Главная проблема всех приквелов состоит в том, что они приквелы. То есть согласно постулату — поскольку мы снимаем предысторию, в таком фильме требуется сказать что-то новое, но так, чтобы всё в итоге свелось к уже всем известному. И при всей любви кинопродюсеров к долгоиграющим франчайзам, приквелы среди них — самые зажатые в рамки, шаг влево — шаг вправо. Если же (почему «если», вернее будет «как правило») фильм-оригинал общеизвестен и даже обрёл за годы и десятилетия статус культового, то тут всё становится совсем непросто, ибо в таком случае зритель не склонен прощать даже самые мелкие огрехи.
«Молчание ягнят» в этом отношении вообще фильм «культовый в себе», ибо он стал таковым не благодаря сюжету, режиссуре, операторским изыскам или чему-то другому. Ганнибал Лектер как начался, так и окончательно сошёлся на Энтони Хопкинсе, как бы ни было обидно автору романов о главном каннибале современности Томасу Харрису, без сэра Энтони ничего бы не было, и любыми заслугами и «Красного дракона», и «Ганнибала» он обязан одному милому старикану, его утончённому гастрономическому вкусу и его извращённому, бритвенно-острому разуму. А раз так, то вся соль приквела сводится к нетривиальной задаче — показать зрителю Лектера-Хопкинса без, собственно, Хопкинса.
На каковую роль и был в итоге приглашен восходящая звезда авторского кино Гаспар Улье, соответствующим образом загримированный и сориентированный на местности : Ганнибала сделала каннибалом трагедия детства и кровавая месть юности. Осталось обернуть это всё в историю и предъявить зрителю. Однако, как это обычно бывает, трудности у создателей фильма оказались закопаны вовсе не под тем дубом, под которым мы их рассчитывали найти.
Разглядывая предпремьерные фотографии Гаспара Улье в гриме, мы, грешным делом, сомневались, не слишком ли гламурно: эта нарочитая маска на постере, этот взгляд исподлобья, да и визуальное сходство отнюдь не бросалось в глаза. Тем не менее, по просмотре фильма как раз в этом моменте можно утверждать смело, как раз «юность Ганнибала» получилась замечательно. Вот стоило Гаспару Улье воткнуть другому подростку вилку в руку — ему сразу захотелось верить. И сумасшедшинке во взгляде, и этому повороту головы, и гримёрской отметине на щеке, и как-то разом вспомнилась «Долгая помолвка», где он сыграл того самого не вернувшегося жениха. На этой милой физиономии кровь не выглядит кетчупом, оскал его навевает неуютные мысли, а бокал в руке смотрится наравне с колюще-режущим предметом в ней же — остро и опасно. То есть — юный Ганнибал сложился: все эти рисунки, разбросанные по комнатке общежития, вся эта возня с трупами в анатомичке, вся эта любовь позаигрывать со слугами закона и поубивать поизощрённее разную сволочь — налицо вполне аутентичный образ.
Да и предыстория из детства Лектера, над расшифровкой которой будет биться Ганнибал на протяжении всего фильма, тоже написана и срежиссирована в лучших канонах психологического триллера — война, одиночество, голод, сумасшествие и смерть, физическая или душевная, что уже почти неотличимо одно от другого. Жаль лишь, что времени ей отдано так мало, одни короткие флэшбэки через весь фильм. Ведь фильм-то, он о другом, о плане мести. И тут начинаются досадные проблемы.
Не очень понятно, зачем Томасу Харрису вообще понадобилась вся эта глобализация времён второй мировой. Сын литовских дворян умудряется не просто выбраться из советской уже Литвы, не угодив предварительно за Урал, но пересечь каким-то невероятным образом всю послевоенную Европу, попасть во Францию «по фотографии», не зная языка, без документов, без денег, а потом уже, имея «два коридора» образования, преспокойно поступить в медицинский на место с госстипендией, а потом уже, спустя некоторое время, почувствовав в себе силы для мщения, отправляется обратно в Литву, где не только спокойно разгуливает по местам боевой славы, но совершает акт каннибализма в отношении местного чекиста (он же бывший эсэсовец), после чего, будучи разоблачённым, преспокойно отправляется в обратный путь, ибо большинство его врагов по итогам расследования оказываются в его теперь уже родной Франции.
Если же добавить к этой картине девочку по имени Миша, героиню Гон Ли (в который раз играющей японку) с её катанами и головами врагов, мясника-антисемита, хамящего ей на рынке, отчего и страдающего, абстрактную литовскую мафию, увлекающуюся работороговлей на Сене, а также некоторое количество не менее абстрактных военных преступников, недобитых в Нюрнберге, то на выходе получается странная картина вполне постмодернистического толка, описывающая какие-то совсем не те места и времена.
И персонажи, словно пропитываясь этими историческо-географическими недомолвками, начинают отчаянно фолить. Леди Мурасаки, не моргнув глазом, воспринимает тот факт, что её подопечный немножко кушает человечинку. Литовские мародёры получают французские фамилии и никто-никто не замечает их загадочного приппалтийского акцента. Французские инспекторы ведут расследование, последовательно вкалывая подозреваемым сыворотку правды перед отправкой на гильотину, причём в самый разгар холодной войны их ничуть не волнует, в какой там эсэсэр мотался давеча подозреваемый Лектер. Да и сам Ганнибал как-то неуверенно выступает в роли неуловимого мстителя, выходя победителем лишь благодаря счастливой случайности, а не могучему уму и холодной жестокости, как это должно бы быть.
Это всё размывает основу триллера, размывает образы, размывает внимание зрителя, который начинает цепляться за разные неловкие мелочи и в итоге даёт на выходе отнюдь не восторженные рейтинги и отнюдь же не восторженную критику. И самое занятное тут, что основа всех этих неловкостей — она не от конечных исполнителей, как это обычно водится. Гаспар Улье — более чем удачно вписался в роль. Режиссёр и оператор — постарались сделать всё на уровне и в общем-то со своей частью работы справились. Композитор Шигеру Умебаяши тоже проявил мастерство. Все проблемы фильма, увы, от Томаса Харриса, но он — основа всего франчайза. А значит, продюсерам стоит крепко подумать, а не взять ли, в случае запуска следующего проекта лектерианы, какого-нибудь стороннего сценариста в помощь старику.
Vova
