Хороший год: Правила виноделов

Ну правда, какое же это независимое кино с Расселом Кроу в главной роли и мистером Блокбастер в режиссёрском кресле? Хотя, конечно, за Рассела Кроу в роли биржевого прохиндея режиссёру отдельное спасибо. Ибо реноме «на лицо волевого, доброго внутри» у последнего слишком уж зашкаливало все последние годы. Надо что-то менять, кивнули друг другу старые знакомцы и изобразили перед нами циника и бессовестного наживожаждателя, который в очередной раз несколько заигрался и вынужден подержать пару дней паузу в старом шале своего усопшего дяди-винодела, с которым он жил-поживал в далёком детстве, но с тех пор уже много лет дядюшку и вспоминать забыл, пока не пришло извещение о праве вступить во владение наследством.

Понятно, тут же вокруг искомого наследства и видов на его продажу развернётся война миров, энологи и виноделы сговорятся извести циничного англичанина, которого помнят «вот таким», а был он в то время умный и сердечный мальчик, потому что продать виноградники это продать дядюшкину добрую память, а тут откуда ни возьмись набегает незаконная дядюшкина дочь-американка, которая окажется вовсе не единственной женской героиней этого сюжета, и всё заверте.

Нет, всё-таки, повторюсь, фильм «Хороший год» — хороший фильм и молодец Ридли Скотт, что порадовал нас и вот этой стороной своего таланта. Игра актёров, не подчинённая сверхидее всеобщего штурмунддранга, она на экране самоценнее любых спецэффектов, потому что «хорошая кошечка, хорошая, только люди где?» И сцены с дядюшкой в далёком прошлом, все эти теннисные партии и дегустации вина, все эти подглядывания за виноделами и детективы со сверхценными сортами редкого местного вина, опять же романтикь, семейные ужины, светящиеся в темноте лебеди, кинотеатр под дождём и открытым небом. Хорошо, приятно, душевно.

Вот только один вопрос мучил меня на протяжении всего сеанса. Если хотелось Ридли Скотту отойти от голливудских мерок, зачем в фильме все эти трюизмы и избитости? Почему незаконнорожденная американка-дочь приезжает тютелька в тютельку к приезду Макса-на-миллион? С какой радости она обязана быть урождённой виноделкой («были на практике», ага), причём круче всех этих смешных французиков вместе взятых? Почему циник и прохвост должен непременно влюбиться в официантку из соседней деревни? Почему он обязательно должен слетать в Лондон, чтобы получить предложение от которого невозможно отказаться, от него всё-таки отказаться и потом позволить нам лицезреть последующие пасторали?

Чтобы узреть в этом повороте сюжета хоть каплю оригинальности и хотя бы реальности происходящего, нужно быть Ридли Скоттом. Драма в исполнении мистера режиссёра рисует нам картинки душевных метаний, но умудряется фолить в этом вопросе при каждом удобном или неудобном случае. Не придумали логической связки? Опустим. Сказали в кадре банальность? Сошлёмся на литературный первоисточник. Придумали смешную шутку? Обязательно вставим в кадр, дабы зритель не дай бог не умучался всем этим «инди-муви».

Увидел доску над бассейном? Она обломится в самый неподходящий момент. Сел в машину? Она обязательно окажется любимым в народе жучком-коробочкой салатового цвета. Далее везде.

В итоге послевкусие от вполне талантливого и душевного кино остаётся очень странное — сначала не совсем чтобы бедствующий герой отчего-то спешит побыстрее продать дом своего дяди, к которому вроде очень тепло относился, потом он узнаёт, что виноградники эти ничего не стоят, и спешит продать их ещё быстрее, но как только узнаёт настоящий секрет своего дядюшки, тут как бы и кузина новоявленная оказывается нужна, и любовь вспомнилась, и прочее. Ну, и уж собственноручно малярящий пафосный биржевой делец — это конечно красиво, но «так не бывает».

Ридли Скотт умудрился собрать в одном месте максимально возможную коллекцию голливудских штампов и голливудских сюжетов в жанре, этому всему сугубо противопоказанном. И это нет-нет, да и портит впечатление. О чём, конечно, стоит сожалеть, поскольку то, что получилось в итоге, совсем не плохо и совсем не бесталанно.

До встречи в кино.