Сенгоку Дзидай

Средневековая Япония представляла собой совокупность множества феодальных княжеств, правившие которыми князья (по-японски даймё) стремились проводить политику, независимую как от императора (по-японски микадо), так и от своих соседей.

Собственно говоря, микадо не обладали никакой реальной властью еще с VIII в., и каждый даймё был полновластным хозяином на своих землях. По сути, его возможности ограничивались лишь военной силой других даймё. Относительная стабильность наступала на японских островах только после того, как один из феодальных кланов становился достаточно сильным, чтобы держать в узде правителей других княжеств. Все остальное же время в стране шла почти непрекращающаяся борьба за власть между различными группировками даймё, в которую активно вмешивались буддистские секты, с X в. начавшие создание мощных монашеских армий.

В конце XII в. предводитель клана Минамото одержал победу в долгой и чрезвычайно кровопролитной борьбе со своими заклятыми врагами из клана Тайра. В 1192 г. он провозгласил себя сёгуном, то есть военным диктатором, фактически управлявшим Японией от имени микадо, окончательно превращенного в безвольную марионетку. Власть сёгуна держалась исключительно на мечах воинов верных ему даймё. Случавшиеся то и дело восстания, в том числе попытки восстановить власть микадо, до поры до времени успешно подавлялись.

Монгольские нашествия 1274 и 1281 гг., хоть и закончились полным провалом, все-таки смогли подорвать силы Минамото. В 1331 г. очередная попытка реставрации власти микадо привела к низложению последнего из сёгунов Минамото. Однако удержать власть в своих руках тогдашний микадо Годайго не сумел. Один из его союзников Асикага Такаудзи провозгласил себя новым сёгуном. Началась новая междоусобица. В 1392 г., после почти шестидесятилетней борьбы, сторонники правления микадо капитулировали, и сёгуны из рода Асикага стали полноправными властителями Японии.

Однако их правление не было очень долгим. В 1467 г. разгорелась война Онин. Началась она в столице страны, Киото, как распря между предводителями клана Асикага, не поделившими между собой титул сёгуна. Война Онин продлилась десять лет и велась с крайним ожесточением: пленных брали редко, многие города, в том числе и Киото, были сожжены дотла. К концу боевых действий центральная власть в стране была практически ликвидирована, а сёгуны Асикага полностью себя дискредитировали. Воинственные даймё наконец обрели долгожданную свободу действий. В стране вновь воцарился хаос. Каждый стремился урвать столько власти, сколько сможет. Следующие сто пятьдесят лет вошли в историю Японии как Сенгоку Дзидай, то есть «период враждующих провинций» (иногда так называют только вторую половину XVI в.). О последних десятилетиях этого периода, принесшего Японии множество бед и страданий, и пойдет речь ниже.

Даймё и их армии

В XVI в. самыми сильными даймё были предводители кланов Такеда, Ода, Токугава, Мори, Хёдзи и некоторых других. Поскольку на протяжении долгих десятилетий война с соседями была главным занятием любого уважающего себя даймё, их армии постоянно увеличивались. Менялась также их структура.

Большинство даймё могло позволить себе только небольшие армии, состоящие из плохо вооруженных крестьян и ополченцев. Такая армия при умелом руководстве могла отбить нападение не очень сильного врага или даже завоевать для своего хозяина какой-нибудь захолустный уголок Японии. Но на этом ее возможности исчерпывались. Те же даймё, что были побогаче и поамбициознее, оперировали исключительно армиями постоянными, состоящими из хорошо обученных и вооруженных воинов-профессионалов. Такие армии были гораздо эффективнее ополчений, зато и стоили недешево. В течение периода Сенгоку Дзидай мелкие княжества постепенно исчезали с карты Японии, а их неудачливые правители вместе со своими воинами переходили на службу к более сильным даймё.

Армией командовал либо сам даймё, либо один из его вассалов, проявивший себя как талантливый военачальник. Это мог быть родственник даймё, мелкий феодал, лишившийся своих владений, или даже простолюдин, выслужившийся в полководцы из рядовых. Полководец бросался в гущу боя только в самых крайних случаях. Впрочем, такие крайние случаи наступали довольно часто. Как говаривал один из наиболее успешных военачальников того времени, «полководцы не выигрывают сражений, пялясь в спины своих солдат». Обычно же полководец руководил своей армией, находясь на хорошо укрепленном командном пункте и передавая приказы при помощи связных и всевозможных сигнальных устройств.

