Последний век Республики

Прежде чем говорить об одном из ярчайших «актеров» театра под названием «Античная история», давайте обратим свой взор на сцену, на которой ему довелось выступать.

Рим I века до нашей эры уже мало походил на идеализированные представления об античной демократии. Так часто упоминаемые в речах ораторов «традиции предков» уже давно стали чем-то вроде опостылевшего анахронизма, потерявшего былую значимость в умах римских граждан и использовавшегося лишь вездесущими политиками-демагогами. Упоминаемое почти всеми политическими деятелями той эпохи «развращение нравов» имело под собой множество причин. Живущий на доходы от завоеваний и заморских провинций Рим давно уже не был способен самостоятельно обеспечивать себя. Мало что производя, огромный город очень много потреблял. Избалованный развлечениями и кормящийся за счет государства плебс («простонародье», говоря по-нашему) становился все более инертным, им можно было вращать, как вздумается политикам-популистам. Недаром на консульских выборах тех лет цвели развесистыми кустами подкупы, запугивания и, как это назвали бы сегодня, «черный пиар».

Не лучше обстояло дело и с сенатом. Патрицианская знать накопила к этому моменту огромные состояния, так что при принятии решений сенатор часто оглядывался не столько на интересы республики, сколько на свои собственные. Это и стало причиной появления так называемого «сенатского болота» — группы сенаторов, не имеющих особой политической позиции, зато старательно тормозящих почти любой значимый законопроект. (Как бы чего не вышло...) Вдобавок обширные завоевания — как территориальные, так и материальные — открывали государственным деятелям широкую дорогу для финансовых злоупотреблений и взяток (особенно коррупция цвела в провинциях). Впрочем, разговорам о морально-этическом облике это не мешало — искусство демагогии было римскими ораторами с блеском освоено.

Другое веянье времени — окончательно оформившаяся при Гае Марии система профессиональной армии. Римское войско теперь уже официально перестало быть городским ополчением свободных граждан (хотя фактически это случилось еще до Мария) и перешло, как это модно нынче говорить, на контрактную основу. Несмотря на ряд очевидных плюсов (таких, как повышение боеспособности), это давало тогдашним римским военачальникам огромное поле для злоупотреблений своей властью. Ведь под их командованием теперь находились не люди, которые после возвращения в родной Рим сложат оружие и вернутся к мирной жизни и своим семьям. Командовали они профессиональными солдатами, набранными в разных концах страны на весьма продолжительный срок и умеющими только убивать врагов.

Неудивительно, что постепенно главным «носителем власти» в Римской республике становится не плебс или сенат, а именно армия. Впервые остро это проявилось во время первой гражданской войны между Корнелием Суллой и Гаем Марием. Оба были прославленными полководцами, оба пользовались популярностью среди своих солдат и не скупились на обещания, когда нужно было подстегнуть верное войско на очередной «антиконституционный акт». И правда, ведь если ветеран поддержит своего полководца в его борьбе за власть, то после победы полководец волей-неволей вернет ветерану обещанный должок сторицей. Иначе ему же хуже будет! Как показала история заката Римской республики, эта логика работала без сбоев, стоило только появиться достаточно яркому полководцу.

Пока в самом Риме происходили все эти изменения, вокруг римских владений тоже было неспокойно. Захватив обширные земли в самых разных частях Средиземноморья, Рим тем самым ввязался в политическую игру сразу нескольких неспокойных регионов. В Малой Азии римская экспансия столкнулась с интересами талантливого и амбициозного царя Митридата VI Понтийского, на Ближнем Востоке опасность представляла укрепляющаяся Парфия, на севере римских владений были свежи воспоминания о нашествии кимвров и тевтонов, а в Африке — о войне с нумидийским царем Югуртой. А в самой Италии уже назревали события, которые вскоре должны были привести к знаменитой Союзнической войне — отпадению от Рима италийских союзников в ответ на отказ сената даровать им римские права.

В общем, из всего выходило, что Рим семимильными шагами двигался от республики к военной диктатуре. Что-либо менять было уже поздно. Оставалось приспосабливаться под веяния времени. Или — не приспосабливаться, если вас не интересовал результат!

Юность и начало политической карьеры

Бюст Цезаря из Неаполитанского археологического музея.

Статуя Юлия Цезаря работы Николя Кусто.

Мальчик, нареченный в честь отца Гаем Юлием Цезарем, родился 12 июля не то 653, не то 651 года от основания Рима (100 или 102 год до нашей эры). Богатый и знатный патрицианский род Юлиев вел свою линию от полулегендарного Юла, сына троянца Энея, бежавшего после гибели города в Лаций. Таким образом, родословная Юлиев восходила еще к предкам Ромула, основателя и первого царя Рима. Несмотря на это, особого влияния в политической жизни республики Юлии не имели — за многовековую историю эта семья дала Риму лишь трех консулов.

Когда юноше было только пятнадцать лет, внезапно умер его отец, и Цезарь остался в окружении женщин, которым суждено было сыграть в его жизни значительную роль. Именно благодаря протекции влиятельных родственников молодого Юлия избрали жрецом Юпитера. Будто этой удачи было мало, накануне Цезарь женился на Корнелии, дочери консула Корнелия Цинны, который после смерти Гая Мария оставался практически единоличным правителем Рима.

