Философский камень обеспечивает долгую жизнь и освобождает от болезней, доставляет больше золота и серебра, нежели имеется у всех могучих завоевателей вместе взятых. Но этот камень отличается самым удивительным свойством: один его вид преисполняет счастьем обладателя, который никогда не боится его потерять.
«Герметический триумф»
«Алхимия — донаучное направление в химии» — читаем мы в энциклопедии. С чем-чем, а уж с этим утверждением любой алхимик был бы категорически не согласен. Это не просто наука, а наука древнейшая (первым алхимиком называли Адама), построенная на глубинной мудрости древних египтян, ассирийцев, греков — примерно таков был бы его ответ.
В 1675 году ко двору императора Леопольда I прибыл из пражского монастыря монах Венцель Зейлер. Император, известный покровитель странствующих умельцев, принял его и вскоре назначил испытание: монах обещал превратить медную чашу в золотую. В тайной лаборатории, находившейся в глубоком подвале, он готовился провести эксперимент, от которого зависело не только возможное положение придворного алхимика, но и сама жизнь: немало его «коллег» закончили жизнь на виселице, окрашенной сусальным золотом... Слуга держал наготове медную чашу, чтобы по знаку Зейлера поместить ее на огонь. Когда она раскалилась докрасна, мастер высыпал на нее щепотку чудодейственного красного порошка. Бормоча какие-то заклинания, Зейлер повертел медный сосуд несколько раз в воздухе и наконец погрузил его в приготовленный чан с холодной водой. Чудо произошло! Повсюду, где философский камень соприкасался с медью чаши, виднелся знакомый блеск золота.
После этого Зейлер заявил, что готов превратить в золото и меркурий — ртуть. Для этой цели он часть красного порошка облепил воском и бросил в кипящую жидкость. Повалил густой едкий дым, который вынудил всех любопытных, подошедших слишком близко к огню, закашляться и отвернуться... Почти мгновенно сильное бурление в тигле прекратилось. Расплав затвердел. Зейлер заставил слугу, поддерживавшего огонь, работать еще усерднее. Уверенным движением он бросил несколько углей в расплав. Они сгорели сверкающим пламенем. Когда Зейлер приказал слуге перелить жидкий металл в плоскую чашу, стало видно, что содержимое значительно уменьшилось. Вновь произошло нечто чудесное. Застывающий металл сверкал светлым блеском золота, ярко отражая свет факелов. Император кивнул, чтобы результат эксперимента отнесли ювелиру, ожидавшему в соседнем помещении. Вскоре сам мастер пришел с ответом: он еще не видел золота более высокой пробы...
С большой пышностью Зейлеру присвоили звание «королевского придворного химикуса», а в сентябре 1676 года произвели в рыцари. Кроме того, император Леопольд назначил его обермейстером монетного двора Богемии. Вероятно, император рассчитывал, что благодаря Зейлеру богемские оловянные копи вскоре будут приносить больше доходов, чем золотые рудники Штирии.
Так зарождалась алхимия
Колыбелью европейской алхимии принято считать Александрию. Основанная Александром Македонским в 332 г. до н.э. новая столица Египта быстро стала крупнейшим торговым и культурным центром античного Средиземноморья. Птолемей Сотер, соратник Александра, ставший после смерти последнего царем Египта, основал Александрийскую академию, которая вместе с созданным при ней крупнейшим хранилищем античных рукописей — Александрийской библиотекой — просуществовала около тысячи лет. В то же время в самом Египте уже существовала неплохо развитая практическая химия, сосредоточенная вокруг храмов бога мудрости Тота, где жрецы оберегали тесно связанные с астрологией и магией рецептуры от непосвященных. В результате произошло объединение теории — античной натурфилософии — с практическими знаниями египтян о веществах и их свойствах. Неудивительно, что и само название «химия» происходит от старинного названия Египта — Хем, или Кем.
Именно в Александрии сформировалась традиционная символика алхимии, в которой известным тогда планетам соответствовали металлы. Так, Солнцу и Луне сопоставлялись золото и серебро, Меркурию — ртуть (в английском она и сейчас называется mercury), Марсу — железо (поэтому железосодержащие минеральные воды мы называем марциальными), Венере — медь, Юпитеру — олово, Сатурну — свинец. Параллели этим не заканчивались: семь нот и семь дней недели также привязывались к планете и металлу.
Одним из важных открытий той поры стало явление амальгамации: при смачивании ртутью металлы образуют сплавы, называемые амальгамами (что в переводе с латыни и означает просто «сплав»). Золотоносная порода обрабатывалась ртутью, потом получившаяся амальгама выпаривалась на огне — и что это за желтый блеск в тигле? Уникальная способность ртути сделала ее в глазах алхимиков особым, «первичным» металлом. Этому способствовали и необычные свойства соединения ртути с серой — киновари, — которая в зависимости от условий получения имеет различную окраску — от красной до синей.
Из трудов александрийцев до нас дошло немного: в III веке н.э. римский император Диоклетиан приказал уничтожить все книги по химии и запретил ее изучение, чтобы дешевое золото не нанесло последнего удара и без того шаткой экономике.
С утверждением христианства алхимия, тесно связанная с языческой мистикой, попала еще и в разряд ересей. Фанатики-христиане несколько раз громили Александрийскую библиотеку, а в 529 году римский папа Григорий I запретил изучение древних книг, занятия математикой и философией. Библиотека просуществовала до 640 года, когда была уничтожена захватившими Египет арабами. Но они же, как ни странно, стали изучать наследие древних греков и сохранили его для потомков. И они же стали следующими исследователями алхимии.
