Август. Восьмого: Три дня в августе

Берётся творческая единица из недлинного списка в семь наименований. Нозовём её, скажем, «Каркуш-кино», поскольку разницы тут никакой. Под патриотический (ну «социально-значимый» же) синопсис даём ей десять лям государевых денег, с традиционным условием, что «ещё сколько-то там» принесёт само «Каркуш-кино». Оно их может действительно принести, или «перезанять чтобы переотдать», или нарисовать из воздуха (так регулярно финансируются, например, каким-то чудом оделяемые госденьгами по отдельной статье дебюты), или же, наконец, на это дело подписывается очередной госбанк, примеров тому навалом. За всё это (плюс три БТРа от Министерства обороны) над студией встаёт государево «око Саурона», суть наличия которого — блюсти Интерес. За который, собственно, и дадены бабки, а вовсе не на какие-то там глупости вроде «поддержки и развития» российского кинематографа.

Как это выглядит на грунте? Берётся треть годового бюджета, выделенного на эту самую господдержку и отдаётся под честное слово Фёдору Сергеевичу при партнёрской поддержке «Первого канала» (непосредственно Константина Львовича в этот раз смотрящим не назначили, можно гадать, почему). Они, в свою очередь, отдают написание сценария малопонятному, зато британскому сценаристу (чтобы всё по-взрослому, «как у Голливуди»), тыкают пальцем в проверенного, но уже пять лет, после «Турецкого гамбита», ничего не снимавшего Джаника Файзиева, тот тыкает пальцем в Фандорина-Бероева и главного бекмамбетовского оператора Трофимова (больше у нас сложнопостановочно снимать не умеет никто), и — понеслась.

По сути, Файзиева в этом всём интересовало одно (и в кинозале это очень заметно) — снять масштабное кино про войнушку, пусть и с гигантскими человекоподобными роботами (чей конкретно тут был креатив — тайна великая есть), что он и проделал, абсолютно честно и с профессиональной точки зрения почти безупречно, поскольку бюджет тут был вовсе не голливудский, и зачастую масштаб приходилось дорисовывать потом, при помощи конпутерных бадабумов.

Итак, в условно «файзиевской» части фильма разведчики российского spetsnaz на двух шушпанцерах с боем прорываются через занятый грузинами Цхинвал. У них приказ — обеспечить эвакуацию группы мирных жителей, блокированных в подвале одного из домов, находящихся под обстрелом. К ним присоединяется персонаж Светланы Ивановой, которой нужно добраться до сына, по глупости отправленного в югоосетинскую деревню к отцу-военному (как раз Егор Бероев). Минимально политизированное, но максимально наполненное движухой и канонадой кино, эдакая отечественная версия «Битвы за Лос-Анджелес», разве что вместо стрельбы по тарелочкам — абсолютно безликие и анонимные грузины. Любопытно, что слово «Грузия» впервые звучит аж в середине фильма, из чего сразу становится понятно, что Файзиева политика не интересует вовсе, была б его воля, он бы вообще хоть с марсианами воевал.

И именно эта часть (составившая ровно вторую треть итогового хронометража) и является тем единственным, ради чего это кино вообще стоит смотреть. Потому что треть она и есть треть, а значит, должно быть с одной стороны вступление, а с другой — мораль. Что же мы имеем с гуся?

Ну, вступление вообще не стоит обсуждения, нам продемонстрирован казуальный бред в стиле новомодных отечественных ромкомов, которые у нас по какой-то причине пару раз да окупились, а потому клепаются они теперь десятками в год, с одними и теми же людьми и под одну и ту же несмешную дуду. Есть непутёвая разведённая мамаша (та самая, которая потом окажется под грузинским обстрелом), есть её тот самый бывший муж-осетин (вообще-то — безответственная бестолочь, но из лучших побуждений), есть столичный «инвестиционный банкир» (мудак и нищеброд, пределом мечтаний которого является… отпуск в Сочи, да, это ещё и реклама отечественных курортов), а также аддиктивный по отношению к некоему детскому мюзиклу «про роботов» мальчик Тёма. В общем, история каких море, типичный пример «неловкой мелодрамы», в которой на каждом первом кадре хочется зажмуриться, дабы не быть свидетелем чужого стыда.

Опять же, если бы не пристёгнутая к этому всему настоящая война, то можно было бы на это всё просто закрыть глаза и наслаждаться войнушкой, снятой, повторюсь, добротно, с лихачеством, но без взвейтесь-развейтесь, без показного патриотизма, зато с юмором, в общем, перечислять можно долго. Но бесполезно, потому что однажды с экрана всё-таки звучит слово «Грузия».

Точнее, сперва между миром в лице бытового бреда и войной в виде героических пострелушек появляется вставной номер, ради которого, в частности, государевы деньги и выделялись. А именно, кто помнит, официальная версия со стороны «федералов» в той войне звучит так: грузины вероломно напали сами, никто их не провоцировал, напротив, они провоцировали сами себя, обстреливая собственные сёла с высоток, никаких скоплений осетинских ополченцев на границе не было, как не было и российских танков в Рокском тоннеле, грузины обстреляли Цхинвал установками залпового огня, после чего ввели в него танки и принялись уничтожать мирное население и российских миротворцев, потому было принято решение о «принуждении к миру», через пустой и отчего-то тупо не взорванный грузинами Рокский тоннель были введены силы 58й армии, остановленные в итоге под давлением Европы у грузинского города Гори.

