У фильма "Безразличие" странная, но счастливая судьба. Работа над ним началась в 1989 году, но так и не была закончена в то время: жизнь менялась стремительно, деньги дешевели с каждым днем, и всем было не до кино. Казалось, отснятый материал зрители так и не увидят: слишком уж его было мало. Однако режиссер, со-сценарист, со-оператор и художник Олег Флянгольц все же сумел сделать почти невозможное – он завершил свою картину в 2011 году, через двадцать с лишним лет после того, как первые кадры "Безразличия" были запечатлены на кинопленку. Наверное, только сам Флянгольц знает, насколько тяжело ему было сейчас почувствовать то же творческое настроение, что и двадцать лет назад, придумать, как и чем заменить важные для сюжета эпизоды, которые уже невозможно снять, поскольку за прошедшие десятилетия изменилось слишком многое, а вернуть прошлое, увы, нельзя. Но Флянгольц справился, наглядно подтвердив простую, но абсолютно верную истину: для творческого человека невозможного мало. Талант, вера в себя и желание рассказать людям о том, что для тебя важно, в самом деле способны творить чудеса. И любая победа Творчества над Законом Тотальной Невезухи – праздник для всех поклонников искусства.
Правда, весьма необычный метод съемок "Безразличия" создает немало сложностей для кинокритиков, которые пишут рецензии на эту ленту. Ведь в данном случае очень трудно понять, какие эпизоды были задуманы заранее, а какие появились от большой безнадеги, из-за невозможности сделать то, что соответствовало изначальной идее. Соответственно, крайне сложно определить, какие достоинства и недостатки фильма возникли благодаря авторскому замыслу, а какие появились случайно.
Впрочем, подобное в искусстве, особенно в кинематографе, случается гораздо чаще, чем можно вообразить. Один из самых памятных примеров – легендарный "Свой среди чужих…" Его поклонники много лет ломали головы, пытаясь понять, почему некоторые эпизоды сняты на черно-белую пленку, хотя большая часть картины – цветная. Объяснения предлагались самые разные, в том числе невероятной метафизической глубины. На самом деле все гораздо проще: часть отснятого материала оказалась испорчена, и некоторые эпизоды потребовалось переснять. Но лимит цветной пленки, полагающийся молодым кинематографистам, был уже израсходован, так что пришлось брать черно-белую. Вот и вся метафизика…
Но в любом случае верна пословица: "Не тот казак, кто победил, а тот, кто выкрутился". Флянгольц не только победил ("Безразличие" завоевало Гран-при "Кинотавра"), но и выкрутился. Его лента очень точно отражает киностилистику 1960-х годов – времени, когда происходит действие.
Причем, что особенно удивительно, "Безразличие" заставляет вспомнить самые разные фильмы той эпохи: и советское "оттепельное" кино, и французские "черные" детективы, и невероятно красивую и безнадежную "новую волну", и искрометные эксцентрические английские и итальянские комедии, и талантливое стилистическое хулиганство вроде "Зази в метро" Луи Маля. В общем, чем лучше зрители знают кинематограф 60-х – тем интереснее им будет смотреть картину Флянгольца.
Но, разумеется, даже в конце 80-х (не говоря уже о наших днях) невозможно было целиком и полностью скопировать киностиль 60-х. "Безразличие" заставляет вспомнить не только известные ленты эпохи "оттепели" и сексуальной революции, но и временами совершенно хулиганское артхаусное советское кино перестроечного времени, в первую очередь фильмы Сергея Соловьева "Асса" и "Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви".
И это сходство отнюдь не случайно. 1960-е были совершенно особенным временем для режиссеров, которые жили и работали в нашей стране в конце прошлого века, и они нередко обращались в своем творчестве к той эпохе. (Самые яркие примеры – такие разные картины, как "Над темной водой" Дмитрия Месхиева и "Ты у меня одна" Дмитрия Астрахана). Так что "Безразличие" типично для отечественного кинематографа конца 80-х – начала 90-х годов в не меньшей степени, чем для стилистики 60-х.
