Секс в большом городе: Новобрачная была в чёрном

Нет ничего предосудительного в том, что поклонники сериала хотят вновь и вновь видеть своих любимых героев. И пусть они уже не сладкоголосые птицы юности, а умудрённые опытом отважные бойцы, одетые в униформу «молодость без молодости»… Но они всё ещё вместе, дружат, поддерживают друг друга в трудные минуты, изо всех сил стараются остаться эмансипированными манхэттенскими золушками, которые, правда, загрызут любую фею, попробуй та предложить им оставить на лестнице туфельку от Manolo Blahnik.

Ведь что главное в счастье с современным принцем? Правильно, размер шкафа для туфель будущей жены. Хрустальные туфельки невеста себе и сама подберёт, а ты, Принц, уж постарайся, не подведи с местом для хранения обувки-то. А не сделаешь — превратишься в тыкву с последним ударом каблучков, и век тебе перепечатывать любовные письма выдающихся людей, пока Гугль не разлучит вас — или не соединит.

Да, подружки всё ещё пытаются, проявляя манхэттенское вольнодумство и изобретательность, цинично острословить на тему «есть ли секс после брака — науке это неизвестно». Проблема лишь в том, что сценарист не потрудился написать диалоги, которые хоть чуть-чуть приблизились бы к иронической лёгкости телевизионного первоисточника. Сценарные потуги заставить героинь обмениваться колкими репликами кажутся жалкими. Судите сами, если одной из самой удачных фраз считается реплика: «Когда тебе чуть-чуть за двадцать, ты надеешься, за тридцать — делаешь выводы, а за сорок — оплачиваешь выпивку», то кому захочется на два с половиной часа задержаться в этом большом городе?

Ещё, конечно, можно вспомнить чудный эвфемизм с «рисованием»: он смотрится жалкой пародией на любой подобный диалог из сериала. Что уж говорить о маленькой китайской дочери Шарлотты, которая приводит всех тётушек-подруг в неописуемый восторг, произнеся в телефонную трубку слово «секс». Обхохочешься. Ещё чуть-чуть — и нестареющие душой ветеранки изрядно поднадоевшего уже к концу сериала третьесортного нью-йоркского гламура смогут участвовать в программе «Аншлаг» с сольными номерами.

А все эти юмористические нападки на инъекции ботокса... Тут бы «уколоться и забыться», но зрителям настойчиво напоминают, что ботокс — главный (а вдруг единственный?) источник юмора для нью-йоркцев и даже временных переселенцев из города Ангелов. А частые возвращения к шутке о мексиканском расстройстве желудка Шарлотты? Сам характер шутки весьма сомнителен, а ситуация усугубляется ещё и тем, что шутка преподносится как нечто ну запредельно смешное и весёлое. Вспомните: Кэрри страдает, даже в паре сцен как бы не красится, а подружки её уверяют: «Ты, мол, не переживай, ещё будешь смеяться, вот случится что-то по-настоящему смешное, и обязательно засмеёшься». И над чем же в итоге смеётся Кэрри?.. Правильно.

Но перенесёмся же скорее в Лос-Анжелес, где уже несколько часов на столе лежит обнажённая Саманта, вся обложенная суши. «Уж полночь близится, а Германна всё нет». Зато есть новый друг Сэмми Джонс — милый пёсик, которого кастрировали, но «он всё ещё не теряет надежды». Смешно, правда?.. Лучше всего ироническо-юмористическую составляющую фильма можно охарактеризовать словами молодого возлюбленного Саманты, который в конце концов пришёл: «Подумаешь — суши сделала!..»

Никто из создателей «зе муви» даже не старался сделать что-то интересное: не смогли или не захотели использовать то хорошее, что было в телесериале. Странно: раньше казалось, что лучшее там — юмор и актёрская игра, а теперь оказывается, что лучшим был хронометраж короткой телевизионной серии. Всё-таки, размер имеет значение!.. Что до актёрской игры, то оторопь берёт от того, как играют четыре главные героини.

Конечно, Майкл Патрик Кинг — не только слабый сценарист, он ещё и слабый режиссёр, поэтому работать с актёрами не умеет; но заставить четырёх вовсе не бесталанных актрис с достаточно богатым послужным фильмографическим списком играть так, словно они вообще впервые оказались перед камерой — на это способен не каждый. Почему единственным выразительным средством в игре девушко-бабушек стал визг и тупые возгласы, непонятно.

А куда смотрели гримёр с оператором, даже не попытавшиеся хоть чуть-чуть скрыть возраст своих героинь? (Убогий фотошопный «блюр», знакомый даже нам по «Иронии судьбы 2» — не считается.) Не было такой цели, скажете? Хорошо. Тогда куда смотрел сценарист, заставляя своих великовозрастных героинь вести себя, как капризные тридцатилетние дамочки с не в меру острым языком и расшатанными нервами? Хочешь снимать фильм про сорокалетних — пожалуйста. Только пусть их поведение и характеры хоть чуть-чуть будут соответствовать возрасту. А то девочки заигрались в песочнице, замки-то там строят, а песочек уже не из цветных ведёрок Dolce & Gabbana сыплется, а из них самих.

