68 Венецианский фестиваль: Желание

Тодд Солондз, так и не доросший до репутации Вуди Аллена, снимает практически ситком — «Тёмную лошадку», в которой инфантильный тридцатилетний герой хранит в своей комнате игрушки и пребывает в детских мечтаниях. Всё может быть, только очень не смешно. Абель Феррара валяет дурака с серьёзной миной в фильме «4:44. Последний день на земле», предназначенном скорее не для фестиваля, а для домашнего употребления. В кругу друзей. Герой Виллема Дефо, самовлюбленный актёр, вместе с любовницей-художницей ждут в нью-йоркской квартире объявленного по телеку конца света, который должен наступить на рассвете. А пока что отчаянно занимаются сексом, ссорятся, слушают новости и речь Далай-ламы, вещаюшего про ответственность человека за окружающую среду. Простенький сюжет нагружается модным «пророчеством»; его Феррара нахально эксплуатирует, поскольку пуст, как пробка.

Уильям Фридкин после долгого молчания сподобился на картину «Убийца Джо», в которой киллер, нанятый замочить мамашу семейства и наркоманку, чтобы получить деньги за страховку, доводит её отпрысков до уничтожения друг друга. Средний жанровый фильм конкурс не украсил.

Роман Полански прикипел к пьесе Ясмины Реза «Бог резни» и сделал по сути телефильм в надежде на призы блестящим актёрам — Джоди Фостер, Джону Рейли, Кристофу Вальцу и Кейт Уинслет. Увы. Хотя они с большим антрепризным старанием отработали маски персонажей, а также показали их потаённые страсти, фобии, неприглядные черты характеров. Чистая развлекуха на сюжет о том, как мальчика одной парочки стукнул палкой, выбив зуб, сын других нью-йоркеров. Родители решили помириться, но их встреча разрослась в «резню» неожиданных амбиций и комплексов. Смотреть можно, но лучше, опять же, на диване у телевизора.

Дэвид Кроненберг и вовсе отказался от радикализма, за что мы его так любили, и озаботился костюмной драмой «Опасный метод» об отношениях Юнга, Фрейда и Сабины Шпильрайн, еврейки из России, страдающей истерией, но исцелённой Юнгом. Кира Найтли играет до неприличия профнепригодно. Зато зрители были просвещены о больших способностях её героини, практиковавшей психоанализ в России и даже способствующей научным открытиям самого Фрейда и Юнга, чьей любовницей, а не только пациенткой она была.

На этом фоне «Фауст» Александра Сокурова возвышался, как бы ни относиться к его фильму на уровне «нравится — не нравится», вроде Гулливера среди карликов. Это совершенно отдельное кино было воспринято в Венеции как образчик высокого, давно невозможного на экране искусства. Немецкий язык, немецкие актёры, немецкий дух, немецкая живопись, немецкие архетипы сосуществуют здесь в сложном комплексе идей и визуальной образной мощи.

А трактовка Мефистофеля, превращённого из инфернального соблазнителя в ростовщика и фрика, пробуждающего в Фаусте тёмные властные силы, даже вызвала живой интерес. Бедняк доктор Фауст одержим в этой картине не жаждой познания, но природным практицизмом. Рационалист (действие фильма происходит в ХIХ веке), он идёт, расправившись за ненадобностью с мелким бесом, по дороге, испещрённой исландскими гейзерами, ввысь и вдаль — навстречу нашим временам, где правит бал цинизм и неонеоварварство.

В каморке молодого, революционно настроенного режиссёра — героя лучшего фильма венецианского фестиваля «Стоп. Снято» ("Cut") Амира Надери, открывавшего программу «Горизонты», висит среди портретов великих авторов и фото Сокурова. Амир Надери, лет сорок назад прибывший из Ирана в Нью-Йорк, где снимает свои несравненные картины — кумир синефилов. Каждый из его героев непременно одержим какой-то испепеляющей идеей, страстью. Новый фильм он снимает в Японии, одержимый любовью к японскому кино. А его одержимый искусством герой орёт на улице в мегафон о засилье коммерции, подменившей настоящие фильмы. Но потоки токийских граждан не внемлют его голосу и текут мимо. Он находит успокоение на могилах Куросавы, Одзу, Мидзогути, куда направляется, чтобы не сойти с ума, и показывает любителям кино классические ленты у себя дома.

Однажды к нему наведываются бандиты, убившие его брата за неуплаченный долг. Счётчик щелкает. Долг надо вернуть. Денег, естественно, нет. Режиссёр, мечтающий снять первый фильм, решает себя испытать. Он отдаёт свое тщедушное тело на растерзание — ежедневное избиение бандитами, которые платят за такое «жанровое» удовольствие, за участие в зрелищном спектакле. Плата за сеансы идёт на погашение долга. Бедолага уже на последнем издыхании. Но чтобы расплатиться, надо выдержать ещё сто ударов. У него идея: если при каждом ударе он будет вспоминать по любимому фильму, то, возможно, одолеет свою физику силой духа. Самурайское кино. Сотка не подвела. Рассчитавшись, он тут же залезает в новый долг. Но для того, чтобы снять, наконец, своё кино, ставка которого больше, чем жизнь. Такова мотивация быть режиссёром, а не успешным профи.

А лучшим фильмом конкурса стал «Стыд» (приз ФИПРЕССИ) Стива Маккуина, известного британского художника, который прославился дебютным «Голодом» («Золотая камера» в Канне). В двух фильмах Маккуина протагонистов играет Майкл Фассбендер, набравший очки на получение статуса первого актёра поколения тридцатилетних (венецианский кубок Вольпи «За лучшую мужскую роль»). После политзаключённого, истязавшего своё тело в тюрьме голодовкой во имя свободы, он сыграл в «Стыде» менеджера, измученного запросами своей плоти. Вторым героем этого фильма стал Нью-Йорк, снятый Маккуином нежно, жёстко, отстранённо. Как вечный и — вечно современный город, по барам, борделям, улицам которого носится Брендон, названный так в честь Марлона Брандо.

Если Маккуин станет для Фассбендера таким же заботливым крёстным отцом, каким был Скорсезе для Де Ниро, место в истории кино британскому актёру обеспечено. Недаром в «Стыд» Маккуин запускает шлягер «Нью-Йорк, Нью-Йорк», аранжированный в блюз, который поёт сестра Брендона, достававшая его навязчивым желанием родственной опеки. Когда этот нецеломудренный и застенчивый everyman слушает долгую песню, по лицу его текут слёзы. Не только эффектное, но человеческое несентиментальное кино, несмотря на якобы уступки мейнстриму вроде попытки самоубийства взбалмошной сестры героя или баховских «Гольдберг-вариаций» в исполнении Глена Гульда, придающих этому фильму совершенный математический ритм.

Остальные фильмы конкурса, включая призёров, представляли собой более или менее ординарный плод усилий отборщиков урожая текущего года. Стоило бы, однако, упомянуть оригинальный замысел Йоргаса Лантимоса — режиссёра «Альп» (приз за сценарий), чей дебют в Канне («Клык») вызвал большое оживление в арт-тусовке. На сей раз он придумал на первый взгляд искусственную интригу — члены подпольной фирмы нанимаются к родственникам умерших, чтобы исполнить роли этих самых почивших людей и тем самым скрасить, утеплить померкшую жизнь их близких. За гонорар, само собой. Но снято это «представление» так достоверно и в таком естественном режиме, что абсурдизм самих правил игры невольно улетучивается. К тому же подмена реальности желанной иллюзией всё-таки терпит крах, оставляя драму жизни совершенно безутешной.