Рене Зельвегер, без анорексии обреченная вовек подвергаться упоминаниям Бриджит Джонс, в роли самоотверженной круглосуточной труженицы социальной опеки, по делам службы столкнувшейся с чем-то нехорошим. Немец Кристиан Альварт, снявший маниакальный триллер на родине и отправившийся на поиски американской мечты за океан. Два обнадёживающих фактора в этом изначально посредственном мероприятии — и в итоге не придавшие ему ничего судьбоносного.
Лодка раскачивается неприлично долго. В море Альварта половину отпущенного времени властвует штиль из разглагольствований в офисах, юридических утрясок, встреч с то ли бывшими, то ли будущими, наведываний в детский дом да коллективных психотерапий. Даже бледные запуганные родители-детоубийцы, роющие в подвале могилку, запирающие двери на тридцать замков и пытающиеся поставить умницу доченьку в духовку, смотрятся обычными сумасшедшими. Почти бытовая драма. Зельвегер с Брэдли Купером размышляют о светлом будущем на мосту, юная Джодель Ферланд мило улыбается и делает невинное лицо, а всякие саспенсы и страхи маячат где-то точкой на горизонте, которую разглядишь-то лишь при особом желании.
Когда же маленькая девочка внезапно меняет характер на противоположно-стервозный, устраивая ганнибаловские вопросы-ответы да с угрозами и хитрыми прищурами — постановка переворачивается под другим углом — именно тем, что в графе «жанр», пресс-релизах и прочем. Непонятная вялая гусеница превращается в серую бабочку, которых вон летает сколько, поубивать бы половину.
Адская девочка с упорством, достойным всякого сатаны, убивает, потому что… убивает. Нравится ребёнку, что поделать — лишь бы не плакало. Довольствуется она, впрочем, вполне тривиальными приёмами, популярными в дьявольской детской киноколлекции из «изгоняющих дьявола», «оменов», «сайлентхиллов» и остального прочего. Нагоняет на всех по очереди галлюцинации, неловко маскируя собственные проделки неубедительными несчастными случаями. Без изощрений и особых пуганий, по канонам, где в конце должен остаться только один… ну и дитятко злое.
В свободное от убийств время оно буквально по собственной уже инициативе и дрожи напустит, и ехидной гримасой одарит, пугнёт, попросит мороженое и снова пугнёт. Девочка Джодель дает фору сначала Куперу, затем прямо в кадре устраивает едва ли не мастер-класс в убедительности Зельвегер, а после и вовсе обходит на повороте даже пририсовываемые ей компутерные гримасы и Большую Демоническую Руку, выставляя их некой лишней тратой бюджетных средств. Останавливает её, фактически, штука более сильная и неосязаемая — скудность сценарных слова и мысли.
Зачем маленькая «оменша» звонит туда-сюда, чтобы пошептать в трубку помехами с невнятными просьбами, передавая привет то ли «Звонку», то ли вовсе «Шестому чувству»? Соцработник Зельвегер — конечно, не психиатор Уиллис, а Альварт и Райт — даже вдвоём не Шьямалан. Если что-то любопытное и пугающее упомянутая парочка и выдумала — это осталось на монтажном столе, после того как Райту пришлось сначала серьезно укоротить изначально трехчасовой дебют, а затем ещё и переснять значительную часть всякого неизвестного, что заняло дополнительные несколько годков. Дошло до забавного: его уже второй голливудский фильм, нф-хоррор «Пандорум», выходит этой же осенью.
Так что поиски возможного удовольствия с сюжетными коллизиями и различными ужастями воображения вроде растягивающихся лиц и ночных кошмаров надо искать где-то там, среди вырезанного да переснятого, если оно ещё сохранено для какой-нибудь режиссёрской версии. Здесь же — они приведут в тупик из явно не задумывавшихся недоговорок, отчаянной предсказуемости и вторичности, подобно чёрной дыре поглощающих абсолютно всё. Двухчасовая попытка бросить в дрожь, когда бросать нечем, кроме одной талантливой девочки и десяти минут саспенса в сумме. Сначала усыпляющая бдительность, затем старающаяся растормошить триллермейстерство — но тщетно. Настоящее зло, как обычно, скрывалось в другом месте.
Vova
