Больше, чем секс: И смех, и грех

Что же случилось? Из сегодняшних комедий почти исчезла чистота жанра. Это вполне естественный процесс для современного искусства, где всё ещё сильны позиции постмодернизма, самовлюблённо паразитирующего на источниках собственного вдохновения. И это означает, что смешение жанров — требование не только самой эстетики постмодернизма, но и пристрастившейся к ней широкой публики.

Конечно, любые обобщения весьма уязвимы. И тем более в кино, где даже самое верное умозаключение может быть опровергнуто пятью минутами фильма, снятого одарённым человеком с неординарным взглядом на мир и хорошим оператором. И всё-таки есть вещи, ставшие с некоторых пор характерными для Голливуда начала XXI века. Одна из них: смешение всего и вся ради получения в итоге кинематографического винегрета из эмоций и художественных решений.

Комедия уже не может быть просто комедией: в ней должно быть немного мелодрамы, чуть-чуть социальных реалий, допускается даже драма — пусть пунктиром, пусть намёком; в сущности, в истории должно быть всё то, что в классической комедии осталось бы уделом других жанров. Есть инди-фильмы, которым подобный коктейль из нескучных и драматичных отражений реальности лишь придаёт особое очарование искренности. Но ведь есть и мейнстрим, где эти бесконечные монтажные стыки счастья с несчастьем не создают ничего, кроме невразумительных мотиваций и опрометчивых поступков героев.

Расцвет карьеры Айвана Рейтмана пришёлся на 80-90-е гг., когда любые драматургические коктейли делали с оглядкой на законы жанра, а не на привычку современного зрителя, переключая телеканалы, следить за мозаикой окружающего мира. Конечно, старые комедии не обходились без драматических моментов, и мало найдётся хеппи-эндов, не подслащённых патокой сентиментальности. Однако раньше источником и юмора, и драмы в комедии были характеры персонажей и ситуации, в которых они оказывались с лёгкой руки сценариста. Сегодня же и комические, и драматические эпизоды существуют в комедии просто по праву некоей «сценарной квоты»: свадьба, похороны — как говорил Вини-Пух: «И того, и другого, а хлеба можно совсем не давать». Правда, в современном Голливуде зрителям под шумок умудряются подсунуть и хлеб в виде, например, отношений отцов и детей. При этом персонажи не то чтобы не участвуют в событиях сценария, но уж точно особо их не проживают, потому что история написана таким образом, что герои постоянно толкают двери, за которыми скрывается то драматический эпизод, то комедийный, но так и не заходят в них.

Сказанное выше относится и к фильму Рейтмана, но всё же он не зря работал ещё тогда, когда Билл Мюррэй был молод и не боялся привидений, а Шварценеггер больше думал о детях, чем о политической карьере. Его не так просто сбить с намеченного пути. Если он решил снимать комедию, это будет именно комедия, даже если ради достижения цели придётся запутать следы. Итак, режиссёр справедливо решил: если в современном кино всё на самом деле не такое, каким кажется — и, например, комедия порой притворяется драмой, то надо не роптать на ситуацию, а пользоваться ею. Во-первых, этот ход можно использовать в сценарии. Пусть история о сексе окажется в итоге классической историей любви. Только обязательно пусть будет секс без любви. Потому что любовь без секса — это тема не для голливудской комедии, а скорее для картины какого-нибудь рефлексирующего скандинавского кинематографиста.

Рейтман настаивает на своём праве делать классическую романтическую комедию, где в финале влюблённая парочка возьмётся за руки. Пускай это будет не в меру впечатлительный и до неприличия порядочный герой и такая же не в меру практичная и здравомыслящая героиня. Пусть зрители на секунду задумаются о триумфе духа шального феминизма, когда женщина битый час экранного времени требует отношений без обязательств. Рейтману-то хорошо известно, что на самом деле всё это больше напоминает эротико-мелодраматическую версию «Укрощения строптивой», и любовная история идёт по проторенной миллионами пар из романтических комедий дорожке, на обочине которой притаились эксцентричные отцы, недолго горюющие вдовы-матери, не совсем внятные, но с медицинским образованием соперники главного героя, друзья-геи, друзья-ординаторы, пьяные девушки, пародирующие Дрю Бэрримор, трезвые сёстры, спешащие выйти замуж…

Рейтман изо всех сил борется за чистоту жанра, умело разбрасывая по сценарию незатейливые гэги: неуместную одежду на похоронах, букет из морковки; фразы из серии «это были хорошие похороны», «мне нужен кто-то, кому не нужно врать и с кем не надо завтракать». Лучшее в фильме Рейтмана — это эпизоды чистейшей, незамутненной комедии и в особенности сцены с участием Кевина Кляйна, чей персонаж в равной мере прост, прямолинеен и эксцентричен, что делает его идеальным героем комедии. Драматизма в нём, его словах и поступках ровно столько, сколько нужно, чтобы зритель уверовал в его живость и естественность, в то же время ни на секунду не забывая о комичности происходящего. Герой Эштона Кучера не может похвастаться живостью и яркостью своего экранного отца, но в перерывах между сексом он успевает писать сценарии к телешоу, так что где-то в районе хеппи-энда его ждёт не только любовь героини Натали Портман, но и чудо трудоустройства.

Это был очень хороший год для Натали Портман. И следует отметить, что среди её балетных успехов, наград, личного счастья и позолоченного «Оскара», фильм Рейтмана не теряется, а лишь вносит в полную драматизма фильмографию актрисы беззаботность лёгкого жанра. Портман весьма обаятельна в комедийной роли. А что касается беззаботных отношений без обязательств, то, как утверждал синьор Тинто, все леди делают это.

До встречи в кино.