Есть внушительная доля несправедливости — рассказывать о трилогии Чхан-Ук Пака на примере первой и третьей ее частей. Однако — ничего не поделаешь, и от этого — сравнения и вовлечения «Олдбоя» неизбежны тем паче. Представленный в 2004 году на Каннском фестивале, он сделал из корейского режиссера персону грата в кинематографическом бомонде и пошатнул незыблемые дотоле позиции Ким-Ки Дука. Пришедшие, как обычно — но, слава Богу, хоть так — с опозданием «Сочувствие господину Месть» и «Сочувствие госпоже Месть» в этом свете напоминают работу над ошибками. Именно о них и предстоит поговорить.
Имея в основе общую структуру, каждый фильм этой трилогии выглядит упражнением в совершенстве. Но начнем по порядку. «Сочувствие господину месть» подкупает кажущейся простотой: молодой парень, глухонемой, что и полагается в общем русле азиатской экзотики, берет в заложники дочь своего босса. Цель — благородная — выкуп нужен для спасения своей больной сестры, но вместо этого кровь начинает литься рекой, герои обречены, спасения нет. Фатализм, пронизывающий всю трилогию, словно Мировое Древо, одновременно является ее фундаментом, в видении Пака — обязательный компонент мести.
Однако те, кто видел «Олдбоя», могут невзначай смутиться. Дело в том, что в первой картине месть не имеет того возвышенного значения, что последует в дальнейшем. Скорее это моторика фильма: сказал не то — получай отрубленную конечность, такими мизансценами и происходит развитие сюжета, хронологически прямого, без экскурсов в прошлое или будущее. А конец — вполне предсказуемый еще в начале — не вызывает катарсических чувств.
Если внимательно всматриваться в «Сочувствие господина Месть», то на ум приходит более органичная формулировка — черновик. Режиссер, почувствовав, что месть — блюдо с множеством возможных соусов, решил шлифовать найденную формулу — ведь в первом фильме нет ни умопомрачительного рапида, ни Вивальди в самых непредсказуемых моментах, ни полубезумного Мин-Сик Цоя — все это будет в других частях триптиха. А пока — назло дотошности хронологии — переходим к заключительной части.
Феноменальный успех «Олдбоя» — лучшего фильма трилогии — принес режиссеру не только потолстевшие бюджеты, но тлетворное дыхание Запада, что для азиатских и европейских картин зачастую оборачивается частной катастрофой. Но в случае с «Сочувствием госпоже Месть» не все так плохо — видимо, самобытность Пака помогла. Словно поддавшись панегирикам Тарантино, он решил последовать за ним — и в последней части нас несколько неуверенно встречает не герой, а героиня.
Гэм-жа больше напоминает еще не выветрившуюся из памяти Уму Турман из «Убить Билла», нежели корейскую девушку, похитившую ребенка и попавшую за это в тюрьму. Нет — играет она замечательно, история придумана изящно, остается даже место для самоиронии, так, например, в фильме из вторичного по важности монолога мы узнаем, что некий режиссер собирается снимать фильм про историю злополучной похитительницы.
Однако вся эта изящность даже чрезмерна — после стильного, сбалансированного и выстреливающего навылет «Олдбоя», где страсти кипели вовсе не шуточные — режиссер, видимо, следуя принципу «чем больше, тем лучше», перегружает картину рюшечками и детальками.
Если первые две части отдавали лютым антигуманизмом, то третья, начиная прямо с ужасающих по своей красоте титров, не показывает своей позиции вовсе, скрываясь за расцветшей барочностью. Отсюда и героиня, вместо героя — кроваво-красные веки глаз, а месть — не стимулятор, а успокоительное. Действие выглядит искусственно растянутым — флэшбэки в нелегкие тюремные будни, многочисленные подробности — главное, как говорит сама героиня, чтобы все было красиво. И с этим трудно не согласиться.
Другое дело, что гармонии, какая была в уже замусоленном «Олдбое», нередко мешает эклектика — делать третий фильм о мести подряд — это вам не шуточки. В недра, по сути, трагедии, вмешивается совсем уж комедийная составляющая — ее Чхан-Ук Пак не чурался и в предыдущих частях, но там было как-то не смешно — то печень человека скушают, то роковой Цой морду скорчит — все это было попыткой очеловечивания.
Здесь же все слишком человеческое, даже потрясающий учитель-убийца, собственно, предмет мести, вызывает сочувствие, притом, что представлен он совсем, как изувер. Дело, наверное, в актере — Мин-Сик Цой, совершивший дивную метаморфозу, превращается из героя, каким он был в «Олдбое», в антигероя — на что только не пойдешь, чтобы угодить женщине, оставаясь при этом светочем харизмы — прямо корейский Джек Николсон.
Конечно, эти брюзжания закономерны, и виноват в них сам режиссер. После великолепного «Олдбоя» планка восприятия его работ заметно повышена, с этой позиции, «Сочувствие госпоже Месть» — шаг в неверном направлении. Да, чудесная картинка, повествование с подтекстами, по традиции великолепный саундтрек, в противовес — частичная потеря самобытности, как будто Тарантино накаркал, и они на время поменялись местами.
И, если нестыковки повествования, положенные на алтарь общей красоты, понятны и вполне закономерны, то тот, почти античный размах, наличие которого ставило центральную часть трилогии вровень с мировыми киношедеврами, безвозвратно потерян. Яркое тому подтверждение — следующий фильм режиссера «Я робот, но это нормально», где комедия окончательно вытеснила трагедию.
Можно смело воспринимать первую и третью часть вне контекста трилогии — получаются самодостаточные картины, имеющие каждая свой месседж и оригинальную архитектонику. Однако в целом выходит куда более интересное явление — триптих, это пятилетняя работа, демонстрирующая ошибки и их исправление, внутренняя мастерская автора — все на наших глазах в великолепной киноформе.
Остается только посетовать, что Чхан-Ук Пак, как многие другие, соблазнился туманными благостями голливудского кинематографа. Может, на примере Такеши Китано и его «Брата», он осознает свою ошибку и вернется к своим азиатским корням. Пока же — у нас есть возможность собрать фантастическую кино-мозаику о мести, которая не только являет собой магию кино, но представляет краткую историю азиатского кинематографа, с его взлетами и падениями.
Vova