Однако воспользоваться открывавшимися перспективами Цезарю не удалось. Весной 83 г до н.э. в Италии высадился со своими войсками Луций Корнелий Сулла, ярый противник Цинны и некогда самого Мария. В разгоревшейся с новой силой гражданской войне сулланцы легко взяли верх, и в Риме началось перераспределение постов и имущества. Поскольку Цезарь был зятем самого Цинны, Сулла потребовал от него сложить полномочия жреца, а также развестись с Корнелией. Цезарь, однако, проявил норов и отказался. В итоге переодетый, больной лихорадкой Цезарь вынужден был под угрозой ареста скитаться по Сабинской области, каждый день меняя жилье. Это не уберегло его от встречи с сулланским патрулем, но дело решила взятка в размере двенадцати тысяч сестерциев. В итоге история разрешилась весьма благополучно — строптивого аристократа выручили связи его матери Аврелии в сулланских кругах.

Внимание — миф: ходатайствующим за Цезаря Сулла с явным неудовольствием ответил, что они сами не знают, за кого заступаются, и что «в мальчишке сидит несколько Мариев». Едва ли этот исторический анекдот действительно имел место. В то время молодой Цезарь был слишком малозначительной фигурой, а вдобавок и не был лично знаком самому Сулле.

Получив помилование, несостоявшийся жрец предпочел все же покинуть неспокойный Рим и поступить на воинскую службу в провинции Азия. Там его вскоре направили в Вифинию, к царю Никомеду, с поручением привести от него союзную эскадру, необходимую римлянам для войны с понтийским царем. И хотя с поручением перспективный офицер справился успешно, само пребывание в Вифинии легло на всю его жизнь грязным пятном. Сплетни приписывали будущему диктатору любовную связь... с самим царем Никомедом. Сложно сказать что-либо о правдивости этих слухов, но уж в живучести им отказать нельзя. Даже тридцать пять лет спустя солдаты цезарианских легионов пели шуточную песенку, содержание которой сводилось к следующему: «Цезарь покорил Галлию, а Никомед покорил Цезаря».

А так Цезаря видят в Голливуде.

Но пребывать вдалеке от Рима ему оставалось недолго — скончался диктатор Сулла, перед которым дрожала вся столица. А вместе с ним скончался и установленный им режим. Правда, вскоре после возвращения на малую родину Цезарь вновь отбыл на восток — обучаться ораторскому искусству у знаменитого Аполлония Молона, учившего самого Цицерона. И, как назло, во время возвращения на родину Юлий попал в плен к пиратам. Чтобы собрать за себя выкуп в пятьдесят талантов, он разослал доверенных лиц по разным городам Малой Азии, но после освобождения — каков наглец! — нанял небольшую эскадру, выследил пленивших его пиратов и казнил — как якобы и обещал им в шутейном разговоре, еще будучи пленником.

Внимание — миф: когда пираты назначили за него выкуп в двадцать талантов, Цезарь возмутился, что его так дешево ценят, и поднял залог до пятидесяти. Эта история, рассказанная Плутархом, совершенно неправдоподобна уже потому, что сбор такого выкупа вдали от Рима для малоизвестного двадцатипятилетнего аристократа был вообще за пределами возможностей, и Цезарь подобным поступком просто расписался бы в собственном рабстве, а заодно и в глупости. Впрочем, Плутарх вообще обогнал коллег-историков в соревновании по «художественному приукрашиванию». По его версии, обнаглевший пленник зачитывал бедным пиратам свои стихи и публичные речи, а также запрещал им шуметь, когда ложился спать.

Марк Лициний Красс.

Гней Помпей Великий.

А пока приключения нашего героя больше напоминали похождения бывалого авантюриста, в Риме — кто бы сомневался! — вновь стало неспокойно. Сначала всю Италию с ног на голову перевернуло восстание Спартака, а потом чуть не передрались друг с другом два победителя — Красс и Помпей. Оба доверяли только самим себе, оба держались за власть, а потому распускать свои армии категорически отказывались. К счастью, напряжение удалось снизить, так что до новой гражданской войны дело не дошло. Но случай, что называется, показательный.

Герой же нашего повествования в эти годы находился в стороне от основных политических событий, зарабатывая себе имя и репутацию несколько иным способом. Цезарь обладал невероятно ценным умением тратить бешеные деньги, жить в глубочайших долгах, но при этом продолжать занимать и делать вид, что все идет прекрасно. Он тратил баснословные деньги на покупку произведений искусства и образованных рабов. Когда ему не понравилась новая вилла, построенная по его заказу возле озера Неми, он приказал срыть ее до основания. Вскоре его долги достигли астрономических сумм, но вопреки ожиданиям политических оппонентов это не смогло урезонить ретивого аристократа — он продолжал занимать и тратить, укрепляя своими щедрыми подарками связи и клиентелу (так в Риме назывался круг лиц, над которыми некий человек взял покровительство).

В пучине интриг

Годы шли, а будущий владыка римского государства ничем не обнаруживал каких-то выдающихся успехов. А как же должности квестора (казначея) и губернатора Транспаданской Галлии? Увы, этого мог добиться любой мало-мальски энергичный римский политик. Так что нет ничего удивительного в полулегендарном анекдоте — увидев в гадесском храме статую Александра Македонского, Цезарь якобы произнес: «Я до сих пор не сделал ничего замечательного, тогда как Александр в этом возрасте уже покорил весь мир».

По возвращении в Рим Цезарь принял очень простую линию поведения — во всех государственных вопросах поддерживать Помпея, который тогда стремительно набирал популярность как военачальник, хотя и был очень неумелым политиком. Например, когда в сенате рассматривался вопрос о наделении Помпея чрезвычайными полномочиями для борьбы со средиземноморскими пиратами, Цезарь был едва ли не единственным сенатором, поддержавшим законопроект. И он не прогадал — в народном собрании закон прошел, а за нашим героем закрепилась репутация «человека принципа».

