Помни меня: Не судьба

Да и этот разговор про метеорит, который прозвучит в самом начале знакомства Паттинсона с Эмили де Равин, он как то «ж-ж» у Винни-пуха — неспроста, к тому же, как не смотревшим ещё предстоит выяснить, лучше бы на него всё-таки упал метеорит.

Потому что возмущённые именно таким финалом имеют на это полное право, как имел право возмущаться я, когда вспоминал про авиакатастрофу перед самым финалом меликянской «Русалки». Так просто нельзя, для таких вещей роют биографические детали и строчат романы с лэйблом «по мотивам реальных событий». Иначе — это уже просто игра на чувствах, штука, мягко говоря, неправильная.

Тут как в той врунгелевской поговорке про яхту — начали со стрельбы в метро, закончили вот так. Оба раза — в общем-то безо всякой цели. Потому что фильм «Помни меня» — это как раз вовсе не слёзовыжимательная драма и даже не сложносочинённый завуалированный соцреализм вроде «Столкновения» или «Вавилона», суть которых — показать, какие мы, мол, все взаимосвязанные и подставь другую щёку. Это вполне бытовая, камерная и даже клаустрофобическая история про мятущегося Паттинсона, мятущегося Купера, железобетонного Броснана и одну маленькую девочку-художницу.

История эта настолько противится вторжению в этот четырёхугольник чего-то постороннего, что даже все эти отчаянно педалируемые братья-мамы-отчимы-секретарши-соседи только толкутся в дверях, так что от некоторых остаётся лишь татуировка, фотка и гитара, а от других не остаётся и этого.

Четырёхугольник же живёт своей неспешной жизнью, Паттинсон корябает в тетрадке, девочка надевает и снимает очки, Броснан заговорщицки появляется и исчезает, а старый папашка-коп Крис Купер туда ходит — сюда ходит.

Им даже и разговоры-то не совсем нужны для выстраивания внутри себя комбинаторики треугольников и дуэтов, сопоставлений и противопоставлений. И некая полупрозрачность им даже к лицу — на роли участников психологического конструкта, модели для сборки, других и не берут.

Персонажам не нужно сопереживать или сочувствовать, зритель просто помещается на то место, где на самом деле находится герой, и уже оттуда он с некоей отстранённостью наблюдает — как тот ест, как тот спит, с кем и по какому поводу, получает по морде, от кого и по какому поводу, куда и откуда бежит. В общем, наблюдает за всем тем, что и составляет сюжетную основу ну вот какой угодно драмы ли, мелодрамы ли, и дьявол как обычно — лишь в деталях.

Тут этот «эффект метеорита» работает не против персонажа, но на зрителя. Не нужно привязывать его к герою, не нужно влюблять его в героиню, просто помещаем себя на пустое место и вуа-ля. Мы уже чисто механически «не встречаемся с социологами», громим элитные школы, вытаскиваем сыновей из каталажек и сами же их туда и сажаем.

Причём создатели этот метеоритный парадокс прочувствовали в полной мере, воздержавшись от заговорщицких подмигиваний и натужного юмора. Даже одноногость местных собачек — она вся оттуда, из в меру необязательного сценария, убрать бы начало и конец — получилась бы история не хуже «Дикой природы», ибо как раз там в финале и был смысл, ибо перед нами промелькнул живой человек. Ну, когда-то живой.

Эти же — неживые в каком-то совсем особом смысле, и создатели, повторюсь, это знали. И тянули, тянули до последнего, оборвав действие на финале только тогда, когда всё уже хорошо, и когда иссякли все аргументы этого не делать. Но — сказав «а», приходится говорить «бэ», начали за упокой, заканчивать придётся на той же ноте. А что, натурам впечатлительным даже и нравится.

Только фильм же был не про это, правда?

Вот такое кино.