Органичным соединением совершенно разных, порой несочетаемых, художественных приемов картина Флянгольца похожа на недавно вышедшее в прокат "Шапито-шоу". Но если лента Лобана будет интересна всем зрителям, независимо от возраста, образования и знаний о кинематографе, то "Безразличие" порадует в первую очередь самых искушенных киногурманов. Более того, я вполне могу представить людей, которых бесконечные общие планы, бессюжетные пейзажи и вставки кинохроники очень быстро приведут в состояние полного бешенства. Так что всем желающим посмотреть, бесспорно, яркий и незаурядный фильм Флянгольца нужно прихватить с собой в кинозал немало терпения.
Но сделать это стоит, потому что "Безразличие" прекрасно воссоздает на экране неповторимую атмосферу 60-х годов – одной из самых светлых и удивительных эпох ХХ века и в нашей стране, и на Западе. Даже самые мрачные картины, снятые тогда, наполнены светом и ожиданием чуда, которое непременно встретится за следующим поворотом. (Впрочем, слово "чудо" людям того поколения крайне не понравилось бы: и советские, и зарубежные "шестидесятники" верили в науку и здравый смысл, а мистику презирали.) Каковы же причины этого удивительного оптимизма, почему-то исчезнувшего в дальнейшую, гораздо более благополучную, эпоху?
Спорить об этом можно долго, и однозначный ответ, наверное, не будет найден никогда. Мне кажется, что главная причина – то, что качество жизни "шестидесятников" за полтора послевоенных десятилетия улучшилось не на проценты, а в разы.
Ведь большинство представителей этого поколения родились или незадолго до начала Второй мировой, или в ее разгар, или в суровые и счастливые послевоенные годы. Конечно, уровень жизни в то время в разных странах различался очень сильно; наименьшие проблемы были у американцев, но даже они теряли родных и любимых в Перл-Харборе и после открытия второго фронта в Европе. Англичанам пришлось тяжелее: в начале 40-х страна сильно пострадала от немецких бомбежек, а когда они практически сошли на нет, продолжала испытывать острейший дефицит многих товаров. Британия сильно зависела от импорта, и морская блокада почти полностью лишила островитян яиц, сахара и мяса.
А в Евразии война прокатилась невероятно жестоким катком по большинству стран, как победивших, так и проигравших, – от Франции и Голландии до Японии. Разумеется, россияне лучше всего знают о том, что довелось пережить во Второй мировой жителям СССР, и это вполне справедливо. Но жители многих других государств тоже голодали, терпели страшную нужду, гибли в бомбежках, теряли близких на войне, сгорали заживо в сжигаемых фашистами деревнях, задыхались в газовых камерах концлагерей. За уничтожение нацистской гадины мир отдал очень дорогую цену, и расплачиваться пришлось как победителям, так и проигравшим.
Но когда наступил мир, жизнь стала меняться очень быстро. Дети войны, которые помнили боль от потери близких, голод, холод, нищету, разрушенные бомбежками дома, видели, как восстанавливаются и хорошеют их родные страны, как люди, пережившие страшные, нечеловеческие испытания, находят в себе силы любить и быть счастливыми. Уровень жизни за послевоенные полтора десятилетия вырос в разы, человечество отправилось покорять космос, и люди искренне верили, что дальнейшие перемены к лучшему будут такими же стремительными и совсем скоро наступит эпоха всеобщего счастья.
В СССР это общее для многих стран оптимистичное настроение усилилось благодаря прошедшему в 1956 году ХХ съезду КПСС, на котором осудили сталинизм и заверили всех советских людей, что страна идет верной дорогой. "Потепление" стало заметно сразу. Да, и при Хрущеве могли посадить за политические анекдоты, но начальство перестало рассылать разнарядки на ежемесячное количество "врагов народа", которых требовалось найти и арестовать. А люди, которым власть обещала построение коммунизма уже к 1980-му году, очень хотели верить, что все их жертвы и страдания не напрасны, что родная страна действительно находится в авангарде пути человечества к всеобщему счастью.
