Беззастенчивость Бессона соревнуется с его же наивной верой в собственные слова. Если Бессон сказал про римейк «Леона», то это одновременно означает две вещи — с одной стороны это значит, что на самом деле Бессон окончательно разуверился в том, что когда-нибудь всё-таки снимет свою многолетнюю несбыточную мечту, и теперь хочет хоть как-нибудь сыграть на наивной вере своих давних беззаветных поклонников и срубить ещё немного деньжат на старой народной любви. С другой — это значит, что перед нами действительно какое-то хтоническое, сиречь полуподвальное квази-продолжение той стародавней истории, ну, с учётом того, что снимает его вовсе не молодой Бессон, а режиссёр третьего «Перевозчика» Оливье Мегатон.
Коломбиана трейлеры
И обе этих слабосовместимых мысли действительно умудряются сосуществовать в болезной бессоновской головушке, вызывая боль от попыток анализа лишь в зрительских головах. В любом случае, заранее предугадать или попытаться теоретически реконструировать ход мыслей вновь впавшего в детство продюсера не получится, это персональная болезнь бородатого Люка, за которой можно только наблюдать, лучше если издали и помолясь.
Итак, как и положено Матильде, родители её были личности тёмные: если не наркоторговцы, то уж точно американские шпионы под прикрытием. За неимением Стэнсфилда порешить их замыслил местный дон Педро, одна проблема, девчушка у родителей оказалась, внезапно, прыткая, аж челюсти в зале попадали, сожрала симку и была такова. И тут мимо проходил, значитца, эдакий квази-Леон, человек со сложным прошлым, ещё более сложным настоящим и незавидным будущим. Фикусы он не выращивал, зато любил помучить, попытать, поиздеваться. Ну и научил он нашу Матильду нехитрым премудростям киллерского дела — а просачиваться через канализацию Матильда и так умела.
В общем, прошли годы, Матильда стала успешным киллером, опосля чего её звали Никита. И вот Никита дружит домами с вольным художником, тренируется на 22 кошках и посылает дону Педро сигналы морзянкой — я, мол, от бабушки ушла, я от дедушки ушла. Бугага.
Дон этот Педро юмора не понял, зато решил отмстить нашей Никите самым предосудительным образом, благо некое убогое подобие Стэнсфилда всё-таки нарисовалось, надо же кому-то ставить палки в колёса Хорошему Копу. Да, я забыл сказать, Никита у нас получилась не та, бессоновская, а скорее Пета Уилсон из одноимённого американского сериала, даром что совершенно не блондинка.
Итак, Хороший Коп расследует (не без помощи вебдваноля), плохой црушник плохо цереушит, доны стреляют друг в друга, в то время как Никита всё ближе приближается к сути, подбирая себе гранатомёт посолиднее.
Тут самое время окончательно заскучать, посмотреть на часы и начать делать выводы. Нет, конечно же, несмотря на все жирнющие параллели, это никакая не «Матильда» (именно так должен был называеться несостоявшийся сиквел), да и Никита тут попадает чисто жанрово, не более того. Вполне себе типическое такое полотно современного Бессона-продюсера, совершенно безалаберное, изобилующее нахватанными отовсюду штампами и калейдоскопичное до полного разложения истории на отдельные несвязанные фрагменты.
Сложнейшая многоходовка с проникновением в тюрьму в духе эдакого Скоффилда в начале и тупое мочилово в конце. Симка эта, не заканчивающаяся ровным счётом ничем. Девочка эта, сколь сообразительная в одном кадре, столь же и тугая в другом. Ну и Зои Салдана, рубящая роль крупными мазками, особо не задумываясь, монтируется оно между собой или нет, в лучших традициях уже не столько Бессона, сколько Бекмамбетова. Этот, как известно, так мягок с актёрами на площадке, что те играют исключительно под воздействием уколов совести.
В итоге в одном месте наша Никита-Матильда передаёт привет Станиславскому, врезаясь в полицейскую тачку, в другом совершенно ненатурально рыдает самой себе в жилетку, в третьем словно только что пришла с площадки какого-нибудь «Мачете».
То есть «чего сымаем» не понимал на площадке никто, а в сценарии это также не было расписано. Ну и наснимали в итоге кто во что горазд. Там паркур, тут мутный художник со «смешным другом», там колумбийская наркомафия, тут хитрый коп, по совместительству — любящий семьянин. Персонажи мрут пачками, не удостаиваясь даже последнего осуждающего взгляда в глаза сценаристу. А уж как надоела эта пресловутая орхидея! Ну и как апофеоз произошедшего — знаменитейший кавер в исполнении Джонни Кеша, посвящённый его жене Джун Картер, ушедшей из жизни незадолго до него. Мьсье, у вас совесть-то есть, такие песни к такой фильме приделывать?
В целом же, что главное — скучно. Ну скучно и всё тут. Потому что вторично, потому что кашеобразно, потому что без огонька. Какой там «Леон» с его лиризмом. Бессону впору начать учиться снимать бездумные боевики у своих младших коллег Невелдина и Тейлора.
Vova