Наградой победителю становились трофеи (особо почетным трофеем считались отрубленные головы врагов), новые земельные владения и вассалы, а также слава и политическое влияние. Если победоносной армией руководил один из вассалов даймё, он получал от своего господина земли с рисовыми полями.

Это интересно: в средневековой Японии рис был главным продуктом питания и мерилом богатства. Состояние человека измерялось в коку. Коку называли количество риса, необходимое для пропитания одного взрослого мужчины в течение года.

Самураи

Костяком любой японской армии того периода были самураи, то есть представители сословия, главной обязанностью которого была военная служба даймё. До конца XVI в. каста самураев не была замкнутой, четкой границы между ними и крестьянами не было. Крестьяне имели право на ношение оружия. Многие из них, совершив достаточно подвигов на поле боя, могли быть произведены в самураи предводителем своего клана. Существовала и промежуточная прослойка дзи-самураев, занимавшихся в перерывах между войнами крестьянским трудом. В зависимости от ситуации дзи-самурай мог назвать себя и самураем, и крестьянином.

Внимание — миф: самурай — это не род занятий, а социальный статус. Хотя и предполагалось, что каждый самурай должен превосходно владеть оружием, война не была единственным занятием представителей этого сословия. Среди самураев встречались ученые, художники, чиновники и священники. Самураями считались не только мужчины, но и женщины.

Вплоть до XV в. главной ударной силой японских армий были конные самураи, основным оружием которых служил лук. Однако в 1543 г. в руки японских воинов попали фитильные аркебузы европейского производства. Массовое применение аркебуз (в некоторых битвах огонь одновременно вели несколько сотен аркебузиров) свело на нет многие преимущества конных лучников. В итоге конные самураи стали играть значительно меньшую роль на поле боя, а их главным оружием стало копье, позволявшее более эффективно атаковать построения пехотинцев с луками и аркебузами.

Самурай должен был сам заботиться о своем вооружении. Кроме того, наиболее состоятельные самураи должны были приводить с собой на поле боя небольшой пеший отряд. В награду за службу самурай получал от даймё земельный участок, причем наиболее верные самураи часто переводились с одного места на другое, поближе к опасной границе или к владениям вассала, в чьей верности даймё сомневался. По этой причине самураев часто сравнивали с огородной рассадой.

Асигару

Значительно больше, чем элитных воинов-самураев, в армиях даймё было рядовых пехотинцев-асигару (по-японски — «легкая нога»). Изначально асигару — это крестьяне, нанятые или попросту мобилизованные в армию своим господином. После похода асигару возвращались в свои деревни и вновь становились крестьянами. Однако в период Сенгоку Дзидай появились постоянные отряды асигару, во главе которых обычно стояли командиры из числа самураев. Сами асигару к концу XVI в. фактически превратились в профессиональных воинов. Они могли дослужиться до должности командира небольшого подразделения или даже стать самураями. К числу асигару обычно относят и упомянутых выше дзи-самураев.

Асигару были вооружены длинными копьями, луками или аркебузами. Если вооруженный аркебузой или луком самурай обычно стрелял прицельно, стараясь поразить вражеского командира, то лучники и аркебузиры из числа асигару стреляли залпами. Они не тратили времени на точное прицеливание, а просто направляли оружие в сторону наиболее густого скопления врагов. При умелом руководстве такой огонь мог нанести неприятелю огромные потери. Копейщики же обычно прикрывали стрелков от атак вражеской конницы. Соотношение аркебузиров, лучников и копейщиков в разных армиях могло быть различным, однако, как правило, доля аркебузиров была наиболее велика.

Это интересно: главным недостатком аркебузы было то, что она быстро выходила из строя в сырую погоду. Японцы придумали множество способов для борьбы с этой проблемой, в том числе очень необычных. Например, для того чтобы фитиль аркебузы подольше не отсыревал, его вымачивали в жидкости, которую японские модницы использовали для чернения зубов.

Монахи

Помимо самураев и асигару в армии даймё мог находиться отряд буддистских монахов-воинов. Грозной военной силой монахи стали в самом конце VIII в., когда на окраине новой столице Киото был основан буддистский монастырь Энрякудзи. На монахов этого монастыря возлагалась задача оборонять Киото от возможных нападений. Вскоре монахи-воины основали секту Тендай, которая уже с X в. стала проводить самостоятельную политику и участвовать во всех японских междоусобицах. Вскоре подобные секты возникли и в других монастырях. Хорошо организованные, обученные и фанатично преданные своему монастырю, монахи-воины могли разбить армию любого даймё. Так периодически и случалось: несколько раз монахам удавалось установить свою власть над целыми княжествами. Хотя обычно монахи создавали свои собственные армии, иногда они заключали союз с тем или иным даймё. Были буддистскими монахами и некоторые даймё, в том числе талантливый полководец Такеда Синген.