Марк Порций Катон.

А пока Помпей, изрядно подуставший от политических дрязг, наслаждался своей стихией — войной, наш герой не упустил еще два шанса увеличить свою популярность в народе. Сначала он был назначен смотрителем Аппиевой дороги, по которой ежедневно проезжали тысячи италийцев и жителей Рима, а затем в 66 году до н.э. он вместе с Кальпурнием Бибулом стал эдилом. Или, говоря по-нашему, столичным градоначальником.

На этих должностях Цезарь вновь не изменил себе — он тратил на общественные нужды огромные деньги, взимая их не только из казны, но и из своего собственного кармана (естественно, еще больше утопая в долгах). Так, в честь своего покойного сына он организовал гладиаторские игры с участием 320 бойцов, чьи доспехи и оружие были сделаны из чистого серебра. И хотя на большинстве подобных акций присутствовали оба эдила, как-то так получалось, что вся слава доставалась Цезарю. Бибул про это лишь отшучивался, что его постигла судьба Поллукса: на римском форуме находился храм двум божественным близнецам — Кастору и Поллуксу, но в народе он был известен исключительно как храм Кастора.

В начале 63 года Цезарь выдвинул свою кандидатуру на пост верховного жреца, что было явным вызовом сенатской верхушке, ведь двумя другими кандидатами были столпы правящей олигархии. Пикантность ситуации была в том, что за отказ от участия в выборах Цезарю предлагали крупную взятку, намекая на его долги. Но герой нашего рассказа, несмотря на затруднительное финансовое положение, рьяно отказался снимать свою кандидатуру. Прощаясь с матерью в день голосования, он сказал ей: «Сегодня, мать, ты увидишь меня либо верховным жрецом, либо изгнанником». Опасения оказались напрасными — выборы он блестяще выиграл, обойдя других кандидатов даже в их собственных трибах (избирательных округах).

Все тот же 63 год был отмечен так называемым вторым заговором Катилины, в котором изрядно пострадала репутация Цезаря. Промотавшийся патриций Катилина задумал государственный переворот, но поддался на провокации и раскрыл свои враждебные намерения раньше срока. В итоге войско в Италии он все же успел собрать (что не спасло его от поражения), но в Риме его сторонники были схвачены и осуждены. А при чем же тут Цезарь? А при том, что во время суда над заговорщиками Цезарь выступил против смертного приговора, предлагая лишь заключить их в тюрьму, чтобы не создать опасного прецедента нарушения судебных процедур. Нет, ничего преступного в его речи не было, но с ответной речью выступил видный консерватор Марк Порций Катон. Он обрушился на колеблющихся сенаторов, а Цезаря прозрачно обвинил в пособничестве заговорщикам. Под его давлением было принято решение о смертной казни, а на репутации Цезаря появилось еще одно черное пятно...

Триумвират

Приближалось время возвращения Помпея с войны с Митридатом Понтийским. В Риме этого события ждали с тревогой и опасениями — ничто не мешало Помпею использовать преданную армию, чтобы повторить путь Суллы по захвату власти в стране.

Но возвращение победителя, которого ждали с таким трепетом, произошло вопреки любым прогнозам. Доплыв до Брундизия, Помпей распустил все войско и рядовым гражданином отправился к городской черте Рима, чтобы просить разрешения на триумф. Такого Римская республика не знала со времен ставших уже почти легендарными «нравов предков». Правда, доброго имени этим поступком Помпей себе не заработал — в испорченном Риме к его действиям отнеслись либо как к глупости, либо как к некоей уловке. Так или иначе, после этого про победителя понтийцев резко позабыли...

Центурион I века до н.э.

И не в последнюю очередь благодаря очередному скандалу, в котором был замешан Цезарь. Популярный среди плебеев квестор Клодий был обвинен в том, что в день священного праздника (!) он в женском платье (!!) проник в дом Цезаря (!!!) на свидание с его женой (!!!!). На суде, однако, Цезарь заявил, что по сути дела ему ничего не известно, а жена его «должна быть выше подозрений».

Такое странное поведение объясняется прежде всего нежеланием Цезаря лишиться популярности в народе, дав показания против любимого плебсом Клодия. Если не обращать внимания на этическую сторону вопроса (а это сделать довольно сложно), расчет оказался верным — на народной сходке Клодия оправдали явным большинством голосов.

Так или иначе, скандальное дело лишь мешало Цезарю вступить в должность губернатора Испании. А отбыть из Рима он желал поскорее, поскольку долги его к этому моменту достигли астрономической суммы в 25 миллионов динариев. Кредиторы даже отказывались отпускать его из Рима, пока богатейший человек государства, Марк Лициний Красс, не поручился за своего политического союзника пятой частью этой суммы.

Тем не менее казалось, что из долговых сетей незадачливый политик уже не выберется — разве что раздаст все семейное состояние. И вот теперь самое время вспомнить, что коррупция «на местах» была главным бичом тогдашнего Рима и главным заработком его «верных сынов». Из Испании Цезарь вернулся уже богатым человеком. Поспешное возвращение из провинции было обусловлено желанием выставить свою кандидатуру на консульских выборах 60 года. Антицезарианские круги в сенате тут же выдвинули ему в противовес кандидатуру Кальпурния Бибула. Того самого, который в свое время был коллегой Цезаря по эдилитету. Эти двое и стали консулами.

