Загадочная история Бенджамина Баттона: Часы двенадцать бьют

И Финчер решил на время стать такими часами, пока не сменило их бездушное электронное табло, показать человечеству его прошлое, как будто это не прошлое, а будущее. Такая вот фантастика наоборот, приключения наоборот, история наоборот.

Ретроспективность вообще свойственна человеческому сознанию. Даже заглядывая в будущее и строя планы, мы воспринимаем их как воспоминания. И потом очень удивляемся, что не сбылось. Как же, восклицаем мы, я себе так ярко представлял, как это будет! Герой Финчера не просто молодеет, пока все стареют, его жизнь действительно рано или поздно станет воспоминаниями, причём в конце концов — чужими, воспоминаниями тех, кто читает его дневник, с кем никогда не случится то, что случилось с ним, Бенджамином Баттоном.

Мы никогда не увидим первые ракеты, не побываем в Париже пятидесятых, не ужаснёмся зареву на месте уничтоженного в войну морского конвоя, не будем радоваться окончанию великой войны, не узнаем, что такое искать работу в порту во время Депрессии, не поднимем пуговичный бизнес на немыслимые высоты и никогда не будем кататься на новеньком «Индиане». Не потому, что первые ракеты бывают только однажды, не потому, что войн больше не будет, не потому, что молнии и липучки почти окончательно вытеснили пуговицы, и «Индианы» больше не выпускают. А потому лишь, что это уже не наш век, он ушёл и больше не вернётся, как старая плёнка кинохроники, которая поблекнет со временем, и когда-нибудь окончательно рассохнется в труху.

Невероятная история Бенджамина Баттона по Финчеру — это не фантастический рассказ о человеке, который молодел и однажды так и умер — от молодости. Это именно второй уже по счёту почти мистический экскурс в американскую историю, какой она была когда-то, какой она воспринималась изнутри, когда ещё не была историей, но уже загодя готовилась стать таковой.

Историю американскую, потому что и Париж тут американский, на взгляд из-за океана, и Индия не такая, и обе Мировых войны не такие, и, что особенно заметно, не такая Россия, весь этот дискурс про пустую заснеженную гостиницу под названием «Зимний дворецъ» и разухабистых морячков, распивающих с американцами vodka под ikra в декабре 1941 года — всё это воспоминания о воспоминаниях, ностальгический сон о том, чего нет и, скорее всего, никогда не было.

Ведь главная трагедия героев не в том, что один молодеет, а другая стареет, и не в том, что впервые переплыть Ламанш можно только однажды, а в том, что всё когда-нибудь заканчивается, все мы умираем, и знаем об этом. И бросить последний взгляд на то, что было главным в твоей жизни, удаётся лишь немногим счастливчикам. Самые драматичные кадры «Загадочной истории» — не банальный, хоть и разрушительный ураган, а постаревшая Дэйзи, ведущая за руку едва не разучившегося ходить Бенджамина. Ведь ураган плох не тем, что от него умирают, люди умирают и без ураганов, ураган XXI века плох тем, что его воды неминуемо остановят часы века прошлого, а так хочется, чтобы они шли вечно.

До встречи в кино.