В начале периода Сенгоку Дзидай возникли монашеские общины нового типа. Назывались они икко-икки (примерно переводится как «преданные союзу»). В отличие от старых сект вроде Тендай, икко-икки уделяли основное внимание не богословию, а военной подготовке. Члены икко-икки создавали огромные монашеские армии, которые считали своей целью поддержание порядка в раздираемой междоусобными войнами стране. Самой сильной из новых сект стала Синсю, еще в конце XV в. овладевшая провинцией Кага и городами Нагасима и Исияма-Хонгандзи.

Ниндзя

Наконец, очень большую роль в войнах периода Сенгоку Дзидай играли знаменитые ниндзя. Первые достоверные сведения об организации ниндзя, или синоби-но моно, относятся к XV в. К их задачам относились разведка, убийства вражеских военачальников, а также всевозможные диверсии во вражеском лагере. Поскольку ниндзя были единственными наемными воинами в составе самурайских армий, на них обычно сбрасывали всю грязную работу, которую самурай не смог бы выполнить, не запятнав своей репутации. Основные центры подготовки ниндзя располагались в центре острова Хонсю, в провинциях Ига и Кога.

Отношения между ниндзя и самураями были непростыми. Практически все ниндзя происходили из простонародья. Они не придерживались самурайского кодекса чести, а самих самураев считали своими естественными врагами. Самураи же относились к ниндзя со страхом и презрением. Тем не менее одни без других совершенно не могли существовать: ниндзя совершали за благородных самураев всякие неблаговидные делишки, получая за это немалую мзду, бывшую единственным источникам их дохода.

Внимание — миф: обычно ниндзя изображаются облаченными в черные одежды. Однако не сохранилось ни одного письменного свидетельства, подтверждающего, что в период Сенгоку Дзидай ниндзя отправлялись на задания в черных одеяниях. Нет никаких упоминаний и о любой другой специальной одежде ниндзя. В источниках обычно говорится, что ниндзя маскировались под местных жителей или под солдат вражеской армии. Первое же изображение ниндзя в черной одежде относится к 1801 г. Возможно, это всего лишь дань существующей в японском искусстве традиции, согласно которой черная одежда персонажа условно обозначает его невидимость для окружающих.

Триумф и трагедия Ода Нобунаги

В 1568 г. последний сёгун из рода Асикага был свергнут даймё по имени Ода Нобунага. Клан Ода долгое время не относился к числу сильнейших в Японии. Однако после того, как в 1560 г. еще совсем молодой Ода Нобунага разгромил в битве при Окехазаме своего главного врага Имагаву Ёсимото, о нем заговорили как об одном из самых талантливых полководцев страны. На сторону клана Ода перешли многие союзники побежденного Имагавы, в том числе и юный даймё Токугава Иэясу.

Секрет побед Нобунаги заключался в том, что он раньше других даймё по достоинству оценил огнестрельное оружие. Сохранились сведения о том, что уже в 1553 г. в его армии было по меньшей мере пятьсот аркебузиров. Следующим после Окехазамы крупным успехом Нобунаги стал захват замка Гифу. Этот замок стал главным опорным пунктом армии Ода во время ее наступления на Киото, завершившегося низложением сёгуна Асикага Ёсиаки. Однако захватить столицу оказалось легче, чем удержать. Против нового кандидата в сёгуны выступили два могущественных северных клана — Асаи и Асакура.

В 1570 г. на берегах реки Анегавы состоялось кровопролитное сражение между армиями Ода Нобунаги и северных даймё. Это сражение было весьма необычно: в отличие от большинства битв того периода оно представляло собой яростную рубку на мечах, с минимальным использованием луков и аркебуз. Северные кланы проиграли и в течение следующих трех лет были полностью уничтожены. Нобунага вообще отличался крайней жестокостью и практически всегда казнил всех пленников.

