Венеция-66: Леваки и эстеты

Марко Мюллер, президент венецианского феста, любит сюрпризы, то есть не объявленные заранее фильмы, о которых журналисты узнают только в зале перед просмотром. В итоге два фильма Вернера Херцога в конкурсе — плохой и хороший — конечно, местное ноу-хау. Увы. Ни «Плохой лейтенант» — неудачный римейк знаменитого фильма Феррары, ни странная картина «Мой сын, мой сын, что же ты натворил?» не удостоились внимания. С «Плохим лейтенантом» понятно. Смотреть после великого Харви Кейтеля в роли грешника и кокаиниста на Николаса Кейджа — невыносимая и, главное, бессмысленная пытка.

Зато второй фильм, снятый на студии Дэвида Линча и перенявший образные замашки американского визионера, вполне мог претендовать хоть на какую-то награду. Это история преступления, оснащенного глубинной мифологической подкладкой. Сыночек (отличный Майкл Шеннон) убивает свою мать, побывав в Перу, где у него поехала крыша, а до того успев прорепетировать роль Ореста в любительском театре.

Теперь он видит бога на банке кофе и слышит его голос, теперь он не отличает мир античной трагедии от персонажей американской глубинки. Два часа полицейские пытаются вытащить убийцу из дома, а покуда детектив (Виллем Дефо) берёт показания у подружки преступника (замечательная Хлое Севиньи) и режиссёра «Орестеи» (Удо Кир). Их воспоминания становятся путешествием в безумную и очень конкретную реальность, пронизанную страхами, страусами, фламинго, ужасом, зависающими между древним мифом и демифологизированной «одноэтажной Америкой».

В итоге жюри сделало вполне ожидаемый выбор, отдав «Золотого льва» израильской картине «Ливан» дебютанта Самуэля Маоза — военной драме, в которой он бескомпромиссно отдался одному приёму. Эффектному и минималистскому. Действие происходит исключительно в танке, где четвёрка двадцатилетних бойцов, изнуренных страхом, отчаянием и не готовых к военным будням, пытается не только выжить, но и совладать с безумием, нагрянувшим от безысходного абсурда, от измочаленного сирийского пленного, от приказов командира, от трупов, крови, бомбёжек и зачисток.

Камера установлена в танке, и все события за его пределами мы видим сквозь смотровую щель. Ощущение невыносимой клаустрофобии, выжигающей сознание танкистов, передается и зрителям. Картины разрушенных домов, мрачные и опасные ночные дороги, истошный крик женщины, потерявшей ребенка. Напротив, военная реальность, «отчужденная» прицелом, становится ещё более беззащитной и близкой. При всём том сильный и осмысленный приём не лишен всё-таки однообразия. Особенно это очевидно в сравнении со знаменитым израильским фильмом «Вальс с Баширом», снятым на ту же тему с виртуозной и радикальной пластичностью.

Никто из наблюдателей не ожидал, что приз за режиссуру получит Ширин Нешат, известная иранская художница, живущая и выставляющаяся, впрочем, в Европе и Америке. Она дебютировала, сделав экранизацию романа Шахрнуш Парсипур «Женщины без мужчин» о политических событиях 1953 года, загубивших демократические преобразования в Иране.

Наверное, член жюри Лилиана Кавани не могла не оценить феминистскую сагу о четырёх женщинах, одна из которых страдает из-за неудовлетворенных прозападных настроений и потерянной любви, другая сочувствует левакам, которых разгромили сторонники шаха, третья не выносит жизни в борделе, откуда убегает и умирает, а четвёртая, хоть и зажата в тиски традиционных ценностей, открыта и для новых горизонтов в личной жизни и социуме. Нешат, отказавшись от стратегии актуального искусства, в котором она преуспела, решилась снять традиционное, рыхлое, но социальное кино. Поэтические кадры она неумело монтирует с реалистическими эпизодами, в которых демонстрирует картонных политических активистов, павших жертвами за идею, и вечеринки интеллектуалов, цитирующих Кафку и Сартра.

Конечно, популист Майкл Мур не мог претендовать в Венеции на призы, хотя его «Капитализм: история любви», несмотря на лобовые переклички современной истории с кадрами из голливудских фильмов о Древнем Риме, отлично смонтированная и уж никак не менее важная картина, чем иранские ретроспективы. Да, все знают, что богатые богатеют и обманывают бедных, что «вся надежда на Обаму», то есть никаких идейных или аналитических откровений тут нет. Однако эмоциональная сила такого агитпропа всё-таки велика. Мур не придуряется, действует в лоб, подъезжает к банкам, требуя вернуть деньги обманутым вкладчикам, и это срабатывает.

Неувязка же с фильмом Нешат в итоге скомпенсировалась спецпризом фестивальному любимчику Фатиху Акину за фильм «Душевная кухня». Мало кто надеялся, что этот отменно сработанный мейнстрим заинтересует жюри, но и ему ничто человеческое оказалось не чуждо. Историю о греке, попадающем в миллиард замысловатых и простецких коллизий, о его возлюбленной, уехавшей в Китай, но занимающейся с ним сексом по скайпу, о его ресторанчике, в котором повар приучал обитателей городской окраины Гамбурга к изысканным блюдам «за те же деньги», который грек почти потерял и возвратил накануне Рождества, Акин рассказал как маэстро живого чувственного кино, давно покинувшего фестивальное гетто.

Приз за женскую роль обязана была получить тончайшая Сильвия Тестю, сыгравшая в австрийском фильме «Лурд» Джессики Хауснер (приз международной критики) парализованную паломницу, узнавшую чудо исцеления. Но приз достался Ксении Раппопорт за роль горничной и грабительницы Сони из Любляны в более чем сомнительном дебюте Джузеппе Капатонди «Двойное время». Мы, конечно, рады за нашу актрису, но этот выбор можно считать компромиссом жюри, который не отметил ни одну из четырех итальянских картин конкурса.

И наконец с призом за сценарий жюри не промахнулось, выдав его Тодду Солондзу за «Жизнь в военное время», отчасти римейк, отчасти аранжировку его же многофигурного «Счастья». Те же, но повзрослевшие три сестрички в эпоху «после 11 сентября» переживают, болтая, дурачась, встречаясь с призраками, помогая преступникам, надеясь на встречу с «настоящим мужчиной», решая главный для них вопрос: простить и/или забыть. Рациональный режиссёр Солондз умеет быть язвительным и нежным, стилизовать картинки в разном настроении и свете (цвете), ранить сарказмом, но и быть в своем ловком мастерстве предсказуемым.