В том, что с ростом мастерства и что называется востребованности кино наивное, где-то корявенькое, где-то неловкое, но очень искренее, идущее от души постепенно сменяется кино профессионально-сделанным, нет ничего удивительного. Процесс этот переваривания и унавоживания готового материала так естественен, что проистекает он не только с людьми — так «Сука-любовь» Алехандро Гонзалеса Иньярриту становится сначала сегментом в «11 минутах 09 секундах и 11 кадрах», потом «Двадцать одним граммом», а потом «Вавилоном» — но и с самими идеями, ведь, например, и «Столкновение» стало тем, чем оно стало, именно благодаря известной степени наивности и искренности происходящего, но уже год спустя на его месте уже два фильма — «Вавилон» и «Кровавый алмаз» — которые делают ставки скорее на кинопамфлет и киновоззвание, чем на кино, следующее из каких-то глубинных недр режиссёрской души.
Это явление сложно обсуждать в категориях хорошо или плохо, ведь в конце концов на обеих чашах этих весов находятся даже не артхаус и Голливуд как диаметрально противоположные полюса мирового кинопроцесса, но сам подход автора к собственному творчеству. На настоящее, бескомпромиссное авторское кино ходят единицы завсегдатаев фестивалей, а заигрывание с киноистеблишментом и в конце концов с непритязательной частью зрительного зала смещает акценты сначала в сторону «артхауса для толстых», который и кассу соберёт, и призы, и отзывы положительные, а потом и вовсе в сторону мэйнстрима с голливудскими звёздами и прочими вершинами бокс-офиса.
«Вавилон», конечно, можно нарочито отстранить от этой проблематики, отвести глаза, посетовать на чужую или собственную нечуткость к истинному искусству, но не позволяет формальная сторона дела. Да, не виноваты ни Кейт Бланшетт в абсолютно голливудской роли мебели, ни мёртвый, каменный лицом Брэд Питт, вокруг патетических морщин которого уже столько раструбила пресса, они играли то, что просил режиссёр, а он, как автор, волен сотворить со своим кино что угодно. Но ведь это действительно та самая игра в бисер, то самое туда ходи, сюда ходи, за которое Голливуд ругают с посвистом, и вроде как что, если автор прикрылся фиговым листком артхауса, то он как бы не виноват?
Виноват вдвойне, ибо сам, без диктата зловредного продюсера, жадного до своих денег, сотворил всё вышеозначенное. А как вам глухонемые японские школьницы-нимфоманки, пережившие самоубийство матери, обнажённо-обнимаемые охотником-отцом сразу после попытки отдать себя первому встречному полицейскому? Назовите меня циником, но так — в фильме, я не передёргиваю и не утрирую. Почему обязательно немая, почему обязательно все эти самоубийства и прочий фрейдизм? Идея навязывает?
Да, история всепланетного Вавилона, переставшего понимать самого себя по причине вселенского смешения языков нашего «многополярного мира», погрязшего в глобализме, до отрыжки не могущего его никак переварить — это идея более чем достойная и является хорошим продолжением-развитием и «Столкновения» и коллажа в годовщину 11 сентября, и даже, если хотите, «Парижа, я люблю тебя». Да, в «Вавилоне» есть и своеобразная наивная искренность, и своя полифония множества культур, которые могут друг друга услышать, нужно только захотеть, но какими средствами и с какими целями всё это достигается?
Самый живой персонаж во всей этой истории — персонаж Гаэля Гарсии Берналя, балбес, нарушивший закон, а потом вдобавок ещё и бросивший доверившихся ему людей умирать посреди пустыни. Почему самый живой? Да потому что в логику его поступков веришь, а вот в крестьянских детей, сначала паливших по автобусу из ружья, а потом горько засожалевших по этому поводу вместо того, чтобы воспылать по отношению к «проклятым янкам» праведным гневом, или в полицейских, которые готовы показательно перессориться со всеми соотечественниками, лишь бы найти мифического террориста, пальнувшего в тех же «янков», или в японцев, дарующих проводнику своё ружьё «за то, что он хороший проводник», или в родителей, так переживающих по поводу гибели ребёнка, что в итоге оставляющих других своих детей на мексиканку-нелегалку и уезжающих к чёрту на рога, «чтобы побыть одним» среди достопримечательностей…
Можно перечислять всех героев по очереди — надуманности и притянутости за уши в этих историях столько, что они сами внутри себя не увязываются, что уж говорить об итоговой «всемирной паутине» судеб. В которую они должны сплетаться. Ещё бы мексиканец этот в бегах оказался в итоге сутенёром на улицах Токио, или эта мусульманская девочка подалась куда-нибудь в Париж жечь машины, вот это был бы артхаус так артхаус.
Алехандро Гонсалес Иньярриту — талантливый режиссёр, но для зрителя с глазомером все эти игры по Мамонову «так себе кинцо, но всё страна рыдает» не останутся незамеченными, и самое главное, он сам, автор фильма, чувствуя какую-то подспудную неловкость происходящего, начинает невынужденно фолить со всеми этими «мы отозвали скорую для вашей безопасности», трубкой гашиша и кастрюлей для Кейт Бланшетт. Да, правда, современный западный человек должен оказаться в кровище и дерьмище, чтобы ощутить истинные эмоции, почувствовать себя живым в техногенном мире законов и уложений, понять других, в конце концов, но ведь вспомните — когда герой Питта узнал о том, что случилось с его детьми, он разве, как это, «понял и простил»? Нет. Тогда в чём же сила, брат?
Vova