Разрешите представить: первым значительным представителем александрийской алхимии, имя которого дошло до наших дней, был Болос Демокритос из Менде, известный еще как псевдо-Демокрит (ок. 200 г. до н.э.). Написанная им книга «Физика и мистика» состоит из четырех частей, посвященных золоту, серебру, драгоценным камням и пурпуру. У Болоса впервые сформулирована идея трансмутации металлов — превращения одного металла в другой, прежде всего неблагородных металлов (свинца или железа) в золото.
Золото... из всего
Теперь я открою тебе великую и редкую тайну. Нужно смешать одну часть эликсира с тысячью частями ближайшего металла, заключить все в соответственно приспособленный сосуд, замкнуть герметически и поставить в химическую печь для фиксации. Сначала нагревай медленно и усиливай постепенно огонь до совершенного соединения. Это дело трех дней.
Роджер Бэкон
В основе мечты алхимиков о получении золота лежала тщательно проработанная теория. Восходит она к учению Аристотеля о четырех началах — огне, воде, земле и воздухе, — которые лежат в основе всех веществ. Таким образом, чтобы получить из одного вещества другое, нужно просто изменить соотношение стихий, что, в общем-то, дело техники. «Золото содержит больше влажности, чем серебро, поэтому оно более ковко. Золото желтое, а серебро белое, так как первое содержит больше тепла, а второе — больше холода. Медь суше, чем серебро или золото, и ее цвет более красен, так как она теплее. Олово более влажно, чем серебро или золото, так же обстоит дело и со свинцом. Это объясняет, почему они так легко плавятся на огне. Больше всего влажности в ртути, поэтому она, подобно воде, испаряется на огне. Что касается железа, то оно землистее и суше, чем все остальные, и оно с трудом поддается действию огня и не плавится, подобно другим, если только плавящая сила не приведена в тесное соприкосновение с ним», — пишет Айюб аль Рухави (769-835).
Еще одно обоснование возможности превращения металлов дал Абу Муса Джабир ибн Хайан (721-815), в европейской литературе известный под именем Гебер, и его теория легла в основу воззрений европейских алхимиков. Первоосновы всех веществ суть философская Ртуть — принцип металличности и Сера — принцип горючести. Первая получается при конденсации в недрах Земли влажных испарений, вторая — сухих. Затем под действием теплоты два принципа соединяются, образуя семь известных металлов — золото, серебро, ртуть, свинец, медь, олово и железо. Золото — совершенный металл — образуется, только если вполне чистые Сера и Ртуть взяты в наиболее благоприятных соотношениях. Металл ртуть — почти чистое воплощение философской Ртути, содержащее незначительную примесь философской Серы. Позднее был добавлен третий принцип — принцип растворимости, или философская Соль: он объяснял существование солей металлов, которые в исходную концепцию не укладывались. Теперь система казалась стройной и просуществовала в таком виде несколько веков.
Алхимики полагали, что в живой и неживой природе происходят одни и те же процессы. Металлы могут болеть: Стефан Александрийский, живший в начале VII в., писал: «Медь — как человек; у нее есть тело и душа. Душа — тонкая материя, тело — грубая, земная, испорченная. Применив должные лекарства, можно исцелить медь, и она станет лучше золота». Различие между золотом и серебром лишь в том, что сера в золоте здоровая — красная, а в серебре — белая. Когда испорченная красная сера в недрах Земли входит в соприкосновение с серебром, зачинается медь. Когда же сера черная, порченая смешивается с серебром, зачинается свинец: ведь еще Аристотель говорил, что свинец — это прокаженное золото.
Как и плоды растений, металлы постепенно «созревают», и менее совершенные становятся более совершенными. Согласно Геберу, «созревание» золота можно ускорить с помощью некоего «медикамента» или «эликсира», который приводит к изменению соотношения Ртути и Серы в металлах и к превращению последних в золото и серебро. Поскольку плотность золота больше плотности ртути, считалось, что эликсир должен быть очень плотной субстанцией. В Европе эликсир получил название «философский камень».
Это интересно: Гебер отличался своеобразным чувством юмора. Так, приведенный им рецепт эликсира долголетия едва ли он сам воспринимал всерьез: «Надо только найти жабу, прожившую десять тысяч лет, затем поймать летучую мышь тысячелетнего возраста, высушить их, истолочь и растереть в порошок, растворить его в воде и принимать каждый день по столовой ложке».
Так как процесс превращения «несовершенных металлов» в золото — это своего рода «излечение», то эликсир должен был обладать и другими ценными свойствами — исцелять все болезни и, возможно, давать бессмертие. Медицина в арабском мире была развита весьма высоко (в частности, в Багдаде еще в VIII веке появилась первая государственная аптека), и практически все арабские алхимики были известны и как врачи. Кстати, самый знаменитый из них — Абу Али аль Хусейн ибн Абдаллах ибн Сина, которого в Европе называли Авиценна, возможность трансмутации металлов отрицал и полагал главнейшей задачей алхимии приготовление лекарств.
А что же в Европе?
Алхимик должен быть молчаливым и никому не сообщать результатов своих операций. Он должен жить вдали от людей, в отдельном доме, в котором две или три комнаты должны быть отведены только для сублимации, растворения и дистилляции. Он должен правильно выбирать погоду и часы для работы. Он должен быть достаточно богатым, чтобы покупать все необходимое для операций. Наконец, прежде всего он должен избегать всяких отношений с князьями и знатными людьми, иначе они будут непрестанно спрашивать: «Ну, мастер, как дела? Когда мы наконец увидим что-либо хорошее?»