Немного больше остальных повезло Синтии Никсон: её Миранде хоть муж изменил, благодаря чему можно было сыграть обиду и оскорблённое достоинство. Правда, что делать остальное экранное время, сыграв эти две эмоции — неясно. Но Миранда — юрист: может, внесёт в брачный контракт со Стивом пункт о том, чтобы их прах развеяли над Бруклинским мостом? Хоть какое-то развитие сюжета было бы, даже с прицелом на продолжение «зе муви»...

Персонажи Ким Кэтролл и Кристин Дэвис волею сценариста вообще предстали в качестве мебели в новоприобретённом пентхаусе: квартирка-то в центре Манхэттена, так что старую обстановку всё равно придётся во время ремонта выбросить за ненадобностью. С бедняжками Шарлоттой и Самантой, по мнению режиссёра, всё уже случилось в сериале, а поэтому в «зе муви» им собственно и делать-то нечего. Беременность Шарлотты не в счёт: этого события, может быть, достаточно для синопсиса, но слишком мало для полнометражного «модного приговора» в большом городе.

А небольшая проблема Саманты с соседом Данте сгодилась бы для минутной сцены одной из серий первоисточника, а для «зе муви» — слишком незначительна и беспричинно затянута. К слову, и здесь юмор Майкла Патрика Кинга высосан из пальца: бедняга для того только и назвал мускулистого соседа именем знаменитого итальянца, чтобы в один прекрасный момент сказать: «Познакомившись с Данте, Саманта попала в ад». Туше.

Вот тут-то мы и подобрались к собственно виновнице свадебного переполоха Кэрри Брэдшоу, которая, «земную жизнь пройдя до половины», всё-таки решила официально стать миссис Престон. Идея пышной свадьбы в библиотеке, где «собраны все истории любви», кажется, взята даже не из книги Кэндес Бушнелл, а скорее из какого-то произведения Даниэлы Стил. Но, в конце концов, почему бы писательнице всея Манхэттена не вступить в брак в окружении книг? Это ведь так романтично, когда ты в модном свадебном платье, а под мышкой — томик с любовными письмами великих людей. Это же идеальная свадьба, для которой ничего больше не нужно — даже жених.

Вообще, конечно, размышления на тему «свадьба — счастье или трагедия, и как влюблённым живётся после бракосочетания» — один из любимых сюжетов кинематографа. Помнится, ещё «Аталанта» Жана Виго начиналась со свадьбы главных героев. Так что тут королевство для сценариста не маловато, есть, где разгуляться. Было бы желание, но Майкл Патрик Кинг откровенно не захотел этого делать. Разве что попытался отвлечь зрителя от фильма красотами свадебных платьев Vera Wang, Vivienne Westwood и Christian Dior (см. «платье от никого»). Его не волновала невеста — только её наряд. Увы, это в корне неверный подход к персонажу и его судьбе, и фильм отомстил за это безотлагательно: он скучен.

По-человечески Кэрри Брэдшоу посопереживать, конечно, можно, но с точки зрения сюжета и кинематографической интриги все её злоключения вызывают жалость разве что своей надуманностью и отсутствием всякой логики и причинно-следственных связей. Все претензии, конечно, к сценаристам: нельзя два с половиной часа держать зрителей в мелодраматическом напряжении, если в фильме нет ни мелодраматических, ни каких- либо других событий, а героям при этом нужно убедительно страдать и упрямо идти навстречу своему счастью. Да, основную массу зрителей «зе муви» составляют фанаты сериала: они, конечно, помнят, чем завершился финальный сезон, кто из героинь с кем остался, и уж тем более, какой у каждой из них был характер. Но даже этих преданных поклонников с хорошей памятью нельзя обрекать на бессюжетную целлулоидную муку.

От неизбежного кинопродолжения популярной телесаги выиграла небольшая группа его создателей: продюсеры, потому что фильм окупился благодаря фанатам сериала; и исполнительницы главных ролей, получившие за работу миллионные гонорары. Жаль только, что зрители проиграли.

Ощущения от фильма напоминают ситуацию: ты надолго застрял в душном лифте с прошлогодним мартовским номером Vogue, который вынужден листать долгие часы, пока лифт не починят. В нём дамы всё ещё носят Prada, только кому это надо? Ни секса, ни огней большого города. Только ботекс и Vogue.

Любите кино.

Комментарий редактора: Знаете, когда главная героиня всё-таки не недолгую минуту приобретает человеческий облик и проявляет хоть какой-то характер? Ровно в тот самый миг, когда оказывается перед камерой в образе опухшей лицом заспанной ненапомаженной, одетой в затрапезную футболку брюнетки за сорок, пытающейся оглядеться и сказать «что я тут делаю». Зрителя можно обмануть, саму себя не обманешь, даже будучи продюсером проекта. А знаете, какая сцена в фильме была самой человекообразной? Сцена афроамериканской вечеринки с участием политкорректной помощницы из Сент-Луиса и её молчела-официанта. Что тоже, согласитесь, очень показательно.