Из Парижа с любовью: Из хулиганских побуждений

Для начала Морель предложил побрить Траволту, и тот оказался не против. Один из символов современного заморского кино, любитель неординарных амплуа, Джон отрастил бороду, отполировал череп и отправился во Францию зажигать. В самых разных смыслах. По-хорошему отмороженный, исключительный сорвиголова-агент, он врывается на территорию комедийного шпионажа с силой килограмма тротила.

До того — забавная, неспешная прелюдия с неудачливым шпионом Рисом-Майерсом, жаждущим чего-то большего, чем прилюдно прикреплять «жучки» с тридцать третьей попытки. Но прежде чем ниспадёт расслабленность, явится лысый олдскул — и фильм, да, буквально срывается с тормозов. Редкие паузы, всё-таки попадающиеся в этом стремительном бадди-муви, будут слишком коротки, чтобы перевести дух.

Француз-многостаночник, чьё имя до сих пор в тени своего длиннорукого и всемогущего продюсера, слишком хорошо держит руку на пульсе. Он не уходит в двадцать пятый кадр подобно футуристам Невелдину и Тейлору, но бескомпромиссно точен в монтаже, быстр, словно пуля, и одновременно последователен, что тот же «Геймер» решительно проигнорировал.

Прямо в кадре Траволта, безумно улыбающийся и самоуверенно шуткующий, с оружием или без, внушительным неуязвимым вихрем обрушивается на всё враждебное и многочисленное. Он не перестаёт ухмыляться ни щедро переворачивая рестораны вверх дном, ни размазывая по асфальту опасные уличные банды, ни при каких других чрезвычайных обстоятельствах. «Как в кино», — произносит он да исполняет столь классический боевиковый финт, что наворачиваются ностальгические слёзы.

За ним — Рис-Майерс с уже воспетой на каждом углу вазой высококачественного вещества. Менее карикатурный, более драматичный, он щедро получит серым веществом по мордам, уверенно балансируя между разгульной недотёпностью и амурными стенаниями. При этом и он, и бритоголовый Траволта в мире и гармонии кочуют от одной перестрелки к другой, не устраивая перетягивание одеяла.

Стекло летит к чертям, кокаин сыплется манной небесной, пух и прах, неуверенное слоу-мо — сюжет вновь не важен, молодой Джон Ву мог бы гордиться. Хитроумные террористы-планировщики, китайские мафиози в четвёртом поколении, хмурая шпана, шпионы тут, шпионы там, прослушки, министры, телефонные звонки за океан… всё это с завидной легкостью влетает и вылетает без всяких последствий. Оно важно в той же степени, в которой — сама тема терроризма в более чем развлекательном кино. Но.

Если «Заложница», тот морелевский пример бесконечного драйва, хватал за горло лихостью происходящего, хоть в обычной потасовке, безо всяких взрывов и спецэффектов, то в «Из Парижа» эта, кхм, бодрость возводится в некий ироничный абсолют, помноженный на броские диалоги и страсть шокировать.

Сюжет — не сценарий, и прямолинейность остается на прошлом кругу. Суровый папочка Лайам Нисон пробирался через многослойный криминал по прямому пути, где в финале обязательно ждал главный злодей, месть, спасение или нет, неважно. А неоднородные агенты вместе со зрителем раз на разом врезаются на полном ходу в возникающий внезапно Неожиданный поворот, вдребезги разбиваясь и получая от этого по максимуму эндорфинов.

Окопавшись у себя в Париже, но задумав повторный штурм Штатов (ну, и мира как бы заодно), Морель и Бессон позволяют себе невиданную роскошь — разрывать стереотипы. Не до тарантиновской степени, всё-таки запросы другие да полёт иной, но если в кадре идиллия — это ещё не повод успокаиваться. Привычная бытовая сцена с легкостью обернётся кровавым разгромом, неоднократным вышибанием мозгов во всей красе, а вроде бы совершенно предсказуемая, фактически каноническая сцена закончится с точностью до наоборот.

И комедийный боевик, смешной и безжалостный, внезапно выльется в нечто противоположное. С вероятным шоком и наплывом непредвиденной хандры. С циничным выстрелом в шаблон.

До встречи в кино.