Альберт Великий
В XII веке, после контактов с арабским миром во время крестовых походов, европейские ученые получили возможность познакомиться как с давно забытыми трудами античных авторов, так и с исследованиями «неверных». Однако с обвинениями в ереси не шутят, и потому исследователи тайн философского камня еще тщательнее, чем их предшественники, шифруют свои записи, описывая достигнутые результаты крайне туманно. Но слишком выгодным делом может стать получение золота из свинца и ртути, и потому что светские, что духовные правители, одной рукой подписывая указы против алхимии, другой привечают ее адептов.
Один из первых крупных алхимиков той поры — монах-доминиканец, а позднее епископ Регенсбургский, Альберт фон Больштедт. Его познания в самых разных областях науки поражали современников: если вы захотите прочитать о нем в энциклопедии, ищите статью «Альберт Великий». Он изучал и комментировал труды Аристотеля (это дело, как и теологические исследования, продолжил его ученик Фома Аквинский), отлично разбирался в физике и механике. Трактаты Альберта по химии в основном не сохранились, но известно, например, что он впервые выделил в чистом виде мышьяк и подробно исследовал его свойства.
Это интересно: Альберт Великий был уверен, что философский камень — это смесь серы, ртути, мышьяка, нашатыря и сульфида мышьяка. Наверное, просто не смог подобрать пропорцию...
Еще один известный ученый той поры, которого нельзя не упомянуть в этой статье, — Роджер Бэкон (не путать с современником Шекспира Фрэнсисом Бэконом), автор труда «Зеркало Алхимии». В нем он дал описание металлов с точки зрения ртутно-серной теории: «Природа стремится достичь совершенства, то есть золота. Но вследствие различных случайностей, мешающих ее работе, происходит разнообразие металлов... Соответственно чистоте ртути и серы происходят совершенные металлы — золото и серебро, или несовершенные — олово, свинец, медь, железо». Ну, а про сам предмет своего исследования он писал так: «Алхимия есть наука, указывающая, как приготовлять некоторое средство, эликсир, которое, брошенное на металл или несовершенное вещество, делает их совершенными». Процесс получения этого вещества из «первичной субстанции», по его мнению, состоял из трех стадий: черной (нигредо), белой (альбедо) и красной (рубедо). Позднее иногда добавляли еще и желтую стадию, но магия числа «три» взяла свое, и трехчастный процесс считается классическим. После белой стадии получался малый эликсир, превращавший вещества в серебро, а после красной — великий эликсир, или магистерий. Также Бэкон приводил в своих работах способ приготовления черного пороха, из-за чего долго считался его изобретателем.
После эпохи вполне рационалистического подхода алхимия вновь становится магией. Ритуалы, заклинания, выбор дней, в которые процессы должны под покровительством той или иной планеты пройти наиболее удачно, — все это теперь играет важную роль. Связь с астрологией для алхимиков этой поры важнее фактов: так, сурьме и висмуту не находится места среди металлов, потому как для них нет соответствующих планет.
Одним из славнейших алхимиков этого времени был Раймунд Луллий. Этому испанскому священнику приписывали проникновение в сокровеннейшие тайны: он создал философский камень и стал бессмертным (правда, потом при помощи молитв смог все же умереть). В своих сочинениях он гордился, что мог бы превратить в золото целый океан ртути. Одна из легенд рассказывает о том, что английский король Эдуард III пообещал начать войну против неверных, если Раймунд предоставит ему шестьдесят тысяч фунтов золота на оплату кораблей и сбор войска, трансмутировав ртуть, олово и свинец. Луллий предоставил требуемое количество, но тут планы короля изменились: он решил пустить сокровище на оплату войны за Францию и отчеканил монеты с надписью «Эдуард, король Англии и Франции». Такие монеты и сейчас можно увидеть в музеях, и они в самом деле изготовлены из золота высокой пробы. Впрочем, историки склонны объяснять богатства Эдуарда контрибуциями, повышением налогов и конфискацией золотых предметов из монастырей.
Еще один известный алхимик — Николя Фламель. Он родился около 1330 года близ Понтуаза в небогатой семье, которая все же смогла дать ему образование, а после смерти родителей отправился в Париж, где устроился общественным писцом. Вскоре он уже нанимал подмастерьев, арендовал две мастерские — но все же к зажиточным гражданам его отнести было никак нельзя.
Далее начинается легенда — готовый сюжет для мистического триллера. Однажды во сне ему явился ангел, показавший книгу и предупредивший, что со временем он постигнет ее тайны. Вскоре Николя действительно задешево покупает точно так же выглядящую книгу, но не может даже понять, на каком языке она написана.
Долгие годы он изучает текст и иллюстрации, проводит тысячи экспериментов («хотя и не с кровью живых созданий, что есть грех и зло, ибо моя книга сказала мне, что философы называют «кровью» душу, присутствующую в металлах», как он пишет в своем труде). И в итоге понимает, что сам добиться успеха не сможет, и отправляется в Испанию искать совета.
Возвращаясь из безрезультатной поездки, он заболел и обратился к врачу-еврею Санчесу. Тот проявил в беседах такое знание Каббалы, что Фламель решился показать ему копии страниц загадочной книги. Доктор возбужденно воскликнул, что иллюстрации эти взяты из считавшегося уничтоженным труда «Аш Мелуареф» раввина Авраама, и предложил сопровождать Николя в Париж. Когда они достигли Орлеана, престарелый доктор умер.
