Пуленепробиваемый панцирь аксиомы «единственно существующий жанр смешных комедий — родом из Америки» пошёл очередной серьёзной трещиной. Фанаты спинномозгового юмора «made in USA» нервно косятся в сторону триумфального трио с Туманного Альбиона. Эдгар Райт, Саймон Пегг и Ник Фрост, единожды уже давшие оному жанру мощную затрещину своим «Зомби по имени Шон» (плюс, пару тычков сериалом “Spaced”), вернулись на сцену после трёхлетнего молчания, чтобы вновь покорить публику. Возвращение трёх блистательных британцев было обставлено с такой помпой, что зависть иных злопыхателей можно учуять за версту. Другое дело, что весь пафос был вполне обоснован — товарищи знают свое дело назубок, и сомневаться в качестве продукта не приходится.
Не в меру ретивый констебль Николас Эйнджел (Саймон Пегг), пример для подражания всякого полицейского, портит своим рвением к службе всю статистику лондонской полиции. Учитывая тот факт, что на его фоне всякий слуга закона выглядит ленивым бездарем и вообще бездельником, начальство Эйнджела приняло решение избавиться от своего фанатичного подчинённого, повысив его до сержанта, и отправив в тихое английское захолустье, где самым крупным преступлением была пропажа лебедя. Однако, как оказалось, в тихом омуте черти действительно водятся — на первый взгляд тихий городишко Сэндфорд на поверку оказывается тем ещё складом скелетов в шкафу.
Наигравшись с темой пародирования зомби-муви, Райт, Пегг и Фрост решили естественным образом облагородить клумбу «фильмов про крутых копов». «Плохие парни 2» и «На гребне волны», без обиняков упоминаемые непосредственно в самой картине, юлой вертятся в своих гробиках, едва почуяв надвигающийся бульдозер британского трио.
Мистер Пегг, одновременно соавтор сценария и исполнитель главной роли, в своем амплуа неумолимого и категоричного полисмена просто превосходен. Если бы бессоновский Леон жил в Великобритании и работал в полиции, — без сомнений, он бы выглядел именно так. Для полного сходства не хватает разве что некоторой небритости, провинциального акцента и любви к молоку. Ну, а в плане невозмутимости, любви к горшочному цветку и вечно сосредоточенного выражения лица эти ребята ещё могут поспорить, кто кого.
К слову о серьёзности — вытирая слёзы после очередного гэга в стиле классики Монти Пайтона, ловишь себя на мысли, что, при всей своей пародийной сущности, «Легавые» умудряются взрезать правду-матку гораздо глубже оригинала. Привычка мистера Райта выдавать с лукавой улыбкой самые что ни на есть нешуточные вещи (равно как и делать абсолютно глубокомысленную мину при откровенном стёбе в кадре), сохранившаяся со времён «Шона Мертвецова», — вот он, готовый секрет успеха, бери и пользуйся.
Сюда же можно приписать и изящную работу оператора, и рваный монтаж, делающий произведения искусства из обыденных сцен, а также горы чистокровного английского юмора — в его действительно смешной и уместной инкарнации. Остается лишь посетовать, что от последнего, стараниям безбожников-локализаторов, едва ли осталась хотя бы треть изначального количества шуток.
Другое дело, что все эти юморески, при всей своей уместности и обусловленности, характерны лишь для одной жанровой составляющей фильма — непосредственно комедии. Фильм, начавшись с оной составляющей в качестве лейтмотива, плавно перетекает в русло продуманного деревенского детектива, а к финалу и вовсе, гордо распрямляя английскую осанку, показывает, как нужно правильно снимать сцены перестрелок.
При всей своей многоплановости, выделить какой-либо один ингредиент, чтобы сказать, к примеру: «Да, мы имеем дело с пародийным боевиком!» — просто не получается. От скатывания в комедию останавливает обилие трэша (иные сцены с применением кетчупа и расчленёнки выглядят даже немного неуместно), от чистокровного детектива — обилие шуток. Разве что экшн претендует на единоличное владение графой «жанр», — однако, подобной монополии в изначально пародийном фильме быть просто не может.
Так что же за зверь получился у британского трио? Положимся в этом вопросе на мэтров, снявших действительно крутую экшен-комедию. Без малейших скидок, и приставки «типа».
Vova
