А он опять схитрил. После долгожданной и предельно ироничной оскаровской победы, Скорсезе пустился творить что душе угодно, активно балуясь в кадре, за кадром и снимая абсолютно не то, что потом будут обещать трейлер, синопсис и название. Впрочем, тот факт, что прошлогодний нуарный триллер превратился в драму «про один сюжетный поворот» и прочие игры разума, лишь мелочь в сравнении с этим новым, совершенно нетипичным для Мартина фильмом. Злорадный хохоток вдалеке нужно было распознать сразу. Мартин может быть и супер стар годами, но по-прежнему мыслит трезво, потому снять простую сказку (боже!) в триде (боже!!) просто не мог.
Хранитель времени трейлеры
Первое время ничего не предвещает того, что под этой мармеладно-волшебной семейщиной окажется зарыта не одна, а целое кладбище собак. Беспризорный мальчик Хьюго с колючими синими глазами бегает оливером твистом по родному парижскому вокзалу, заводит часики и наблюдает за предельно картинной жизнью, манерность, театральность и франкофонность которой буквально раздавливают последние картины что Спилберга, что Вуди Аллена.
Вокзал Монпарнас в какой-то момент вовсе принимает вид сферического Хогвартса в вакууме, где свои тайные комнаты, библиотеки, мудрые дедушки, лямур и чудной караульный, злой снаружи, но добрый внутри. Только всё проще — и персонажи, и события, и поступки. То ли Скорсезе так нравится плавать в этом «парижжётеме», что он не чувствует меры, то ли ему так лень что-то резать и усложнять, но любовь эта ядрёнее, чем у какого-нибудь Сильвена Шомэ, а лишнего — хоть поездами и вывози.
Свободный художник весь фильм пытается завязать разговор с дамой с собачкой, стационарный инспектор страдает ножкой и пытается ухаживать за цветочницей, машинисты всё кричат «мальчик на рельсах! мальчик на рельсах!» — вокзал живёт отдельной жизнью, короткими зарисовками из немого кино. Они, конечно, прекрасны. И были бы даже лучше, если бы кое-кто нашел в себе силы вообще убрать диалоги, чтобы не путать людей. Но это же короткометражки, которые сами по себе. Они для эстетствующих, понимающих, сочувствующих, самого режиссёра и тех, кого уже нет на этом свете.
А тут ещё Мартин сдерживается полфильма, напуская туман про сиротские страдания, детектив вокруг таинственного робота в шкафу, драму про блокнотик и отработку. Барон Коэн умилительно бегает по перронам, тортам и поездам, Моретц с придыханием говорит о приключениях, вертясь в не менее умилительных берете и полосатом свитере, а Баттерфилд-Хьюго смотрит сны про сны, в которых высшие силы воспроизводят крушение поезда на Монпарнасе в 1895-ом. И всё это в атмосфере мистичности и волшебности.
Однако лишь заходит речь о кино, как сказка начинает превращаться в нечто совсем не детское. То есть диалоги продолжают изобиловать наивностями, сопровождаясь наигранными вздохами, ахами, затянутым хлопаньем ресниц и прочими милыми шалостями, порой на грани сюсюканья. Но становится очевидным, что сказочность — прикрытие, а фильм ближе к какому-нибудь фильму «Мех» про Диану Арбус, чем ко всяким диккенсам и золотым компасам.
И что на деле по-молодому нахальный режиссёр под предлогом трёхмерного приключения снял признание в любви к немому кино, иллюстрированную энциклопедию для маленьких про «откуда пошло» и, наконец, эпитафию Жоржу Мельесу. Объёмные поезда грозятся вылететь из экрана, братья Люмьер крутят ручки проекторов, а нарезки мельесовских фильмов врываются в пространство не раз и не два, пока в финале сама Луна не обретает новое измерение.
Скорсезе с такой восторженностью и преклонением рисует не личность, но фигуру, не биографию, но место в истории, что эти чувства перекрывают в конечном счете всё. Абсолютно. В том числе простую мораль, что не стоит ломаться под гнётом трудностей жизни. Её можно легко не заметить под наплывом камео, выдержек из учебников истории, синефильства и режиссёрских эмоций. Так бывает, когда то, что начиналось как фильм, заканчивается как памятник.
Vova