Но какие-то знания Фламель, очевидно, успел получить — после трех лет экспериментов он пишет в своем дневнике: «Наконец я нашел то, что искал, и узнал это по едкому запаху. Проводя Делание в первый раз, я использовал ртуть, примерно полфунта которой превратил в чистое серебро, более качественное, нежели получаемое в копях. Произошло это около полудня 17-го января, в понедельник, в моем собственном доме, в год Господа 1382. Потом, все так же следуя буквально инструкциям в моей книге, 25-го апреля того же года, в тех же условиях, я применил красный Камень на полфунта ртути. Я превратил ее в примерно такое же количество чистого золота, гораздо более превосходного, более мягкого и ковкого, чем обычное золото».
В том же самом 1382 году начинается материальное процветание Фламеля. В течение нескольких месяцев он становится собственником более тридцати домов и участков земли в одном только Париже. Помимо этого, он оплачивает постройку множества часовен и больниц. Наконец, он восстанавливает западный придел церкви Сен-Женевье-де-Арден и делает большое пожертвование в пользу госпиталя для слепых (до 1789 года госпиталь ежегодно организовывал процессию, чтобы помолиться о душе Фламеля). В его приходе было обнаружено около сорока актов, свидетельствующих о довольно значительных дарах смиренного общественного писца.
Разумеется, такое богатство не могло остаться незамеченным для королевских чиновников. Первое расследование показало, что за этим богатством кроется что-то необычное, и король послал к Фламелю главного налогового инспектора де Крамуази, который рапортовал, что Фламель живет в очень стесненных условиях и даже пользуется глиняной посудой. Традиция, однако, утверждает, что Николя рассказал тому всю правду и дал сосуд, наполненный своим порошком. Это избавило алхимика от королевского внимания. До самой смерти Николя Фламеля в 1418 году его богатство и известность постоянно росли. Он купил себе место для погребения в церкви Сен-Жак-ля-Бушери, а поскольку детей у него не было, то почти все его имущество перешло этой церкви.
Однако легенда на этом, конечно, не кончается. Фламель, опасаясь преследования за занятия алхимией, подкупил чиновников и лишь инсценировал похороны. В XVII веке французский путешественник беседует с мудрецом-узбеком, который видел Фламеля буквально за год до того.
Сейчас, разумеется, уже сложно разобраться, что стало действительным источником богатства простого писца. Одни утверждают, что он был ростовщиком, другие — что присвоил богатства евреев, но документальных свидетельств нет. Приписываемый Фламелю труд, по мнению некоторых исследователей, создан на два века позднее и лишь подписан его именем. Однако то, что Фламель внезапно стал обладателем весьма крупных сумм, подтверждают многочисленные документы, а легенда о нем продолжает жить своей жизнью. Джоан Роулинг упоминает о нем как о создателе того самого философского камня, который вынесен в заглавие первой книги. Также он фигурирует в «Маятнике Фуко» Умберто Эко и «Коде да Винчи» Дэна Брауна — на этот раз в качестве одного из гроссмейстеров Приората Сиона.
Не только богатство
Золотой раствор и перегнанная киноварь, войдя в тело, впитываются им и великолепно защищают его. Когда эти два вещества принимаешь внутрь, то закаляешь свое тело, и это дает человеку возможность не стареть, не умирать. Это означает заимствование силы внешних вещей для укрепления самого себя.
Гэ Хун. «Баопу-цзы»
Мистики XIII века составили новый список целей алхимии (разумеется, их семь). К получению философского камня добавились создание гомункулуса — искусственно выращенного существа, приготовление универсального растворителя — алкагеста, палигенез, или восстановление растений из пепла, получение spiritus mundi — магической субстанции, в частности, способной растворять золото, извлечение квинтэссенции и приготовление жидкого золота — совершеннейшего лекарства.
Одну из этих задач вскоре посчитал было решенной кардинал Джованни Фиданца, известный как Бонавентура. Полученная им смесь нашатыря с азотной кислотой растворила золото, царя металлов. Поэтому Бонавентура и назвал смесь Aqua Regis — «царская водка». Однако его надежды на получение алкагеста не оправдались: царская водка не растворяла ни стекло, ни многие другие вещества.
Врач французского короля Людовика XIII алхимик Давид Кампи в 1583 году рекомендовал свой «эликсир долголетия» — коллоидный раствор золота в воде. В этом он не был оригинален — за полторы тысячи лет до него аналогичных взглядов придерживались китайские алхимики. Впрочем, их список средств продления жизни был обширен и разнообразен. Так, Гэ Хун в трактате «Баопу-цзы» («Мудрец, объявший простоту») говорит: «Лучшее снадобье бессмертных есть киноварь, за ней следует золото, после него — серебро, затем разные виды растения цзи и напоследок пять видов нефрита».
Однако в Китае существовала и другая традиция, так называемая «внутренняя алхимия». Основное ее положение состояло в том, что все компоненты эликсира бессмертия уже содержатся в человеческом теле, надо только должным образом их соединить. Следует отметить, что представители этой традиции достигли, пожалуй, наибольших успехов — ведь их методы включали в себя гимнастику и применение целебных трав, куда более полезные для организма, чем поглощение свинца и ртути.
А вот европейцы имели свой взгляд на здоровый образ жизни. Легендарный монах-алхимик Василий Валентин решил добиться долголетия братьев своей обители бенедиктинского ордена. Он стал «очищать их организм от вредоносных начал», добавляя в пищу пилюли из оксида сурьмы. Некоторые монахи от такого «очищения» умерли в муках. Отсюда, по легенде, и пошло второе название сурьмы — «антимониум», что значит «противомонашеский».