Незадолго до избрания или сразу после него произошло знаковое событие — образование знаменитого триумвирата, соглашения троих. Цезарь, Помпей и Красс тайно договорились оказывать друг другу посильную политическую помощь, но вскоре конспирацию поддерживать уже не было смысла. Выступая единым фронтом, триумвиры легко пробивали все политические барьеры. Во многом благодаря этому Цезарь во время своего консульства провел в жизнь сразу несколько нежелательных для сената законов. Как некогда во время эдилитета, Бибул резко сник духом, заперся в своем доме и лишь поносил Цезаря в своих эдиктах (на что последний никак не реагировал). Это и дало повод римским острякам называть консульство Цезаря и Бибула «консульством Юлия и Цезаря».

На этом бы и можно было закончить рассказ о его консульстве, если бы не одна грязная история (так называемое дело Веттия), в которой он опять оказался замешан. Некто Веттий был простой подсадной уткой. Планировалось, что он предложит Куриону, одному из политических противников Помпея, организовать против того заговор, а потом при покушении Веттия схватят, и он назовет в числе заговорщиков видных противников триумвирата. Этот неуклюжий план закономерно провалился — Курион сам сообщил властям о зреющем покушении. На допросах Веттий давал настолько абсурдные показания, что организаторы этой авантюры только хватались за голову в попытке исправить положение. Наконец был найден самый простой выход из неловкой ситуации — незадачливый заговорщик был убит в тюрьме при невыясненных обстоятельствах. На том дело и закрылось.

Галльские войны

По римским законам консул после истечения срока своих полномочий должен был принять должность наместника провинции. Но благодаря помощи друзей-триумвиров для Цезаря было сделано исключение — он получил сразу три провинции: Иллирик, Цизальпинскую и Нарбонскую Галлию. По мнению Катона (того самого, обвинявшего Цезаря в пособничестве Катилине), сенат этим решением собственноручно «возводил тирана в акрополь», и история доказала, что в некотором роде так и вышло.

Это интересно: о войнах Цезаря в Галлии нам известно из его «Записок о Галльской войне» — сборника книг, довольно подробно рассказывающих о кампаниях римских легионов.

Накануне приезда Цезаря в Нарбон в галльских землях было неспокойно — из-за неурожаев в родных землях начали свое переселение гельветы, что могло иметь для римлян самые различные последствия, вплоть до повторения опыта кимвро-тевтонского нашествия.

Внимание — миф: от Цезаря пошла традиция считать галлов «немытыми варварами», тогда как на самом деле до римских завоеваний Галлия была богатейшей страной с развитой культурой. Да, галльские земли действительно были очень плодородны и густо населены, а уровень развития ремесел не уступал италийскому. Но винить в сложившемся стереотипе Цезаря было бы несправедливо — в своих «Записках» он высказывается о галлах без каких-либо негативных оценок. Разве что про их боевой дух и дисциплину он говорит в пренебрежительных тонах.

Чтобы провести переселение, гельветам требовалось пройти по римским землям. Для согласования этого они направили к Цезарю своих послов, но Юлий попросил времени на раздумья, а сам тем временем взялся за возведение укреплений на пути предполагаемого движения гельветов. По возвращении послы встретили твердый отказ. Прорвать римские укрепления гельветы не смогли, так что вскоре племя покинуло римские земли.

На этом бы все могло и кончиться. Однако, оправдывая себя тем, что гельветы якобы воинственны, чтобы навсегда покинуть римские владения, Цезарь бросился вслед за переселенцами. В состоявшемся сражении галлы были разгромлены, и вот уже в Рим скачет гонец с победной депешей...

С этого момента начинается первый акт знаменитых галльских завоеваний. Будучи хорошим психологом и неплохим дипломатом, Цезарь прекрасно видел главную слабость галлов — раздробленность. Чтобы дать себе формальный повод к началу военных действий, Цезарь инициирует «съезд галльских вождей». Фактически по его сигналу к нему съезжается знать союзных Риму галльских племен, которая жалуется на то, что племена арвернов и секванов под руководством вождя Ариовиста чинят в их землях бесчинства. Цезарь, естественно, на эту «просьбу о помощи» благодушно «откликается». Повод к войне у него в руках.

Чтобы получить уже окончательную формальную основу для начала войны, Цезарь отправил Ариовисту список требований, с которыми тот заведомо не мог согласиться. В итоге в состоявшемся вскоре упорном сражении Ариовист был разбит, и Цезарь смог записать на свой счет еще одну победоносную войну.

Новый 57 год давал возможность продолжить завоевания. Племена белгов, занимавшие весь север Галлии, по слухам заключали союзы для отражения римской угрозы. Впрочем, победа над ними была достигнута легко и почти без потерь с римской стороны.

Зато затем произошел один из самых трагичных эпизодов всей войны. Славящееся храбростью племя нервиев не стало устанавливать никаких сношений с римлянами, а вместо этого предпочло ударить первым. Ополчение нервиев напало на римлян во время постройки лагеря, и в один момент даже казалось, что все кончено. Но опытность солдат и личный пример самого Цезаря все же позволили римлянам выбраться из критического положения и переломить ход битвы, почти уничтожив вражеское войско Впрочем, переносить свой гнев на женщин, стариков и детей победители не стали — обескровленное племя Цезарь отдал под покровительство смирившихся с римлянами соседей.

Внимание — миф: Цезарь был всегда очень милосерден к своим врагам. Да, Цезарь по натуре не был мстительным и жестоким человеком, но при этому ему ничего не стоило сменить милость на гнев, если требовалось применить метод «кнута и пряника». Так, всем воинам одного галльского города он приказал отрубить правую руку, чтобы показать, какое наказание ждет всех бунтарей.

