Кажется, Стивен Содерберг решил всё-таки отвлечься от повторения карьеры режиссёра-новатора Билли Уолша, вернувшись от своего многозначительного «Медельина» сперва к нахальным комедиям, а потом и к её звали никитам. Чтобы два раза не вставать, наш многостаночник по-быстрому наваял ещё и вполне серьёзное кино в граничащем с документальным жанре. Снимал зимой, во всяком захолустье, в готовых интерьерах, зазвал, как водится, по знакомству полдюжины скучающих в честь внесезонья звёзд, всё удовольствие встало на круг в 60 лям вечнозелёных, на выходе же мы получили классическую производственную драму из жизни бравых эпидемиологов.
Итак, где-то в Юго-восточной Азии из генов летучей мыши и свиньи возникает смертельный супервирус, который начинает стремительно распространяться по планете. Вспышку пытаются локализовать, но способ передачи — через прикосновения к предметам — не оставляет медикам шанса, прежде чем организуется карантин, заболевших становится уже слишком много.
Заражение трейлеры
Спустя две недели число заражённых измеряется уже миллионами, вскоре таким же числом будут исчисляться умершие, которых приходится хоронить в братских могилах. Часть медиков пытается получить вакцину от супервируса, часть — выяснить источник вируса, часть — организовать карантин и полевые госпитали для заражённых, в то время как обычные люди пытаются выжить, запершись в домах либо же громя магазины, а на всём этом параллельно наживаются производители псевдолекарств и прикормленные ими продажные блоггеры-журналисты, раздувающие и без того всеобщую панику. И появление вакцины тоже не приводит к немедленному избавлению — гибнут люди, гибнут врачи, повсюду военные и комендантский час, а производство миллиардов единиц вакцины растянется ещё на годы.
Содерберг не стал делать из своего фильма ни полноценного выживальческого зомбо-апокалипсиса (это уже с успехом сделали за него Дэнни Бойл и завершающие титры «Восстания планеты обезьян», для научно-популярной же производственной драмы проекту не хватает сосредоточенности. В итоге элементы одного жанра в лице семейства Пэлтроу и Дэймона тянут историю в свою сторону, а лабораторные учёные из команды Фишберна — в свою. Где-то между ними мотается ещё приставная жена Фишберна, самоотверженная докторша Уинслет, коварный «тысячнег» Ло и притянутая за уши Котийар.
Историй так много, что сконцентрироваться на чём-то одном просто нет шанса — ну и зрителя, ни у самого режиссёра. Минимальные конфликты для каждого из полудюжины сюжетных мотивов буквально приходится вымучивать: Котяйар и дети (это же так мило), Уинслет и болезнь (моар трагизма), Ло и хедж-фонды (как будто и без них его герой не был бы полной мразью), Фишберн и жена (как будто без этого паники в селе было бы меньше), Фишберн и сын уборщика (эта тема вообще такой рояль в кустах, что ой), адюльтер Пэлтроу, дочка-и-молчел, далее везде.
Так фильм, изначально задуманный эдаким глобалистическим полотном о том, что всякие птичьи и свиные гриппы — это в нашем мире пока так, детский лепет, и надо быть готовыми к куда более серьёзным угрозам, в итоге распадается на мозаичные фрагменты, которые просто не успеваешь сложить.
Наверное, на этом материале получился бы шикарный драматический сериал сезона эдак на три (ау, HBO!), но в виде экранного зрелища наслаждаешься скорее медитативно-электронной звуковой дорожкой, одобренной парочкой Росс-Резнор, и разглядываешь знакомые лица в кадре, нежели за кого-то там особо переживаешь или задумываешься. Потому что с одной стороны очень много всего, а с другой — по каждому эпизоду этого всего так мало, что не за что зацепиться.
Плюс малобюджетная камерность сыграла свою злую шутку. Вот всё, что осталось от моей деревни, говорят нам, а показывают сотню вполне здоровеньких одних только детей. Миллионы погибших, говорят нам, а хоронят ну с десяток. Пара выстрелов, пара мародёров, небольшая очередь за едой (эх, не видели вы советские очереди за сахаром!), чистенькие супермаркеты с парой перевёрнутых шкафов и спокойно разгуливающие по отчего-то замусоренным улицам безоружные блоггеры в скафандрах. Не веришь тут в глобальную катастрофу. Вот у Бойла верилось, несмотря на всех зомбей. Да что там, в сериале про генномодифицированную Элис было больше триллера, чем в этой медитативной лекции о пользе мытья рук.
То есть да, научпопа много, и без буллщита почти обошлись (генетики, бесконечно разглядывающие вирус в микроскоп, ага), актёры не переигрывают, дурацкие правила «не женщин и не детей» пошли лесом, но всё это понятно мозгу, но не чувствам. Когда в фильме «Дорога» измордованный загибающийся Мортенсен бредёт с гружёной тележкой из супермаркета по серому безжизненному лесу — это цепляет, а когда женщина-генетик, испытав неапробированную вакцину на себе, приходит навестить в больничку помирающего папу, это, знаете, не то.
Потому что нельзя делать из полного метра эдакий альманах из жизни вирусов. Тогда и не пришлось бы столь топорно демонстрировать нам в финале историю о том, «как свинья встретилась с летучей мышью». Вот такое кино.
Vova
