Иллюзионист: Фокусник был зол

Оды прибытию поезда неисчислимы со времён Люмьеров, оды ловкости рук и никакого мошенства наследуют другому отцу-основателю — Жоржу Мельесу, родоначальнику жанров кинофантастики, киномистики и киноужасов. Он был главным престидижитатором в кино того времени.

И рано или поздно кино должно было вернуться к иллюзионистам конца XIX века как предтечам того, что производит сейчас большой Голливуд — нереальную реальность, в которую приходят за деньги, ни в коем разе не веря в происходящее на экране, но приходя именно за уговорами — поверь, прими, проживи в это мире хоть пару часов, пусть с пивом в руке и скептической ухмылкой на лице.

Именно так поступает со своими зрителями иллюзионист Эйзенхайм, он предупреждает, что это просто фокус, но зритель покидает зал после финала представления и недоумевает — но как же, как же это он сделал? Итс мэджик, лукавым взором провожает Эйзенхайм зрителя. И так продолжалось бы долго, если бы за маской иллюзиониста не скрывался человек со своими страстями и судьбой, благодаря которой ему однажды предстоит сразиться с неилюзорно-великими мира сего, с которыми не поборешься карточным фокусом или сложной машинерией кривых зеркал и механических деревьев, произрастающих из косточки.

О, иллюзиониста Эйзенхайма серьёзно обидели, но он не оскорбился, он не княжеских кровей, слишком много гордости ему не нужно. А вот когда обидели ту, кого он любит, и попытались наступить на горло его тайной, сокрытой за маской, жизни, тут он решил с блеском повторить старый фокус исчезновения человека вместе с деревом, под которым он сидел. И фокус этот у него удастся, несмотря ни на что.

Эдвард Нортон — актёр, безусловно, созданный богом ради киноманов, для киноманов и по просьбе киноманов. Любое появление на экране его печальных глаз и, местами, выбитых зубов (см. «Бойцовский клуб») приводит оных в состояние экстатического транса. Потому что ужас как хорош. И потому что «верю, чорт побери!» И «Иллюзионист» — не исключение. С вот такой бородкой, на стульчике посреди сцены, с закатанными рукавами при полной тишине он творит на экране волшебство, и волшебство это не воспринимается очередными голливудскими расчудесами, потому что вера, в данном случае равная просто доверию, она делает многое и за режиссёра, и за специалиста по визуальным эффектам.

И когда так похожий на бесславно закончивших свой век, хоть позже и канонизированных русских царей Кронпринц Леопольд начинает ковыряться при нас в этих чудесах и требовать ответов, мы его ненавидим вместе с ироничным утопистом Эйзенхаймом, потому что это чудо, не лезьте туда своими грязными пальцами.

Нет, конечно, та некоторая покорность и тихая печаль, с которой маска Эйзенхайма воспринимает происходящее всю вторую половину фильма, может показаться при просмотре несколько утрированными, да и по итогам сеанса немножко (а кому-то, может, и сильно) не хватает в кадре по-настоящему Плохого Иллюзиониста — «вы слишком добрый, вам нужно рассердиться». По сути, должная порция «лекарства озверин» главным героем принимается всего раз — в самом конце, и в итоге всё оказывается оправданно и сценарно, и по Станиславскому, но зрителю-то это заранее не известно, и этот момент несколько смазывает восприятие происходящего.

Зрителю бы больше верить старшему инспектору Улю с его неослабной подозрительностью, но поверить ему, увы, мы сможем тоже только в самом конце. Такова концепция, таково исполнение. По сути мелочь, придирки, но на фоне шедевральной работы Дика Поупа и уж тем более неувядающего таланта маэстро Филипа Гласса просто хочется немножко попридираться. Слишком увлёкся режиссёр этой игрой в отвлечение внимания зрителя. Хотя и проделал это с блеском.

Если же вспомнить, что вскоре грядёт «Престиж» Криса Нолана, который будет поднимать тему и вовсе занимательную — трагического противостояния двух великих престидижитаторов тех же времён, то тут уже важна каждая мелочь. Какой из двух фильмов полнее раскроет столь занимательную тему? Первый выступающий спортсмен показал на помосте великолепную технику и артистизм исполнения, с небольшими помарками набрав изрядный зрительский балл. Сможет ли его противник повторить или даже превысить этот показатель? Увидим.

До встречи в кино.