Объявив, что по итогам трехлетней кампании Галлия покорена, Цезарь мог с чистой совестью собираться в Луку, на встречу триумвиров. Там союз троих был лишь укреплен, все три негласных правителя Рима выработали стратегию на ближайшие годы и разъехались по своим делам: Помпей и Красс — выдвигать свои кандидатуры на консульских выборах, а Цезарь — продолжать войну в «замиренной Галлии».

Итак, 55 год начался для Юлия с очередной отличной возможности «поднять свой рейтинг», выражаясь современным языком. Он решился провести не столько военную, сколько идеологическую акцию — впервые в римской истории переправиться с войском через Рейн. Поход этот не примечателен ничем, кроме самой переправы через Рейн. Она прошла по специально сконструированному мосту, который очень подробно и с видимым интересом описан в цезаревых «Записках», что говорит о неплохих познаниях автора в инженерии.

Провозгласив этот почти бескровный поход своей очередной победой, Цезарь начал готовиться к очередному эффектному жесту — вторжению в Британию. Про остров в Риме тогда знали даже меньше, чем про зарейнскую Германию, а о богатстве тамошних жителей ходили легенды, так что цель для очередного «подъема рейтинга» была выбрана идеально.

Придерживаясь предельной осторожности, Цезарь совершил высадку, которая быстро переросла в сражение с ополчением местных кельтских племен. Несмотря на победу, положение римлян оказалось далеко не блестящим — многие транспортные суда были повреждены, связи с материком почти не было. В итоге война быстро стала для римлян оборонительной. Закончился поход благополучно и без тяжелых потерь, но и каких-либо плодов не принес.

В 54 году вторжение произошло вновь, в большем масштабе, но в общих чертах картина прошлого похода повторилась. В открытых сражениях британцев разбили, но затем кельты перешли к партизанской войне, так что Цезарь ограничился тем, что сделал несколько племен римскими данниками, и убрался с острова подобру-поздорову.

Великое Галльское восстание

А пока «замиренная» Галлия медленно тлела под ногами завоевателей, словно огромный торфяник, с востока пришла тяжелая весть. Красс, которому после консульства досталась в управление провинция Сирия, развязал войну с парфянами, на которой и погиб. Это фактически означало крушение триумвирата. Если раньше третий триумвир всегда смягчал отношения между другими двумя, то теперь между Помпеем и Цезарем не стоял никто. Впрочем, до разрыва и открытой вражды было еще очень далеко.

Но Цезарю в это время было не до политических интриг, поскольку все, чего он достиг за годы галльских походов, было поставлено под сомнение в 53 и 52 годах до н.э. Это было время Великого Галльского восстания.

«Сдача Верцингеторикса» Лионеля Ройе.

Римские легионы как раз располагались на зимних квартирах в разных частях Галлии. Стояла холодная погода, не располагавшая к активным военным действиям, так что слухам о глухом брожении среди галлов не придавалось много внимания — мало ли о чем они там шепчутся... Нет ничего удивительного, что почти одновременные нападения разных племен мгновенно поставили разрозненные силы римлян в крайне тяжелое положение. Однако все легионы, кроме одного, успешно вышли из тяжелейшего положения. Цезарь сумел энергичными действиями стянуть все свои войска в одну точку, избежав окружения и попутно проведя ряд карательных акций. Например, племя эбуронов подверглось форменному геноциду, после чего этот народ окончательно исчез из летописей.

Однако теперь у Цезаря появился гораздо более опасный враг. Молодой арвернский вождь Верцингеторикс объединил вокруг себя почти все галльские племена, заработав огромный авторитет среди простонародья и знати. Его способ борьбы с римлянами был логичен и эффективен — партизанская война и стратегия выжженной земли. Галлы должны были отказаться от защиты городов и сжигать все поля и поселения, находящиеся на пути римлян, чтобы затруднить им поиск провианта.

Положение Цезаря было тяжелым. В тылу роптали даже верные эдуи, а армия Верцингеторикса и сама по себе представляла большую угрозу. Неудачная осада Герговии, едва не закончившаяся полным поражением, лишь подлила масла в огонь — теперь уже и эдуи открыто присоединились к восставшим.

Судьба восстания, однако, решилась в генеральном сражении. Цезарь осадил город Алезия, а Верцингеторикс, как в свое время при Аварике и Герговии, расположился лагерем возле городских стен, мешая римлянам вести осаду. В ответ Цезарь начал возведение крепостного вала, который охватывал бы не только город, но и галльский лагерь. Верцингеториксу пришлось укрыться за стенами Алезии, выслав гонцов с приказом собирать ополчение со всей Галлии, так как исход всего восстания теперь висел на волоске.

Чтобы 80-тысячная армия дольше продержалась в осаде, Верцингеторикс выгнал из города всех его жителей, которые были обречены умереть с голоду на «ничьей земле» между стенами и римским валом — ни одна сторона не принимала их к себе. Наконец, когда осажденные уже начали подумывать о сдаче, явилось так ожидаемое ими войско. Цезарь и тут поступил нестандартно, приказав возвести второй вал — уже для защиты от окружившего его ополчения. Состоялось три двусторонних штурма римских позиций, отличавшихся крайним упорством. По их итогам ополчение пало духом и начало распадаться, а лишенные возможности спастись войска Верцингеторикса сдались на милость победителя. Галльскому восстанию пришел конец.

Канун Рубикона

Римский легионер поздней Республики.