Любопытно, что алхимия была распространена и вдалеке от Европы. Совершенно независимо она развивалась в Китае, где появилась, по всей видимости, в IV-III вв. до н.э. Самый ранний из известных нам письменных источников — алхимический трактат «Цань тун ци» («О единении триады») — относится ко II в. Утраченный к началу IV века, он был воспроизведен в 947 г. с комментариями Пэн Сяо и стал классической работой для китайских адептов. Они также искали способ получать золото из «низких» металлов и эликсир бессмертия — желания людей в разных часовых поясах отличаются не так уж сильно. Правда, в Китае золото рассматривалось в первую очередь как средство обретения бессмертия, и особенно ценилось искусственно полученное золото, а не «низкое», извлеченное из земли (за которым, впрочем, тоже признавали целебные свойства).
Вот одно из первых упоминаний об алхимии в китайской литературе: «Маг Ли Чжао-цзюнь говорит императору У-ди: «Принеси жертвы котлу — и сможешь заклясть (сверхъестественные) существа. Закляни (сверхъестественные) существа — и сумеешь превратить порошок киновари в желтое золото. Из этого желтого золота сможешь сделать сосуды для еды и питья. И тем продлишь свою жизнь. Продлив же свою жизнь, сподобишься увидеть блаженных (сянъ) с острова Пэнлай, который находится посреди моря. Тогда сможешь совершить жертвоприношения фэн и шень и никогда не умрешь».
Китайский алхимик Вэй По-ян, живший во II в. н.э., готовил пилюли бессмертия (по-китайски «ху-ша» и «тан-ша») из киновари. В легенде говорится, что эти пилюли он принимал сам и давал своим ученикам и любимой собаке. Все они умерли, но потом воскресли и жили вечно. Однако его примеру почему-то никто не последовал.
Индия оказалась затронута алхимическими веяниями в III в — сохранились трактаты школы «Расаяна», что в переводе означает «колесница ртути». Соседи, что не удивительно, влияли друг на друга: в даосской традиции можно заметить следы тантризма, а в индийской алхимии — концепции инь-ян. Неудивительно, что со временем идеи с Востока пришли и в Средиземноморье: так, в XIV в. Гартуланус Садовник написал комментарии вполне в даосской традиции к классике алхимии — «Изумрудной скрижали» Гермеса Трисмегиста.
Добрый доктор Парацельс
Путь — это и есть Камень. Место, откуда идешь, — это и есть Камень. Если ты не понимаешь этих слов, то ты ничего пока не понимаешь. Каждый шаг является целью.
Х.Л. Борхес. Роза Парацельса
Впрочем, алхимия не ограничивалась поисками философского камня. Как я уже писал выше, ее адепты говорили о семи главных задачах, и к XVI веку наметилось разделение на две ветви: сторонники «магической алхимии» все продолжали заниматься трансмутацией, но появились так называемые «техническая химия», которая была куда ближе к современной науке, и «иатрохимия». Название последней происходит от греческого «иатрос» — «врач», а о ее задачах лучше всего сказал один из ее основателей: «Химия — один из столпов, на которые должна опираться врачебная наука. Задача химии вовсе не в том, чтобы делать золото и серебро, а в том, чтобы готовить лекарства». Звали этого человека Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, но он стал более известен под именем Парацельс — «превзошедший Цельса», выдающегося римского ученого, которого в те времена считали великим магом.
Это интересно: первый учебник по химии, написанный Андреасом Либавием, вышел в 1597 году. А назывался он, разумеется, «Алхимия».
Парацельс родился 17 декабря 1493 года в швейцарском городе Эйнзильдене в семье врача, происходившего из обедневшего дворянского рода. Отец начал учить его медицине, но высшее образование будущий ученый получил в итальянской Ферраре, где ему было присвоено звание доктора медицины. С 1517 года начинается череда его странствий, зачастую в качестве врача во время военных кампаний: он объездил всю Европу, от Шотландии и Скандинавии до Португалии и Валахии, как говорят, побывал и в Московии, и в татарском плену, посетил Северную Африку и Палестину. В 1527 году он поселился было в Базеле, где стал городским врачом. Но и там задержался ненадолго: год спустя разгорелся конфликт с властями из-за того, что свой курс лекций по медицине в местном университете доктор читал на немецком, а не на латыни. Еще несколько лет скитаний — и ученый, к тому времени автор нескольких трудов европейской известности, нашел покровителя в лице архиепископа Рейнского и осел в Зальцбурге, где и провел остаток жизни.
Что же нового он дал науке? Хотя бы новый взгляд на человека. Со времен античности врачи использовали изложенную Аристотелем теорию о четырех темпераментах и четырех соках организма, на основании которой и пытались лечить больных. Парацельс объявил, что все процессы в теле человека — химические и лечение нужно искать в этой же области. Правда, и тут не обошлось без алхимического подхода: болезни Парацельс объяснял нарушениями баланса Серы, Ртути и Соли. Тем не менее по тем временам применение им многих лекарственных средств было настоящим прорывом. Ну, а среди безусловных его достижений — открытие нового металла: цинка.
Алхимия нового времени
В XIX веке превращение металлов друг в друга будет широко использоваться. Каждый химик будет делать золото, даже кухонная посуда будет из серебра, из золота!
Кристоф Гиртаннер, химик из Геттингена, 1800 год
Вы же не думаете, что с увеличением научных познаний человека алхимии пришел конец? Разумеется, нет. Королям все так же нужны деньги, и нередко они пускают в оборот огромное количество фальшивой монеты, изготовленной удачливыми мошенниками. Конечно, долго обманывать монарха не удается, и главное — вовремя сбежать, пока тот не сменил милость на гнев.