Но версия, излагаемая в фильме, ещё интереснее. Грузины не только обстреливали сами себя с высоток, но и отправляли на территорию Южной Осетии диверсионные группы, палившие из РПГ по случайно проезжающим мимо пассажирским автобусам. Осетины не только не вывозили никого заранее из приграничных районов, но и вообще почему-то запретили автобусное сообщение через Рокский тоннель. Более того, никаких вооружённых ополченцев ни в самой Осетии, ни со стороны российской границы не было, были лишь расстреливаемые в упор из танков (!) международные миротворцы (почему-то — российские граждане родом из Южной Осетии, других нам не показывают) и, впоследствии, российские регулярные войска, введённые только на следующий день после бомбардировок Цхинвала (в фильме грузинская версия названия — Цхинвали — не используется) и прямого приказа Главнокомандующего в исполнении Владимира «спасибо что не» Вдовиченкова, которого до этого всячески от этого Отговаривали Враги и Предатели. Интересное развитие сюжета?

И это не вопиющий бардак в наших войсках подставлял наши колонны под перекрёстный огонь, оставлял без связи и заставлял стрелять по своим, а это Секретные Грузинские Глушилки, Проклятые Американские Инструкторы и Бесчеловечные Израильские Беспилотники позволяли такой мощной военной державе как Грузия заставлять наш героический spetsnaz с единственным невесть откуда взявшимся танком совершать весь этот экранный подвиг.

Отдельная история о ещё одном вставном эпизоде — обстреле российской колонны с журналистами. Тонкий момент в том, что такой обстрел действительно имел место 8 августа, но горькая ирония заключалась в том, что всё было иначе: осетинские ополченцы по ошибке обстреляли нашу колонну, погибло двое сопровождавших её иностранных журналистов, ещё двое было ранено. В настоящих столкновениях с грузинами 8 августа был ранен единственный российский журналист. Разницы почти никакой, да.

Итак, видовые красоты Кавказа постепенно переходят в героическое спасение из обстреливаемого «по сигналу мобильника» здания осетинского парламента, а там героиня попадает и на войну, ту самую, файзиевскую, которую можно, в отличие от всего прочего, смотреть. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, персонаж Максима Матвеева уезжает в закат, а горемычная мамочка принимается спасать контуженного и раненного в голову (!) сынулю из конпутерного огня при помощи медпакета, грузинского джыпа и такой-то матери. Десептиконы начинают и проигрывают, грузинские колонны выстраиваются свиньёй, 58я армия наносит ответный удар, наконец, нам показывают, что даже безымянные грузины-терминаторы, оказывается, тоже где-то похожи на людей (одна штука), и что они, оказывается, тоже пострадали в результате той войны (одна семья из двух человек). Занавес, все рыдают под песню государевой группы «Любэ».

Поскольку к моменту рыдательного финала приятная любому экс-мальчишке файзиевская «просто войнушка» успешно из головы выветривается, замещаясь войнушкой пропагандистской, то главное ощущение, от которого невозможно избавиться — что это вообще было такое? Какая-то каша из топорных слёзовыжимательных мелодрам и не менее топорных агиток про засланных в Кремль агентов Запада (кстати, а где там Путин, ах, да, отдыхает на олимпиаде в Пекине) и мирных жителей Южной Осетии, которых тысячами убивают проклятые нацисты-грузины, в то время как текущий лидер непризнаных никем кроме нас и Науру осетин Эдуард Кокойты вовсе не сбежал загодя в Джаву, за что ненавидим своими же по сию пору.

И дело даже не в том, что пропаганда и коммерческое кино в жанре исторической реконструкции — штуки несовместные. Очень даже совместные, вот только тенденция, сами понимаете, неприятная — и «Олимпус инферно», и ответное кино Ренни Харлина — лютый шлак (особенно первое), получите и третий опус, расположите в линеечку. Какова перспективка? Как говорится, «Иди и смотри»? Нет, не слышал.

Когда целью проекта ставится не снять хорошее кино и какое-никакое, а художественное высказывание. Когда актёры выжимают из зрителя слезу там, где это вовсе не требуется, ведь война ужасна сама по себе. Когда над режиссёром стоит дамоклов меч государевого пригляда, бессмысленный и беспощадный. Когда сценарий писал неведомый британский идиот для сферического зрителя в вакууме — чтобы и вашим, и нашим, и лук заебашим. Вот когда всё это — получается от такой винегрет.

И какая потом разница, будут роботы как натуральные, и будет ли пост-продакшн творить чудеса за три копья денег? Лажа есть лажа. И тем противнее, что основана она на смертях, крови и боли реальных людей. Пусть их были вовсе не тысячи, как врало в первые дни наше телевидение, но это были живые люди, которые погибли, и теперь по мотивам их личной трагедии снимают такую вот сложнопостановочную дрянь.

Любите кино.