Срок губернаторства Цезаря подходил к концу 1 марта 49 года, и сейчас победитель галлов находился в крайне неудобном состоянии. Дело в том, что должность наместника давала ему юридический иммунитет и не позволяла многочисленным врагам в Риме обрушить на него вал судебных обвинений. Цезарь отдавал себе отчет, что как только он перестанет быть государственным лицом, он махом слетит с политического пьедестала. А потому сейчас он прилагал все усилия, чтобы баллотироваться на консульских выборах 49 года заочно, до истечения своих полномочий в провинции.

В этот же период происходит окончательный разлад с Помпеем, на которого сенат возлагал большие надежды. Помпей тоже исполнял обязанности наместника, но вопреки правилам делал это, не покидая Италии. Сложилась типичная уже для поздней республики ситуация — два полководца не желали распускать свои армии, потому что первый, кто это сделает, фактически отдаст имя главного человека в государстве своему оппоненту. И в этих условиях Цезарю как никогда требовался человек, который сможет защищать его интересы в римском сенате.

Таким человеком стал Гай Скрибоний Курион, прославившийся когда-то нападками на Цезаря. Так характеризовал его один историк: «Человек знатный, образованный, смелый, промотавший и свое, и чужое имущество, беспутный гений, наделенный даром слова на погибель республике, неспособный никакими средствами, никаким стяжанием утолить свои страсти, желания и прихоти». Само собой, этого человека надо было купить. Сделать это было не сложно — Курион наделал долгов на 2,5 миллиона динариев. Полученные от Цезаря деньги Курион отработал — в изящнейшей манере, используя нерешительность «сенатского болота», он сохранил выгодное для Цезаря положение дел.

Тем временем сенат все же провел законопроект, по которому оба полководца — Цезарь и Помпей — должны были предоставить по одному легиону для переброски на восток. Фактически от этого страдал только Цезарь, потому что Помпей щедро предоставил тот легион, который во время галльского восстания «одолжил» Цезарю в качестве подкреплений.

Цезарь и из этого смог извлечь пользу — офицеры этих легионов по его приказу распускали слухи о том, что солдаты ненавидят Цезаря, так что в случае гражданской войны поддержат Помпея. Эта дезинформация легла на благодатную почву — после внезапной болезни и выздоровления Помпея простой народ Италии устроил настоящие празднества в его честь. Так что уверенный в своей популярности Помпей даже высказался однажды на заседании сената: «Стоит мне только топнуть ногой в любом месте Италии, как тотчас же из-под земли появится и конное, и пешее войско».

Внимание — миф: Цезарь был разжигателем гражданской войны. На самом-то деле больше всего к военному решению вопроса склонялся именно Помпей. Искушенный же в политике Цезарь прекрасно понимал, что и при мирном развитии событий легко удержит за собой неформальное первенство. До начала военных действий он многократно обращался к сенату с предложениями примирительного характера.

Последним толчком к войне стал ложный слух о том, что Цезарь якобы с войском перешел через Альпы и движется на Рим. Курион постарался призвать сенаторов не принимать поспешных решений, но Цезаря все равно объявили врагом отечества.

Недолго поколебавшись, покоритель Галлии решил пойти на риск — двинуться в Италию с единственным легионом, пока остальные войска еще стягиваются к нему. Наконец, армия перешла всем известную речушку Рубикон, служащую границей Италии. Историки по-разному описывают этот исторический момент, да и сказанные будущим диктатором слова приводятся разные, но наиболее популярной стала знаменитая «Да будет брошен жребий!» — цитата по-гречески из пьесы Менандра «Флейтистка», которую сам Цезарь очень любил.

Последняя битва Помпея

Расчет Цезаря на неожиданность блестяще оправдался. Города сдавались без боя, а сам Рим, по словам Плутарха, «казался подобным судну с отчаявшимися кормчими, носящемуся по волнам и брошенному на произвол слепого случая». Помпею, припоминая его хвалебные высказывания, советовали «топнуть ногой», как он и обещал.

Впрочем, Помпей уже старательно собирал войско на юге Италии, пока Цезарь стремительно двигался через всю страну на обезумевший Рим. У помпеянцев был великолепный шанс уничтожить Цезаря одним ударом — нужно было только объединить армию Помпея с войском Домиция Агенобарба, что расположилось в Средней Италии. Но Агенобарб впал в растерянность от скорости продвижения цезарианской армии и сорвал соединение с Помпеем. В итоге его армия капитулировала, а Помпей переправился в Грецию. Можете себе представить поток возмущения и оскорблений, который обрушился на него от оставшихся в Риме сторонников...

Судьба кампании 48 года должна была решиться в Греции, куда с частью своей армии переправился Цезарь (на переправу всего войска не хватало кораблей). Ход этот был весьма спорным и чрезвычайно авантюристичным — флот помпеянцев господствовал на море, так что получить подкрепления и провиант морем было почти нереально. Видимо, понимая это, Помпей решил не форсировать события и методично довести армию Цезаря до полного паралича.

Юлий попытался прервать проигрышную позиционную войну и ударить по одному из легионов Помпея под Диррахием. Но Помпей довольно энергично перебросил на опасный участок большую часть своей армии, разбив войско Цезаря наголову. Единственное, что спасло героя нашей статьи от катастрофы, — недостаточно энергичное преследование. Сам Цезарь сказал про тот бой: «Война могла бы быть сегодня окончена полной победой, если б враги имели во главе человека, умеющего побеждать». Впрочем, не исключено, что Помпей просто желал выиграть войну без лишнего кровопролития — воевать-то он умел, учитывая его былые победы в Малой Азии.

