Драйв: Викинг при дворе короля Артура

Жил да был добрый молодец Николас Виндинг Рёфн, учился киноискусству в Америке, мотался потом между Данией и Британией, снимал жёсткие, почти азиатские криминальные драмы, чувствовал себя на этом поле как рыба в воде, пока однажды не услышал зов предков и не поставил кино, которого от него ожидать было сложно.

«Восхождение в Вальгаллу» представляло собой широчайшее полотно, в котором в скандинавском тумане с нордическим самолюбованием немой одноглазый викинг вступал в своеобразное экуменическое общение с христианами и дикарями-пиктами. Скандинавские боги, духи волн, гор и лесов, Спаситель на кресте, Вальгалла и преисподняя, всё смешалось в рамках одной грандиозной и одновременно полупустой созерцательной истории, где каждый персонаж непрерывно олицетворял, а «монтаж поперёк сцены» вызывал к жизни не только естественное раздражение, но и особые смыслы, которых от автора «Пушера» ожидали разве что самые въедливые ценители его творчества.

Результатом выхода фильма был… пшик. Внеконкурс Венеции, не более того. Видимо, визуальная похожесть на «Волкодава» сыграла свою кармическую шутку. И вот, два года спустя, Николас Виндинг Рёфн, не приходя в сознание, на американской земле снимает предельно прямой и предельно нахальный римейк «Вальгаллы», да так, чтобы никто не догадался. Тот же неразговорчивый герой (жалко не одноглазый), у которого нет ни прошлого, ни будущего, ни даже имени. Вместо бледнолицего мальчика бледнолицая Кэри Маллиган, вместо соратников-викингов — бандиты разного фасона, наконец в роли пиктов — столь же закадровые копы, глупо и бесполезно гоняющиеся за главгероем по локациям ночного Лос-Анджелеса.

В остальном — всё то же самое. Самоуглублённые проездки-проходки в нескончаемом рапиде, наращивание саспенса путём осознанного торможения любого развития действия, полупрозрачные люди-символы, взрывная немотивированная жестокость, рассудительные отстранённые диалоги и затяжные мизансцены, построенные по театральным законам — действие-оценка-переход.

И одно существенное отличие как дань жанру — калейдоскоп нарочито мелькающего за кадром гест-стар-саундтрека, привет всё тем же Ритчи и Бессону. «Вальгалла» от начала и до самого конца прошла либо под гробовую, режущую ухо тишину, либо под нарратив завывающего в скалах эмбиента. А тут мы, знаете, на машинках катаемся, показываем как бы самокритичные чудеса голливудской школы трюкачей-каскадёров, потому монтаж нет-нет да и взрывается рваными пробросами форсажевского розлива.

И — всё, поминай, как звали. Ну не мог Одноглазый внезапно выхватить из-под мышки катану и ринуться в бой в смысле «должен остаться только один», не мог он и водить пацана по местам терминаторовской славы на пикники, равно как с серьёзной миной рассуждать в кругу викингов-головорезов о том, у кого насколько грязные руки.

И с этого места всё неминуемо начинает распадаться. Неизвестно, как там в романе, но в кино Гонщик слишком человечен для символа, но слишком пуст для человека. И рёфновская «почти азиатчина» на фоне рассуждений о еврейских и итальянских мафиях звучит случайно попавшим в этот кадр посторонним казуальным текстом. И Кэри Маллиган если поначалу и выглядит разнесчастной жертвой обстоятельств, то в финале, целуясь взасос в том самом лифте, заставляет уже буквально покручивать у виска.

И чёрт бы с ней, с полупрозрачностью, с нарочито отстопкадренными выражениями лиц, чтобы ни дай бог никто не пропустил, с этим притянутым за уши детективом «как ты меня нашёл» (ты же их долбаный сосед, чо тебя искать!). И уж тем более чёрт бы с ней с напрочь похереной к середине фильма затравочной историей про автогонки. Главное чтобы в финале очередной стоп-кадр, попросту хамский в своём хеппи-факин-энде.

В итоге получается такая лайт-версия истории про викингов, где вместо Одноглазого — Гослинг, вместо фьёрдов — тачки, а вместо суровых викингов — унылые в своей местечковости мафиозные разборки вокруг чемодана денег, ограблений мелких лавок и полицейских разворотов в ноунейм-кино. Зайдите в IMDb — тут не нужно быть большим знатоком человеческих душ — топ-250, миссия выполнена. Роберт де Ниро в качестве посла доброй воли американских школьников в самой гуще каннского соцреализма сделал своё дело.

Другой вопрос, что при живом Триере в конкурсной программе с его филигранным психологизмом и древнерусской тоской давать приз за режиссуру Рёфну с его почти поп-корновым самоповтором и Золотую пальмовую ветвь Малику с его бесконечными операторскими качелями — на мой скромный взгляд это в первую голову очередной шаг навстречу и без того стремительной дискредитации каннского кинофорума.

Что же касается собственно «Драйва», секрет его успеха — в точном балансе между попсовостью и арт-хаусом. Европейский флёр на «американском английском», вполне маликовский пафос всеобъемлющести на пустом месте совершенно надуманной истории. Народу нравится. Так что Николас Виндинг Рёфн далеко пойдёт, ждите «Оскара». Практически «Тарантино, берегись», пока тот двигался в сторону Европы, у него появился смертельно опасный конкурент, который научит американцев снимать по-американски.

Вот такое кино.