Примерно в это же время против Нобунаги выступила могущественная секта Синсю. Война с ней оказалась самой тяжелой из всех, что довелось вести Нобунаге. В 1570 г. его войска осадили удерживаемую монахами крепость Исияма-Хонгандзи в районе Осаки. Осада затянулась на целых десять лет и стала самой долгой осадой в японской истории. Причиной этого, помимо фанатичного сопротивления монахов, стало то обстоятельство, что крепость снабжалась по морю врагами Нобунаги из западного клана Мори. Кроме того, икко-икки смогли раздобыть большое количество огнестрельного оружия. В 1571 г. Нобунага послал армию против выступившей на стороне икко-икки секты Тендай и уничтожил монастырь Энрякудзи. При разрушении монастыря воины Нобунаги уничтожили около двадцати тысяч человек, причем многие монахи покончили с собой, бросившись в огонь во время пожара в монастыре.

Вместе с Нобунагой против монахов воевал его союзник Токугава Иэясу. Еще в 1564 г. он отразил нападение икко-икки на свои владения. Ему на руку сыграло то обстоятельство, что среди монахов было много прежних вассалов клана Токугава, еще не забывших о верности своему господину. Кроме того, в решающий момент на помощь войскам Токугавы пришли монахи из секты Дзёдосю, враждовавшей с икко-икки. Во время мирных переговоров монахи потребовали, чтобы Токугава вернул в исходное состояние все буддистские храмы, разграбленные его войсками. В ответ на это Токугава велел срыть все храмы до основания, справедливо заметив, что ровная земля как раз и была их исходным состоянием.

В 1575 г. Нобунага и Токугава столкнулись с кланом Такеда. Такеда располагали самой сильной в Японии самурайской конницей. В битве при Нагасино Нобунага выставил против конницы Такеда три тысячи аркебузиров-асигару, слаженный огонь которых смог остановить яростную атаку вражеских самураев.

В 1576 г. Нобунага основал замок Азучи, ставший его главной резиденцией. Замок был расположен в очень удачном месте: не очень далеко, но и не слишком близко от неспокойной столицы. В 1578 г. Нобунаге удалось разбить клан Мори в морском сражении при Кизугавагучи и завоевать господство на море. Лишенная основного источника снабжения крепость Исияма-Хонгандзи капитулировала через два года. Монахам, однако, удалось договориться с Нобунагой о почетной капитуляции. Жестокий полководец отошел от своего обычного правила и не только пощадил защитников крепости, но и отпустил их на свободу. Впрочем, своим спасением монахи были обязаны не столько своему героизму, вызвавшему уважение у врага, сколько личному вмешательству микадо, внезапно проявившего характер и надавившего на Нобунагу.

В 1580-1581 гг. войска Нобунаги заняли провинцию Ига, уничтожив все находившиеся в ней центры подготовки ниндзя. Застигнутые врасплох ниндзя были вынуждены принять открытый бой как обычные солдаты и, естественно, были наголову разбиты превосходящими силами Нобунаги. Уцелевшие ниндзя разбежались кто куда, но большинство нашло убежище во владениях Токугавы Иэясу. Вскоре Токугава принял к себе на службу почти всех ниндзя провинций Ига и Кога. В дальнейшем это заметно облегчило ему жизнь — по части всевозможных тайных операций клану Токугава не было равных во всей Японии.

Ниндзя несколько раз покушались на Нобунагу — как по заказу других даймё, так и по собственному почину. В 1571 г. ниндзя-снайпер притаился с двумя длинноствольными аркебузами в горном ущелье, по которому должен был проехать Нобунага. Обе выпущенных им пули попали в цель, однако жизнь предводителю клана Ода спасли великолепные доспехи с мягкими подушками внутри. Неудачливый убийца бежал в горы, но через четыре года был пойман и казнен. В 1573 г. еще один убийца смог проникнуть в замок Нобунаги и даже ранить его. Но и это покушение в итоге провалилось, а тело ниндзя выставили на рыночной площади в назидание другим охотникам за головой Нобунаги. Более изящную попытку прикончить Нобунагу предпринял один из лучших ниндзя того времени Исикава Гоэмон. Укрывшись под потолком спальни Нобунаги, он попытался всыпать в рот спящему даймё ядовитый порошок. Еще одно покушение, напоминавшее сцену из гангстерского боевика, произошло вскоре после того, как войска Нобунаги зачистили провинцию Ига. Три ниндзя расстреляли Нобунагу и его свиту из трех крупнокалиберных аркебуз. Сам даймё чудом уцелел, а вот семеро стоящих рядом с ним человек погибли.

