Новый опыт Дэвида Линча над сознанием зрителя называется «Внутренней империей». Как и другие работы мэтра (за исключением, пожалуй, «Простой истории»), это — больше чем кино, поскольку какое тут кино, когда тебя, не спросясь, начинают вдруг атаковать в попытке, наверно, срезать мозговых слизней. То есть, устраиваясь в кинозале поудобнее, не стоит упускать из виду, что вас постараются вовлечь в некий таинственный эксперимент, который отнюдь не нейтрален к наблюдателю. Но вы, конечно, можете попытаться что-нибудь предпринять в ответ — например, обернуть голову фольгой.
Линч работает с нами привычным для себя методом. Посмеиваясь над свойством загадывать наперёд, он сталкивает зрителя в царство обертонных звуков и тёмных сущностей, где прогнозировать можно лишь то, что следующий кадр будет таким же некомфортным для психики, что и предыдущий. Не зная, куда ведет действо, мы вдруг обнаруживаем себя в пространстве шизофрении, где скитаются безнадежно потерянные души, утратившие способность систематизировать свое восприятие при помощи социальных понятий, символов и условностей.
Очень легко проникнуться состоянием героини, которая вынуждена служить проводником по «Империи». Ее ситуация напоминает вложенный сон: она как бы просыпается от одного кошмара и вдруг понимает, что оказалась в другом, и все это тоже ей снится. Третье пробуждение равно второму: героиня снова просыпается во сне — и так вплоть до тотальной паники.
Фильм Линча агрессивен по отношению к зрителю — он водит за нос, сбивает с толку, постоянно нападает. В крошеве событий на смотрящего кидаются крупные планы лиц, от которых тянет отшатнуться. То вдруг всплывает комната с кроликами, которые, впрочем, больше похожи на ослов и заставляют почему-то вспомнить о Кафке. В другой сцене полуголые проститутки безжалостно ржут с таким видом, будто что-то понимают. В целом атака на сознание длится около трёх часов, и сложно определить — во благо она, или во вред.
Если нет уверенности в устойчивости собственной психики, на «Империю» имеет смысл идти в компании. Моя компания, например, выйдя из зала, изрекла следующее: «У султана было тридцать жен, но любил он только своего коня. Так и Линч, имея столько прекрасных актёров, предпочитает снимать стены». Это отчасти справедливо: в актёрский состав, помимо играющей главную роль Лоры Дерн, входят Джереми Айронс и Джулия Ормонд, но в фильме они фигурируют от силы десять минут.
Так или иначе, Дэвид Линч — не друг и не враг. Он — экспериментатор, который ставит опыты на медиа-культуре, постоянно тестируя её границы. И стоит отдать ему должное — он не упрощает реальность, зеркалируя шаблоны. Жизнь по Линчу — сложная штука, каковой она и является. И это, возможно, главная причина доверять мастеру.
Vova
