Сумерки. Сага. Рассвет: Ты беременна, это временно

Ограничения эти, конечно, чушь и глупость, по сравнению с обсуждаемым фильмом лёгкие поздне-советские сиськи в фильмах вроде «Завтра была война» выглядят совершенным безобразием, и правильно их киномеханики в пионерлагерях под неудовольствие школоты прикрывали фанэркой. Тут же всё, напротив, по-прежнему чинно-благопристойно, и ежели кто ожидал разнузданного медового месяца с чулочками и подвязками, то это зря, строгий глаз продюсера Мейер глядит, как бы в кино не пробрался хуч какой-нибудь эротизм. Такая концепция.

В итоге и без того традиционно не шибко насыщенная событиями четвёртая книжка, будучи попиленной пополам, превратилась общими усилиями в эдакую третью воду на киселе. Сперва наша Бэлла, не переставая демонстрировать всем прикус, полчаса страдает по поводу предстоящей свадьбы, рассуждая про «я буду вся в белом», провожая Паттинсона на мальчишник (ни-ни, никаких стиптизёрш!) и укладываясь спать прямо в джинсах. При этом предстоящей свадьбой занимается всё время кто-нибудь другой.

Потом наши герои быстро (примерно ещё полчаса) целуются у опустевшего алтаря, наскоро оттарабанив про «пока смерть не разлучит нас». Белый танец, все плачут. В принципе, так могло продолжаться хоть до конца фильма, благо гостей понаехало, если каждый поговорит с каждым, глядишь, и кино кончилось. Но нет, авторы горестно смотрят на часы и решают затеять хоть какой-нибудь конфликт. «Ты ж её убьёшь, гад!» внезапно спохватывается вернувшийся из Канады Лотнер, подтягивая патентованные нервущиеся труселя. Все снова плачут, особенно Лотнер.

В общем, запланированный почему-то в Рио медовый месяц с эдакой часовой прелюдией мелькает мимо зрителя за каких-нибудь пару минут, половину из которых сладкая парочка стоит по пояс в воде спиной к камере. И если кто ждал чего-то вроде секса (обожы!), то это он зря, даже поломанная мебель и повсеместные перья с трудом дадут нам понять, что же это было, Холмс. Да, а ещё Бэлла пожарит себе курочку, это же так мило.

В итоге если до этого три серии мы размазывали по целлулоиду невинные до полупрозрачности представления четырнадцатилетних девочек о любви (это когда романтично гуляют под ручку по лесу), то теперь нам минуты за три пересказали представления четырнадцатилетних девочек о браке. Не слишком широкие, надо отметить, представления. Ну, пересказали и пересказали, после свадьбы, говорят, играют в шахматы бывает секс (обожы!) и даже, врут, случается задержка (на ушко шёпотом) и в конце концов, я тут читала в одной книжке, можно забеременеть (большие глаза). Ну, а во время беременности растёт живот и тошнит. Уф.

На этом с показательной программой отмучались и можно уже куда-нибудь приступать. Джейкоб гадает на ромашке «убью-не убью-только покалечу», разрываясь между собственной альфа-самцовостью и интересами клана, семейство Калленов не успевает подтаскивать свежую первую отрицательную, Бэлла пугает окружающих работой гримёров (те наконец оставили Кобачка в покое, найдя себе свежее поле деятельности), ещё пара держурных попыток изобразить какой-нибудь конфликт, ну же, ну!

Увы, даже толковой команды «тужься» мы не услышим, зато, внезапно, станем свидетелями самопального кесарева сечения («вытащите ЭТО!») с вампирским ядом в качестве анестезии. Вот она, та самая причина, по которой все запреты — лежащая на столе в кровище и говнище анорексичная мисс Стюарт — это, конечно, не для девочек 14 лет. Внимание, вопрос, а нафига тогда было огород городить? К чему эти краснения, бледнения, примеривания кружевных трусов и прогулки при луне? Зачем рассусоливать про «ты ко мне больше не прикоснёшься»? Вы уже либо трусы наденьте, либо лифчик снимите, г-жа Мейер. Развели тут, понимаешь, немотивированный трэшак.

А то ребятёночек Ренесми (при выборе имени сплошь состоящий из женщин-кинокритикесс зал дружно заржал) — это, конечно, дико романтично (равно как и помереть при родах, да), но непорочные зачатия в наше время практикуются нечасто, да и ребёнок — это не только пугающий автора секс (обожы!) и слабое пищеварение, а это ещё и всякие предлежания, продыхивания, гимнастики, курсы молодых матерей, схватки-воды, а впоследствии пелёнки, «гэвэ» (мамочка!) со сцеживанием, лютый недосып, газики, колики, попеременные срыгивания, пелёнки, ползунки, и прочая, и прочая.

Но нет, у нас же неземная трагедия, мы же разрываемся между Джейкобом и наковальней, у нас же Не Выдержит Сердце, а ребятёночек нас любит прямо оттуда. Остаётся загадкой, в курсе ли г-жа Мейер, что дети родятся из того же места, при помощи которого и делаются. Хотя не, принцессы таких слов не знают. Мы тут слово «месячные» из себя едва выдавили, по дороге два раза покраснев.

В общем, если отбросить все вампирско-оборотневые присказки, то на выходе остаётся сюжету на половину серии «Скорой помощи» (включая «кто-нибудь, позовите Картера!»), плюс дивное поле для грима, особенно где Бэлла сама собой прихорашивается. Вот и вся любовь. К чему скромность, зачем делить книжку только пополам. Развести в гомеопатических дозах, а роды выкинуть, дабы возрастной рейтинг не страдал. И будет вам, господа, счастье, краса неземная. Так и вижу какую-нибудь сорок-последнюю серию:

Входит Джейкоб. Джейкоб (в пространство): Аки-паки, иже волкодавы, запечатлелся я на свою голову, и что же теперь делать! (бьётся пёсьей башкой о притолоку, так двадцать раз) Входит Эдвард. Эдвард (насупленно): Жениться-то когда будешь, охальник! А то ишь, запечатлелся и в кусты! И чтобы шерсть свою, паскуда, отовсюду вымел! (конец серии)

Ну и так далее, по накатанной. Периодически можно вставлять покусания вампирами оборотней и наоборот. Раз в сезон появляются какие-нибудь пришлые Особо Крутые Вампиры и им вяло дают люлей всей компанией.

Впрочем, к счастью, всеобщему девачковому безумию через год суждено завершиться, Билл Кондон как мужчина ответственный и трудолюбивый сдаст дела и вернётся к своим мюзиклам, а Стефани Мейер примется за новый проект, столь же девачковую «Гостью» — хвала богам, с другими актёрами. Осталось понять, ради чего было столько шуму.

Любите кино.