелёный балахон хирурга), и на издевательское «или не уберу», но это всё лишь такие визуальные извинения перед самими собой — здесь и сейчас у нас нет для вас иного финала, не поймут-с, а то и по судам затаскают-с.
Ну и ладно, достоинств середины фильма это не отменяет. Эллен Пэйдж, сыграв в фильме с самоотверженностью истинного маньяка, явно настроилась двинуться куда дальше скромной Китти Прайд в третьих «иксменах», замахнувшись на роли не просто первого плана, а на роли просто — первые. В ближайших её проектах кино о девушке, много лет насильно содержавшейся в чужом подвале (реальная история), а также главная роль в герметической же лесби-драме, направленность творчества юной леди явно навеяна «Леденцом», что тоже говорит об уровне её игры в этом фильме. Да и режиссёр Дэвид Слэйд отошёл от клипмейкерства и уже снимает один из весьма ожидаемых хоррор-релизов будущего года «30 дней темноты», тоже весьма герметический и тоже не в последнюю очередь триллер.
Vova
