Призрак: Этюд в багровых тонах

Каждый польский режиссёр рассчитывает на три вещи: Бога, киноплёнку «Кодак» и удачу. Очевидно, что Бог не всегда успевает заниматься польской кинематографией, работать внеурочно не желает даже Всевышний. На плёнку порой не хватает денег. Остаётся одно — удача. Хотя бы в том, что польскому режиссёру нередко случается работать с хорошими операторами, в Польше вообще много, очень много хороших операторов. Они добиваются успеха и в Голливуде, и в Европе, в их работах чувство прекрасного сочетается с чувством меры, а это сегодня большая редкость. Павел Эдельман как раз таков: чувствуя кадр, он умеет наполнить его неброской, сдержанной красотой, которая притягивает зрителя, вовлекает его в атмосферу истории и в характеры персонажей.

Это не первая работа Эдельмана с Поланским, он хорошо знает, что дарование пана режиссёра непредсказуемо, сам он несдержан, а поступки его эксцентричны. Но едва ли кто-то откажется снимать с Поланским или сниматься у него, потому что в нём чувствуется отрицательное обаяние таланта. На съёмочной площадке он способен на многое: всё, что случилось в его душе и жизни, любое событие, воспоминание, идею, собственный комплекс — всё он может воплотить в экранном образе. При этом Поланский никогда не откровенничает со зрителем, что не мешает ему иногда казаться искренним, но это лишь игра: он всегда остаётся выдумщиком. Он напоминает человека, который, придя на исповедь, вместо рассказа о своих грехах и переживаниях, потчует священника байками и житейскими историями.

Всё в жизни Поланского открыто или подспудно подчинено его карьере и ловко используется им во благо ей. Даже изрядно повзрослевшая Саманта Геймер со всеми её историями про «Я не сказала да, милорд! Вы не сказали нет!» превратилась в главного промоутера фильма «Призрак», который едва ли был бы так благосклонно встречен на Берлинском кинофестивале, не сиди пан режиссёр во время постпродакшена и премьеры в «темнице сырой». И пускай речь идёт лишь о домашнем аресте в собственном шале, но, что ни говорите, а ни одной рекламной кампании фильма не помешают письма поддержки, подписанные Беллуччи и Альмодоваром. Тем более, что в картине тема экстрадиции позолоченной нитью сшивает лоскуты сюжета.

В режиссуре Поланскогого чувствуется уверенность и безапелляционность: каждая деталь на своём месте, каждая реплика неслучайна — и зритель не может их истолковать по-своему: его восприятие полностью подчинено режиссёрскому замыслу. Поланский не боится перегнуть палку, сгущая краски, но и смело добавляет в повествование акварель иронии.

Засекреченный манускрипт автобиографии бывшего премьера, грязные политика, совесть, прошлое и настоящее — вся зарисовка на тему цинизма современного мира и спецслужб не выходит за традиционные рамки жанра и не осложнена ничем, кроме дождя и парома. Собственно, Поланский развлекается: он рассказывает историю, одновременно думая о зрителе и откровенно пренебрегая им. Думая — ведь зрителю интересно следить за расследованием героя Макгрегора и его реакциями на происходящее, и пренебрегая — потому что сценарий лучше экранизирован, чем написан. Поланский-режиссёр, умея от каждого члена съёмочной группы добиваться лучшего, не вполне смог добиться того же от Поланского-сценариста.

Судите сами: автор разыгрывает перед зрителем детективную историю под неизменно акцентирующую всё происходящее музыку Александра Деспла. При этом он ставит не на непредсказуемость сюжетных ходов, а на то, что зритель просто не будет пытаться разгадать тайну раньше героя Макгрегора. Поланский, как Шерлок Холмс, словно обращается к зрителю: «Позвольте представить вам негодяя», «Леди и джентльмены, познакомьтесь с убийцей». По замыслу Поланского подобный подход должен придать политическому триллеру лёгкость и шарм, а зритель должен получить удовольствие не от разгадки как таковой, а от процесса решения головоломки, за которым зритель наблюдает, но совсем в нём не участвует.

Однако сценарий и диалоги «Призрака» не вполне подходят для подобного замысла. Сценарий напоминает адаптированный текст классического произведения для изучающих иностранный язык, а диалоги слишком спокойны и неярки, чтобы зритель увлёкся ими и чувствовал себя по-настоящему комфортно в роли вуаериста, а не соучастника событий на экране. Реплики про «одолженный дворецкому самолёт» не в счёт — это обычные «словесные гэги».

А вот из актёров Поланскому удалось вытянуть лучшее, чем он в некотором роде спас сценарий: диалоги обрели жизнь и значимость благодаря актёрам, у каждого из которых есть своеобразное драматургическое камео, когда можно блеснуть, чтобы через мгновение вновь спрятаться за подозреваемого, либо подозревающего персонажа. В результате, «Призрак» гораздо выигрышнее смотрится на языке оригинала, потому что ни один дубляж не передаст интонации и оттенки актёрских голосов, а фильм весь соткан из интонационных полутонов.

Благодаря им, у безымянного героя Макгрегора всё-таки есть характер, персонаж Тимоти Хаттона одной фразой передаёт пугающий образ мира, где каждый «незаменим, абсолютно незаменим, но его нужно заменить»; а Джеймс Белуши с явной радостью исполняет интермедию «Клан Сопрано». Том Уилкинсон мастерски превращает свои немногочисленные эпизоды в одни из самых запоминающихся в фильме, а Ким Кэттролл, вырвашись наконец из тесных оков «Секса в большом городе. Зе муви», получает возможность просто достойно играть, а не бесцельно молодиться в кадре. И пусть обижаются создатели «Секса в большом городе», но актриса гораздо лучше — и моложе — выглядит, когда за её красоту отвечает в основном оператор, а не мастера фотошопа и прочих спецэффектов.

Если Вам близка идея, что в Гугле можно найти всё — даже самую секретную информацию, то Вы не посмеётесь над литературным негром с душой детектива и лицом Макгрегора. Если огромная тень ЦРУ не скроет от вас тонкую операторскую работу и во многом создающую настроение фильма игру актёров, Вы с радостью будете вспоминать картину Романа Поланского, который своей жизнью доказал, что «для человека крайностей золотой середины не существует», и хотя бы у одного польского мальчика сбылись все мечты.

До встречи в кино.