Дикари: Особенности национального отдыха

Ключевое слово в последнем словосочетании — безусловно, «курортная». Однокоренное от любимой части любой работы — именно то, по чему как раз сейчас начинает скучать любой нормальный человек, хоть раз проведший отпуск где-нибудь рядом с Крымом. И вот в эту самую минуту доброй грусти на сцену выходит Виктор Шамиров со своим первым детищем в киноиндустрии, демонстрируя оное в полный рост и без одежды.

Сюжет, рассказанный нам режиссером, а по совместительству и сценаристом «Дикарей», охотно выставляет напоказ все свои красоты. Лейтмотив, играющий на грани фола по количеству и качеству обнаженных тел на метр пленки, задается первыми минутами картины, и, не изменяя себе ни секунды, ведет нас до самых титров.

История повествует о группе немолодых уже людей (хотя, молодежь также представлена несколькими экземплярами), проводящих свой отпуск на крымском побережье. У отдыхающих в арсенале — все радости «дикого» туризма. Под боком — море с загорающими на берегу нимфами, на столе — исконно русский напиток от спонсора (подсказка: не квас), с не менее русской закуской (в масле или в томате?). Чего еще может желать душа отдыхающего?..

Не может не радовать ненавязчивость подачи истории. Сиюминутные и необязательные проблемы «дикарей» вызывают улыбку, и абсолютно не напрягают. Поиски же сценарной архи-идеи начинаются и успешно заканчиваются по прошествии нескольких минут хронометража.

Курортные романы, столь же недолговечные, сколь и бурные, являются своего рода плотью ленты. На общем фоне едва начавшееся у героя со звучным прозвищем Ай-Яй (в исполнении Гоши Куценко) желание стать гомосексуалистом никак не получается воспринять всерьез — что, впрочем, вполне обоснованно и дальновидно со стороны зрителя.

Страдающие от любовного томления на далеком крымском берегу герои (равно как и героини) не устают предаваться любовным утехам — как в кадре, так и вне оного. Однако откровенной похабщины вы здесь не найдете — действо в изрядной мере подслащено добрым юмором, и потому воспринимается скорее с улыбкой, нежели с напряжением.

Всеобщий же натурализм лишь слегка подкрепляется редкой, но в известной степени — нецензурщиной. К чести режиссера, наличие непечатной лексики не воспринимается с желанием твердо задуматься о целесообразности отмены всеобщей цензуры советской эпохи. Скорее, наоборот — крепкое словцо иной раз лишь подчеркивает доносимую до зрителя мысль.

Истории, условно разбитой на серию новелл (название которых выводится на бирюзовых волнах шрифтом годов эдак 60-х) на протяжении всего пути удаётся ловко удерживать зрительское внимание. Виной тому можно считать некоторые весьма удачные находки в эпизодах — скажем, без сомнений правильно и поделом осмеянный стереотип культурно отдыхающих «стандартных семей»: с обрюзгшей от целлюлита женой и отрастившим пивное пузо мужем.

Присутствуют в фильме и мелочи, на которые не обращаешь внимания на самом сеансе, но которые сами собой всплывают в сознании по дороге с сеанса домой — вот что можно по праву считать бесценным даром режиссера зрителям. По крайней мере, флэшбэки вида «а ведь это со мной было!» — обеспечены.

В итоге имеем фильм-настроение, начавшийся за здравие и красоту обнаженного женского тела, и продолжившийся пространными воспоминаниями режиссера о «былых временах». В сложившихся обстоятельствах зритель чувствует себя невольным наблюдателем, которому дали просмотреть чужой фотоальбом — знакомые и близкие ситуации, в которых участвуют абсолютно неизвестные ему люди.

Посему, слава богу, не стоит воспринимать «Дикарей» как очередную попытку российского кинематографа покорить иностранный рынок. Ведь это всего лишь кусочек лета; забытая на полке фотокарточка — для ностальгирующих по дням своей молодости, а теперь замерзающих в холоде каменных джунглей «диких» туристов.

До встречи в кино.