Этой вере способствовало и то, что первый спутник и первый управляемый человеком космический корабль были созданы в СССР, и то, что на Московский кинофестиваль, бывший в эпоху "оттепели" одним из самых престижных в мире, регулярно приезжали знаменитые западные кинематографисты. (Большинство советских людей тогда, разумеется, не понимали, что чаще остальных в СССР бывали уроженцы Италии и Франции – стран, отстававших в экономическом развитии от США, Англии, Японии и ФРГ.)
Но время шло, и радужные надежды жителей страны победившего социализма выцветали с каждым днем. Борис Стругацкий сформулировал очень точно: "Мы с братом считали, что коммунизм – это время максимальной свободы людей, в том числе и творческой; партийные бонзы считали, что коммунизм – это время, когда советский народ будет беспрекословно и с наслаждением выполнять все распоряжения начальства".
Кризис наступил летом 1968-го: ввод советских войск в Чехословакию похоронил надежды даже самых оптимистичных "шестидесятников" на скорое наступление всеобщего счастья. Это событие стало знаковым и для сторонников левых убеждений на Западе. Еще в мае 1968-го восставшие студенты в Париже сражались под портретами Ленина и Мао; август 1968-го заставил даже самых убежденных бунтарей задуматься о том, какое будущее они защищали.
В итоге Запад пошел своим путем, а в СССР мечта о счастье для всех сузилась до мечты о счастье в отдельной квартире – пусть маленькой и обставленной типовой мебелью, зато собственной, где можно петь песни на стихи поэтов-диссидентов, не опасаясь соседей-стукачей.
Но, как бы то ни было, и в 70-е, и в 80-е вся огромная страна читала романы Стругацких и стихи Бродского, слушала песни Высоцкого и Визбора – все эти замечательные авторы были "щестидесятниками" и по убеждениям, и по времени, когда окончательно сформировались их таланты. Большинство популярных и заслуженно любимых народом советских кинематографистов (даже те, кто по возрасту был старше) создали свои первые знаменитые картины и сыграли свои первые звездные роли именно в 60-е. Так что значение "детей оттепели" для советской культуры переоценить не просто трудно, а невозможно. Потому-то так часты обращения к этой эпохе у творческих людей более позднего времени.
Попытка Флянгольца воссоздать на экране цвет давно ушедшего времени очень интересна и заслуживает безусловного уважения (особенно учитывая сложные обстоятельства работы над лентой). Претензия у меня только одна, но серьезная.
В "Безразличии" основными врагами главных героев оказываются бандиты. Это вполне в традициях "оттепельного кино": достаточно вспомнить знаменитых "Коллег". Нечто подобное, разумеется, случалось и в реальной жизни, но знаковым для эпохи являлось совсем другое. А в советском искусстве 60-х конфликты интеллигентов с уголовниками лишь подменяли главный конфликт, о котором нельзя было говорить открыто, – конфликт всех мыслящих и независимых людей с советской властью. Некоторые творческие люди, разумеется, рассказывали об этом, пусть и намеками, но платили за свою смелость очень дорого. (Например, "Июльский дождь" Марлена Хуциева долгие годы был запрещен к показу, а режиссер на долгие годы лишился работы.)
В 1989-м Флянгольцу было уже нечего бояться – или почти нечего, поскольку в окончательный крах советской системы даже тогда верили немногие. Но, как бы то ни было, молодой режиссер в своем фильме о 60-х рассказал не о реальном конфликте тех лет, а об условном, призванном подменить истинное противостояние. Намеки на настоящую и самую главную советскую беду в "Безразличии" есть, – но, на мой взгляд, очень уж они условны и несерьезны. Это вполне соответствует стилистике 60-х, да и чрезмерная мрачность могла быть губительна для изящной и очень своеобразной интонации картины, – но мне все равно кажется, что с легкостью здесь перебор.
Но это уже чисто субъективное мнение, а поклонники артхауса и все, кому интересна эпоха 60-х, ни в коем случае не должны пропустить "Безразличие". А вот любителям динамичного, развлекательного кинематографа, все же решившимся посмотреть эту ленту, рекомендуется честно оценить свои силы.
Светлана Степнова
1249 Прочтений • [Рецензия на "Безразличие"] [15.09.2012] [Комментариев: 0]
Vova