Впрочем, далеко не всегда алхимики разоряли своих хозяев. В начале XVIII века в Дрездене работал Иоганн Фридрих Беттгер. Золота ему добыть не удавалось, и курфюрст, подозревая, что ученому мешает лишь недостаток усердия, посадил его под арест. И в 1704 году Беттгер сделал другое открытие, которое стало для Саксонии немалым источником дохода: он нашел рецепт изготовления фарфора, сначала коричневого, а через пять лет и белого. До того привозившаяся из Китая фарфоровая посуда ценилась на вес золота, а теперь весь мир узнал и о майсенских фарфоровых мануфактурах.
Но самые известных алхимики той поры часто не объявляют о себе во всеуслышание, предпочитая распускать слухи о своих необычных достижениях. Например, граф Сен-Жермен, загадочный авантюрист XVIII века: брошенные мимоходом фразы, подчас странные оговорки, из которых следует, что он лично общался с давно умершими монархами, — и весь Париж обсуждает успехи графа, открывшего эликсир бессмертия. На Руси, незнакомой с алхимией до петровских реформ, ищет для императора эликсир бессмертия Яков Брюс. Легенда гласит, что он сумел-таки создать немного эликсира, но приберег его для себя лично, завещав после смерти сбрызнуть его тело «живой водой». Однако слуга, открывая флакон, выронил его, почти вся жидкость вылилась на пол, и лишь незначительная часть ее попала на руку покойного. Любопытно, что история имеет продолжение: якобы, когда в конце двадцатых годов прошлого столетия была вскрыта могила Брюса для его перезахоронения, одна рука полководца оказалась нетленной. А в 1780 году в Санкт-Петербурге «в специальной воде покрывает золотом железо» необычайно богатый врач граф Калиостро. Вероятно, он пропускал электрический ток через раствор, содержащий соли золота.
Неудивительно, что и в XIX веке жажда золота не ослабла. Конечно, теперь классические подходы алхимии уже никто вслух не упоминал, но вера в возможность превращения металлов пропала не у всех. Француз Теодор Тиффро поразил научную общественность заявлением о том, что под знойным мексиканским солнцем серебро превращается в золото. Местные горняки рассказывали ему, что на золотых приисках не надо сразу пробивать штольни — надо дождаться превращения серебра. Разумеется, как настоящий ученый, он все проверил — брал местное серебро или серебряные песо, растирал в порошок, растворял в азотной кислоте и выставлял на солнце, а потом выпаривал. После неоднократных повторений он получил несколько граммов золота! Тиффро выступил перед французской Академией Наук. Но, очевидно, солнце над Парижем светило не так ярко — на контрольных испытаниях химически чистое серебро почему-то в золото не превратилось. Ученый не сдался и выпустил брошюру о своем методе, которая быстро стала библиографической редкостью. Однако покровителя, который профинансировал бы проект в большом масштабе, он так и не нашел, а в то, что мексиканское серебро содержит примеси золота, так и не поверил. Вместо этого он объявил об обнаружении водорослей и микробов, которые ответственны за превращение. Вокруг него образовалось «Герметическое сообщество», и Тиффро дожил до седин, окруженный преданными почитателями.
В 1860 году в Лондоне некий венгерский эмигрант открывает акционерное общество, обещая превращать висмут в серебро, а в одно прекрасное утро исчезает, оставив крупные долги. Десять лет спустя мошенники предлагают Францу Иосифу I секрет превращения серебра в золото за 40 миллионов гульденов, но суровые условия испытаний не дают им шанса. В Вальпараисо обвиненный в мошенничестве алхимик грозит всему миру: обретя свободу, он отомстит, изготовив столько драгоценных металлов, что обрушит рынок. Журналисты с интересом слушают, а газеты сметаются с прилавков.
В 1896 году американец Эмменс заявляет, что нашел новый элемент — аргентаурум, который в таблице Менделеева стоит между серебром и золотом. По его словам, он получается, если сблизить атомы серебра, а при дальнейшем сжатии получится золото. Этот процесс проистекает в природе, а Эмменс повторил его в своей лаборатории с помощью машины высокого давления, которая вот-вот будет запатентована. Вскоре он стал ежемесячно продавать государственному монетному двору по паре слитков весом до 500 грамм. Однако через пару лет выяснилось, что Эмменс был связан с бандой, переплавлявшей украденные произведения искусства.
Исследователи XIX-XX веков не раз пытались убедить окружающих в величии достижений алхимиков прошлого и шли двумя путями.
Первый — сослаться на то, что тайное искусство не может быть раскрыто так просто. «Разве тебе неведомо, — писал Артефий, знаменитый средневековый алхимик, — что наше искусство есть кабалистика? Я хочу сказать, оно таинственно и его открывают только устно. И ты, глупец, думаешь в простоте своей, что мы явно и ясно будем излагать самый великий и важный из всех секретов? Разве следует понимать буквально наши слова? Уверяю тебя (ибо я откровенней других философов), уверяю тебя: тот, кто хочет объяснить сочинения философов согласно ординарному и буквальному смыслу слов, запутается в лабиринте, из коего никогда не выйдет, ибо не обладает путеводной нитью Ариадны».
Ну, и заодно указать, что все критики просто не понимали, о чем пытались судить: «В своей книге «Скептический химик» (1661 г.) Роберт Бойль атаковал «четыре элемента» — одно из основных положений традиции. Согласно английскому ученому, земля, вода и воздух не являют собой простые тела — они составлены из разных химических компонентов. Роберт Бойль хотел скомпрометировать алхимию. На самом деле, его критика разбила поверхностную и плохо понятую интерпретацию: настоящая алхимия никогда не рассматривала землю, воду, воздух и огонь как субстанции телесные или химические в современном смысле. Четыре элемента просто первичные качества, благодаря которым аморфная и сугубо количественная субстанция определяется под какой-либо формой», — пишет Титус Буркхарт.