Цезарь не стал впадать в апатию, а кардинально изменил план военных действий. Он увел армию из Эпира в Фессалию, чтобы осадой городов выманить Помпея на открытый бой. Такой бой состоялся 9 августа 48 года до н.э. при Фарсале.

По численности помпеянская армия превосходила цезарианскую в полтора раза, а кроме того, у Помпея было намного больше конницы. Любимый легат Цезаря Лабиен, из честолюбия перешедший на сторону Помпея еще перед войной, высказывался о боевых качествах вражеской армии очень пренебрежительно — и был во многом прав. В лагере помпеянцев царило праздничное настроение, члены свиты уже делили посты в государстве, о предстоящем сражении никто не думал. Палатки командиров были увиты плющом, расставлялись пиршественные столы...

Но в состоявшейся битве Цезарь перехитрил врага. Крах помпеянцев казался настолько невозможным, что сам Помпей впал в апатию и бросился в бегство лишь тогда, когда солдаты Цезаря уже ворвались в лагерь...

Битва при Фарсале. Первая фаза: конница Помпея теснит правый фланг цезарианцев. Вторая фаза: резервный отряд отражает конницу и обращает в бегство левый фланг помпеянцев.

На пути к мартовским идам

Обратившийся в бегство Помпей направился в Египет, поскольку покойный царь Птолемей Авлет считался другом римского народа. Не учел Помпей только одного — сейчас во главе страны стоял несовершеннолетний Птолемей Дионис, а делами страны заведовал приставленный к нему регент. Укрывать у себя беглого врага римского диктатора никто из них не хотел, да и самого диктатора, то есть Цезаря, тоже не очень-то ждали. А потому нет ничего удивительного, что уже после прибытия Цезаря в порт Александрии ему были продемонстрированы отрубленные голова и руки Помпея.

Дальнейшие действия Цезаря вызывают лишь недоумения. Позабыв про кипящую по всей республике гражданскую войну, он с кучкой солдат остается в Александрии, чтобы вмешаться во внутренние дела Египта. И все лишь ради того, чтобы утвердить на египетском престоле старшую сестру и жену Птолемея Диониса — Клеопатру. Вероятнее всего, не стоит искать глубокий расчет там, где его не было, — Цезарь просто влюбился в эту роковую женщину.

Внимание — миф: Клеопатра была очень некрасивой женщиной. Этот миф родился в пику противоположному заблуждению о невероятной красоте Клеопатры. «Развеиватели мифа» приводят в доказательство изображения царицы на нескольких дошедших до нас монетах того времени. И забывают о том, что есть также множество монет, на которых внешность Клеопатры вовсе не выглядит отталкивающей. Вероятно, истина, как всегда, лежит где-то посередине.

Клеопатра на разных монетах. Страшненькая и не очень.

Александрийская авантюра, как и многие другие рискованные начинания Цезаря, завершилась благополучно. На помощь Цезарю пришло собранное его союзниками многочисленное войско, сторонники царя были разбиты в коротком сражении, и Клеопатра посажена на престол.

За то время, что Цезарь провел в Египте, в республике произошло очень многое — и по большей части эти новости были плохими. Особенные опасения внушал молодой боспорский царь Фарнак, который уже разбил римскую армию, захватил Понт и направлялся в Вифинию.

Им-то Цезарь и решил заняться в первую очередь. Кампания против Фарнака оказалась очень короткой. Обнадеженный недавней победой боспорец первым атаковал римлян, находясь в неблагоприятных условиях, и в результате был быстро разгромлен. В Рим отправилась лаконичная депеша с подписью самого Цезаря: «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил»). Позже диктатор будет посмеиваться над Помпеем, говоря, что тот заработал славу великого полководца, побеждая тех, кто не умеет воевать.

Марк Юний Брут.

«Клеопатра перед Цезарем» Ж.Л. Жерома

Вообще говоря, посещение Рима Цезарем во время гражданской войны больше напоминало возвращение мужа после командировки в популярных анекдотах. Разгоревшиеся было беспорядки прекращались, измотанный диктатор спешно издавал несколько законопроектов для удовлетворения основных нужд населения, а затем снова надолго исчезал за горизонтом вместе с верной (или не очень) армией.

Вот и теперь, в 47 году, отбытие не заставило себя ждать. Целью нового похода была контролируемая помпеянцами Северная Африка. Сценарий фарсальской кампании повторился тут почти в точности. Сначала удалившийся от лагеря Цезарь был разбит и чудом избежал разгрома («Враг там!» — кричал он в том бою на своих бегущих знаменосцев, разворачивал и толкал в сторону неприятеля). Но затем битва при Тапсе обернулась для него полной и безоговорочной победой.

Снова заскочив ненадолго в столицу, чтобы отпраздновать череду из четырех отложенных триумфов, Цезарь отправляется в свой последний поход — против остатков помпеянского движения в Испании. Решающее сражение состоялось при Мунде и оказалось чрезвычайно упорным и кровавым. Сам Цезарь говорил, что здесь впервые в жизни он вынужден был сражаться за свою жизнь. Но удача и тут ему сопутствовала — цезарианцы победили, и триумфатор поспешил в Рим, чтобы справить уже пятый триумф.

...Со дня возвращения из испанского похода прошло пять месяцев. Шла своим ходом подготовка похода в Парфию, давно задуманного Цезарем. Понемногу приходила в себя столица, население которой за годы войны уменьшилось вдвое.

За кажущимся великолепием положения Цезаря все чаще проявлялись признаки тяжело скрываемого недовольства. На статуе Брута, в свое время осуществившего свержение царя Тарквиния Гордого, однажды появилась надпись: «Эх, если бы ты жил!» Записки схожего содержания подкидывают и в спальню к его дальнему потомку, Марку Юнию Бруту, бывшему помпеянцу, которого почти усыновил Цезарь. Понемногу в сенатских рядах зреет заговор, причем половина его участников еще недавно была ярыми сторонниками Цезаря.

