У Гелы Баблуани, в отличие от многих своих сверстников-режиссёров, есть надёжное и, что самое главное, живое прошлое. Сын грузинского классика Теймураза Баблуани, он оказался в кино очень рано, и сразу же на передовых позициях — после развала великого и могучего семья Баблуани обосновалась во Франции. И с первой же картины «Тзамети» у Гелы забрезжило прекрасное и светлое будущее, которое вроде бы уже и наступило в тот момент, когда голливудская хищная машинерия пригласила его сделать авторимейк своего дебюта. О нем, собственно, и поведём нашу речь.
Конечно, отношение к авторимейкам — что ни на есть самое двоякое. Тут вспоминается и стильный выход Роберта Родригеса с его «Музыкантом», переквалифицировавшимся в «Отчаянного». И откровенное издевательство мастера подобного жанра Михаэля Ханеке, который лишь добавил страну-производителя к своим «Забавным играм». В случае с Баблуани дело обстоит намного тоньше — «13» отличается от своего почти одноимённого оригинала ровно настолько, насколько же сохраняет дух оного.
Чёрно-белый оригинал, действие которого затерялось во Франции, которая не нанесена на карты, скорее даже не имитировал эстетику нуара, а стремился соблюсти все формальности жанра, и стремление это было сродни любви, которая наполняла сердце 26-летнего режиссёра, поэтому формальные претензии и родной брат в качестве исполнителя главной роли считались не за промах, а, наоборот, проявление чувств, без которого в артхаусе никуда.
Совершенно по-другому обстоит дело с авторимейком, который выбрался из колыбели авторского кино на широкую ниву кино жанрового. Сказывается это не на сюжете, который, по сути, не отклоняется от генеральной линии оригинала, и лишь в некоторых местах обрастает подробностями или получает вполне ожидаемые разветвления, а на принципах постановки и манере съёмки. Но для тех, кто не знаком с оригиналом, поясним, что происходит в новой картине.
Лупоглазенький Сам Райли (тот самый, который так удачно изображал Йена Кёртиса в корбайновском «Контроле»), живущий на последние деньги без работы, с заложенной квартирой и больным отцом, подслушивает разговор о письме с номером 13 и некой игре. После того, как получатель благополучно умирает по естественным причинам, Винс (так зовут нашего героя), решает выдать себя за покойника. Ведь в игре замешаны большие деньги, которые помогут решить все жизненные трудности. Ещё веселее становится, когда выясняется, что игра на самом деле — групповая разновидность «русской рулетки».
Конечно, сама идея столкнуть на большом экране таких всесторонне замечательных людей, как Микки Рурк, Джейсон Стэйтам, Рэй Уинстон и Майкл Шеннон, да ещё предоставить им револьвер с пулей, стоит похвалы. В этом плане оригинал тут уступает своими более продуманными, но менее фактурными персонажами, однако на поверхность всплывает другая проблема, известная как «перетягивание одеяла». Формально главный герой Райли оказывается оттенённым сразу всеми перечисленными актёрами, даром что экранного времени у него в разы больше.
Вообще, новые «13» напоминают больше слаженный аттракцион, которыми так славно голливудское жанровое кино. Все всплески адреналина и развития интриги уже заранее выверены и перепроверены. Оттого авторимейк работает как заправской бульдозер: дает Микки Рурку возможность попеть, Уинстону погримасничать и даже кумиру чёрной Америки Фифти Сенту вдоволь построить из себя актёра. Такая прагматика, не прикрытая ничем, особенно врезается в глаза тем, у кого в памяти остался немного ученический, но прочувствованный до последнего кадра оригинал.
В этом свете к авторимейку «13» можно относиться двояко. С одной стороны, это настолько очевидный и вполне заслуженный карьерный рост Гелы Баблуани, что, быть может, если так пойдет и дальше, мы увидим его имя, например, в очередной марвеловской экранизации. С другой — вполне себе иллюстрация сделки с дьяволом, который в Голливуде уже давно персона номер один, и повод бросить в рёжиссера лишний камень — за предательство идеалов. Если же брать по гамбургскому счету, то новые «13» — выхолощенная и стерильная версия оригинала, которую покрасили более яркими красками и подкачали громкими именами. И что перевесит в классическом противостоянии между разумом и чувствами — это уже решать каждому персонально.
Vova