Другой способ толкует о «внешней» и «внутренней» алхимии. «Внешняя» — это та часть, которая относится к материальному миру, но истинная, «внутренняя» алхимия посвящена духовному самосовершенствованию человека.
Именно ей и посвящены древние тексты, которые профаны понимают как рецепты изготовления золота. «Некоторые алхимики позднего периода вовсе отказались от лабораторных работ и объявили их бесполезными; однако неофит по-прежнему должен был проходить нелегкий путь к осознанию истинного смысла Делания, сталкиваться с теми же трудностями, неудачами и заблуждениями и точно так же постепенно расти и набираться знаний. По существу, знание и являлось ключом к тайне Философского Камня. Как только алхимик понимал, что такое Камень, он тут же находил его и сам становился им», — пишет Ричард Кавендиш.
В общем, совершенно не рекомендую вам подобные произведения — как авторы ни стараются напустить дыму, сквозь текст слишком уж явно просвечивает то, что они сами не верят в то, что пишут.
XX век начинается
Менделеев уже открыл свой периодический закон, Беккерель — радиоактивность, изучается строение атома, но мысль о получении золота остается необычайно практичной, и последователи алхимиков все не унимаются. «Любое вещество, охлажденное до абсолютного нуля, превратится в индифферентный эфир, который и является философским камнем: при нагревании он превратится в то вещество, в контакте с которым будет находиться», — считает инженер Вагеман в 1901 году. Несколько лет спустя Вальтер Нернст открывает третье начало термодинамики и разрушает его надежду, доказав, что абсолютный ноль недостижим.
После I мировой войны союзники потребовали от Германии выплатить 132 миллиарда золотых марок репараций — сумму, на сбор которой понадобятся десятилетия. Разумеется, настоящий ученый-патриот должен помочь родине в беде. И Адольф Мите — один из основателей цветной фотографии и изобретатель рецепта изготовления искусственных драгоценных камней — нашел такой способ: превращение ртути в золото с помощью разрядов в ртутной лампе.
Исследовав налет, образовывавшийся на стенках ламп, он обнаружил золото и подвел под открытие теоретическую базу: очевидно, высокое напряжение в лампе приводит к тому, что ртуть распадается до золота с отщеплением альфа-частиц. Повторив эксперимент уже в лабораторных условиях — заполнив чистой ртутью новую лампу и включив ее на 200 часов — Мите получил микроскопические количества искомого металла. Конечно, цена такого золота была бы в несколько тысяч раз выше, чем у естественного, но ведь это только первые опыты... Газеты были полны сообщений о великом открытии. Разумеется, читали эти газеты не только в Германии, и ученые из других стран принялись проверять результаты. В Америке появляется грандиозный проект: использовать энергию Ниагарского водопада для выработки золота тоннами. Сомнения посеял сам Мите: по его словам, зависимости результатов от условий эксперимента выявлено не было, количество получаемого золота предсказать невозможно.
Анализом результатов занимался один из самых авторитетных химиков того времени — Фриц Габер. В присланных ему образцах он действительно нашел золото и стал повторять опыты. Подойдя к делу исключительно ответственно, он постепенно стал исключать одну за другой причины погрешностей. Основным источником золота оказались... электроды и провода, по которым к лампе подводился ток. Разумеется, его там содержались микроскопические количества, но методы химического анализа были очень точны и чувствительны. Нашлись погрешности и в измерениях. Например, оказалось, что в одном из соседних помещений как-то работали с золотом, и его следы переносились по воздуху. Пришлось проводить измерения в другом корпусе, предварительно заново покрасив стены лаборатории. В результате перепроверок, исключивших основные ошибки, от надежд на метод Мите пришлось отказаться.
Это интересно: о чувствительности микроанализа может рассказать следующий эпизод, произошедший как-то в лаборатории Габера. Один из химиков обнаружил следы золота в кусочке свинца, в котором другие сотрудники их не находили. Оказалось, что причина — в его привычке поправлять на носу очки в золотой оправе: перенесенных на пальцах частичек оказывалось достаточно для положительного результата проб.
С открытием строения атома стало понятно, что единственный путь получить золото из других элементов — в ядерном реакторе. Действительно, существует реакция, в которой ядро атома радиоактивного изотопа ртути-197 захватывает электрон и один из протонов превращается в нейтрон с выбросом фотона. Однако выход золота в этом процессе ничтожен и никак не оправдывает затрат.
В XX веке ученых перестал устраивать метр, определенный на основе эталонного бруска платино-иридиевого сплава: исследования требовали более точного и воспроизводимого эталона. В этом качестве было предложено использовать длины волны в спектральных линиях элементов: они-то всегда одинаковы. Однако для этого нужно получить некоторое количество вещества, состоящее из одного изотопа, что в природе встречается нечасто. В 1944 году американские физики Вайнс и Альварес предложили использовать зеленую линию ртути-198, которая получается после обстрела нейтронами золота. А побочный продукт реакции — радиоактивное золото-198 — нашел применение как препарат для лечения раковых опухолей. Так для современных «алхимиков» золото стало не целью, а сырьем.
Алхимия в играх
Сказать, что алхимия в том или ином виде встречаются во многих играх, будет, пожалуй, преуменьшением: почти в любой ролевой игре в стиле фэнтези вам либо доверят ею заниматься, либо, на худой конец, найдется алхимик среди NPC. Поэтому обзор никак не претендует на полноту.