Смерть императора

«Смерть Цезаря» Винченцо Камуччини.

День убийства описан в книгах античных историков в мельчайших подробностях. Цезаря пытались предупредить, но обстоятельства постоянно мешали ему узнать о готовящемся покушении. Да и самим заговорщикам за каждым углом мерещилось разоблачение. Но случилось то, чему было суждено случиться. В присутствии боящихся пошевелиться сенаторов три десятка заговорщиков окружили и закололи Цезаря кинжалами. Смерть его была небыстрой — в нерешительности убийцы наносили удары не слишком сильно, к тому же каждый из них старался ударить кинжалом хоть раз, так что потом на теле диктатора было обнаружено двадцать три ножевых ранения, из которых лишь одно оказалось смертельным. Сцена этого убийства была настолько жуткой в своей нелепости, что сенаторы после окончания резни просто разбежались.

Внимание — миф: увидев в числе заговорщиков Брута, Цезарь проговорил: «И ты, Брут!» Эта неточность пришла к нам из пьесы Шекспира («И ты, Брут? Пади же, Цезарь!»). Согласно Светонию, в последние секунды диктатор вновь процитировал пьесу Менандра: «И ты, дитя мое!» Впрочем, некоторые историки утверждают, что он просто молчал...

...Тело пожизненного диктатора и императора Рима было принесено в его дом тремя рабами лишь спустя несколько часов после убийства. Впереди у Рима была еще одна гражданская война и окончательное установление монархии. Но это уже совсем другая история.

Гай Юлий Цезарь в играх

Rome: Total War. Полевой лагерь римской армии воспроизведен очень хорошо.

Europa Universalis: Rome. Римская республика накануне гражданской войны. Пока что помпеянцам принадлежит большая часть государства.

Игры, так или иначе связанные с Цезарем, можно разделить на две условных категории: те, которые действительно посвящены какому-то фрагменту его биографии, и те, в которых игрок может самостоятельно повторить его путь, пусть даже не повстречав в игре самого Цезаря.

Начнем с первых. Одна из самых самобытных игр о войнах Цезаря — Praetorians. В ней реальное время пришло на смену пошаговому режиму, а также появилась возможность производить войска. От сравнений с Warcraft эту игру спасали две вещи. Во-первых, армию мы производим не по одному солдату, а сразу отрядами, которые еще и имеют разные построения. А во-вторых, главный ресурс в игре — контролируемое население. Лишь захватывая разбросанные по карте поселения, мы сможем увеличить или пополнить армию.

Действие игры Celtic Kings: Rage of War хоть и не посвящено самому Цезарю, но развивается параллельно его завоеванием Галлии. В этой стратегии реального времени с сильными ролевыми элементами игрок может принять одну из четырех сторон: галлов, римлян, германцев и... друидов. Да, тех самых друидов, которые, по словам Цезаря, вообще в войнах участия не принимали.

Celtic Kings: Rage of War. Римляне ходят строем — иначе это неправильные римляне. Caesar IV. Где-то тут должен быть особняк, в котором заперся коллега по эдилитету Бибул. Praetorians. Галлы решили устроить нам засаду, но разведчик-соколятник раскрыл их планы.

Наконец, очень хорошо походы Цезаря смоделированы в сценариях к глобальной стратегии Europa Universalis: Rome. Правда, на этот раз в ущерб тактике, но уж дипломатия и стратегия проработаны великолепно.

Rise and Fall: Civilisations at War. Так здесь видят Цезаря. Что ж, неплох.

Не менее интересны игры, в которых сам Цезарь не фигурирует, но вот эпоха передана «на все сто». В первую очередь хочется выделить глобальную стратегию Pax Romana, в которой политические интриги и борьба за посты в Римской республике соседствуют с завоеваниями.

Пока кто-то моделирует древнеримскую политику, разработчики серии Total War моделировали поля сражений. В игре Rome: Total War нам дают управлять государством с позиции именно полководца-завоевателя. Что до Цезаря, то он незримо фигурирует в игре в виде римской фракции Юлиев, которая здесь почему-то владеет целыми провинциями еще с эпохи Пунических войн.

Наконец, странно было бы не упомянуть игру, имя которой дал сам герой этой статьи. Можно, конечно, сказать, что градостроительный симулятор Цезарь (Caesar) позволяет почувствовать себя будущим диктатором в молодости, в период эдилитета... Но мы так говорить не будем, поскольку единственная связь с покорителем галлов — это его статуя в главном меню третьей части серии. Да, задания игроку тоже выдает «цезарь», но по всему похоже, что тут имеется в виду титул правителя Римской империи.

Отдельной строкой идут игры, в которых персонаж по имени Цезарь хоть и фигурирует, но служит скорее собирательным образом. Так, в «Цивилизации Сида Мейера» Цезарь — национальный лидер римлян, который возглавляет их до самого запуска корабля на Альфу Центавра.

В Rise and Fall: Civilizations at War Цезарь не столько руководит подчиненными, сколько рубит врагов собственным мечом в страшных количествах. Инженерный талант Цезаря в этой игре тоже приобрел странные формы — он сам наводит катапульты и баллисты, которые при этом еще и начинают стрелять гораздо быстрее. Кстати, просочилось в игру и его египетское увлечение — Клеопатра. Да, тоже в довольно бесноватой ипостаси.