Если попытаться найти общее в игровых системах различных ролевых игр, то удастся найти не так много. Алхимики используют найденные или купленные реагенты, чтобы изготовить волшебные зелья. Для этого им нужно время, оборудование, рецепт и соответствующий уровень навыка. Попробуем углубиться в подробности.
В Ultima Online игроку понадобятся ступка, пестик, склянки для готовых веществ (все их можно изготовить самому) и реагенты. Веществ всего 8, каждое из них используется в нескольких рецептах. Типичная ситуация: чтобы сделать слабое зелье лечения, достаточно взять одну порцию женьшеня, зелье посильнее — три порции, а не пожалев семь, получите самое мощное. Разумеется, для более сильных нужно более высокое значение навыка, которое можно поднять усердным трудом. Женьшень, чеснок и прочую алхимическую растительность каждый может собрать в любом лесу или даже парке.
Похожа и система Might and Magic VIII. Все зелья делятся на 5 классов по сложности приготовления. Простые — восстанавливающие здоровье или ману — может изготовить даже персонаж, не имеющий навыка. С начальным уровнем уже можно смешать первые два и получить зелье исцеления от яда. Эксперт алхимии может смешать зелья первого и второго уровней, чтобы получить еще более мощные микстуры, мастер — второго и третьего для получения «белых зелий», а некроманты могут стать гроссмейстерами этого навыка и изготавливать «черные зелья», обладающие особо мощными эффектами.
В Gothic III навык алхимии позволяет готовить несколько типов зелий. Однако ингредиентов больше, и если для самых простых средств найти нужные — не проблема, то для повышающих характеристики персонажа их придется поискать. Кроме того, алхимик может готовить яды, чтобы наносить их на клинки или стрелы. Последняя возможность оказывается очень полезной, поэтому алхимию нередко изучает лучник. Еще одна любопытная возможность — зелья трансформации, позволяющие превращаться в зверей.
В «Ведьмаке» тоже есть свои отличительные черты. Так, помимо традиционных зелий и периодически встречающихся ядов есть еще и бомбы. Реализация, правда, немного странная — они всегда взрываются у героя под ногами, не принося ему при этом никакого вреда. А традиционные «бутылочки» здесь продаются не пустыми, а с алкоголем, в котором и разводятся собранные травы или кусочки трупов — если, конечно, Геральт не употребит содержимое раньше, чем отправится на привал. Но интереснее всего то, что авторы «Ведьмака» не поленились изучить настоящие алхимические труды, и вместо чеснока и женьшеня там предлагаются сера и киноварь, а у реагентов появились свойства белой, черной и красной субстанций — альбедо, нигредо и рубедо. © Роджер Бэкон.
Полезна алхимия и игрокам в World of Warcraft. Список рецептов тут тоже фиксирован, но компонентов достаточно много. Кроме того, персонаж может не только смешивать эликсиры, но и трансмутировать вещества, причем некоторые иным способом получить невозможно. Для таких превращений сначала нужно изготовить свой философский камень — по счастью, он, как типичный катализатор, не расходуется в процессе превращения. Помимо традиционных соображений об уровне навыка, нужного для приготовления тех или иных зелий, существует специализация: приготовление снадобий, эликсиров или трансмутация. При проведении процесса в своей области специализации алхимик может получить больше продукта, чем не-специалист.
А вот в Morrowind разработчики включили в систему куда больше переменных и дали простор для творчества. В игре несколько десятков веществ, каждое из которых может обладать одним или несколькими свойствами. Можно попытаться изготовить зелье из одного компонента, и оно будет обладать каким-то из этих свойств... может быть. Чтобы гарантированно получить не просто бутылочку, а полезную субстанцию, нужно смешать два разных компонента, у которых есть нужный эффект. А потом можно попробовать добавить к ним третий — если одному из его свойств тоже найдется пара у первого взятого вещества. Правда, чтобы определять свойства, вам для начала понадобится потратить немало сил на развитие соответствующего навыка, а результат эксперимента будет зависеть еще и от имеющихся приспособлений, таких, как реторта или кальцинатор. Таким образом, возможные зелья определяются не фиксированным списком, а правилами сборки — а что изготовить, зависит от вас.
Нередко алхимик — это некая разновидность мага. Например, в Wizardry важное отличие алхимика от обычных магов в том, что он может создавать заклинания под эффектом «безмолвия», да и устойчивость к магии против него слабо помогает. Ну, а заодно он во время отдыха может создавать волшебные зелья. Истоком этой традиции можно считать ролевую систему D&D. В ней алхимику тоже не страшно заклинание тишины, ведь его заклинания — набор порошков. А по мере профессионального роста он может научиться изготавливать зелья, имитирующие эффекты заклинаний.
В играх других жанров тема нашего рассказа играет меньшую роль, но все же встречается. Например, игрокам в Heroes of Might and Magic лаборатории алхимиков поставляют ртуть. А в одной из лучших фэнтези-стратегий Master of Magic гильдия алхимиков просто необходима. Она снабжает войска волшебным оружием, не только увеличивающим силу атаки, но и позволяющим поражать иллюзии: без этого в начале игры отряд, вызванный простеньким заклинанием Phantom Warriors, вполне мог уничтожить всю армию врага. Кроме того, ваше воплощение в игре могло заниматься и трансмутацией: превращать золото в ману и наоборот.
Однако нельзя не отметить, что ни мистики, ни творчества в алхимической деятельности обычно нет. За редким исключением (Morrowind, Vanguard) рецепты фиксированы, сбои в их приготовлении редки, и игровых алхимиков, наверное, правильнее отнести к профессии «аппаратчик» (это вовсе не бюрократ, как думают многие, а рабочий на химическом заводе).
Vova