Сам Нобунага также прибегал к услугам ниндзя. Например, однажды он послал человека, чтобы убить вождя клана Такеда. Покушение закончилось неудачей, и ниндзя был вынужден скрыться в лесу. Воины Такеда несколько часов пытались найти убийцу в густой тени леса, но это было все равно что искать черную кошку в темной комнате. Один из воинов, ткнув копьем наугад, попал в ниндзя и порвал на нем одежду, но наемник не выдал своего присутствия ни единым звуком.

К 1582 г. Ода Нобунага контролировал всю центральную Японию с городом Киото и был самым могущественным из даймё. Разделавшись с икко-икки, он начал широкомасштабное наступление на клан Мори. Сам Нобунага руководил операцией, оставаясь в Киото, а непосредственное командование войсками осуществляли два его лучших полководца — Тоётоми Хидеёси и Акечи Мицухиде. Летом 1582 г. армия Тоётоми Хидеёси осадила замок Такамацу. Намереваясь побыстрее закончить осаду, Нобунага двинул на помощь Тоётоми все свои войска, в том числе и армию Акечи, сам оставшись во главе небольшого отряда телохранителей.

Надо полагать, что у Акечи был большой зуб на своего господина. Во всяком случае, сохранилось изображение, на котором Нобунага хлещет Акечи веером прямо на глазах у других самураев. Вместо того чтобы идти к Такамацу, Акечи неожиданно повернул свою армию на Киото.

Войска предателя ворвались в столицу Японии глубокой ночью и окружили храм, в котором находился Нобунага вместе со своими телохранителями. В ходе начавшегося сражения здание загорелось. Поняв, что все кончено, Ода Нобунага покончил жизнь самоубийством. Его тело так и не было обнаружено. По-видимому, оно сгорело вместе с храмом. В конечном счете вся та кровь, которую Нобунага пролил ради власти, пала на его голову.

Акечи Мицухиде провозгласил себя новым сёгуном. По его приказу были казнены пятеро сыновей Нобунаги. Однако предатель недолго праздновал победу. Через несколько дней после гибели Нобунаги ему доложили, что к столице быстрым маршем идет армия Тоётоми Хидеёси.

Японский Наполеон

Тоётоми Хидеёси — возможно, величайший полководец в истории Японии — родился в крестьянской семье. Его отец долгие годы служил асигару в армии клана Ода, пока не был вынужден уйти на покой после тяжелого ранения. Хидеёси пошел по пути своего отца, но преуспел на нем гораздо больше. Молодой асигару быстро выслужился в самураи, а вскоре был замечен предводителем клана Ода Нобунагой, возвысившим его до должности командира одной из своих армий.

Тоётоми узнал о смерти своего господина, находясь под стенами замка Такамацу. Ничего не сообщив предводителям клана Мори о событиях в столице, он снял осаду и быстро двинулся к Киото. В это время часть даймё еще ничего не знала об убийстве старого сёгуна, а часть пребывала в шоковом состоянии. Никто и подумать не смел о том, что всемогущего Нобунагу можно так легко лишить не только власти, но и жизни.

Быстрая реакция Тоётоми стала неожиданностью для Акечи Мицухиде. Поспешно двинувшись навстречу неприятелю, новоиспеченный сёгун встретил его у деревни Ямазаки. Моральное превосходство было на стороне воинов Тоётоми. Горя желанием покарать предателя, они пошли в яростную атаку и разбили армию Акечи в пух и прах. Сам Акечи бежал с поля боя и вскоре был убит разбойниками. Его сёгунство продлилось всего две недели.

Сын крестьянина оказался в Киото, окруженный со всех сторон недругами, в числе которых были как полководцы Ода Нобунаги, так и трое его выживших сыновей. Опереться он мог только на свою армию. Этого ему оказалось достаточно: в течение двух следующих лет он подчинил себе все территории, которые раньше контролировал Нобунага.

Самым большим достоинством Тоётоми как полководца была его способность к стремительным действиям. Например, в 1583 г. он выиграл сражение при Сизугатаке, прибыв на поле боя на несколько дней раньше, чем ожидал его противник. Кроме того, в отличие от Нобунаги он прекрасно умел ладить с людьми. Рядовые бойцы его армии буквально боготворили Тоётоми, поскольку он выбился в генералы из простых солдат. Он не скупился на награды союзникам и в большинстве случаев щадил врагов, предпочитая переманить их на свою сторону. Если Нобунага правил, опираясь на мечи и аркебузы своих воинов, то его преемник стремился управлять страной добрым словом и опорой на личный авторитет.

Это интересно: сёгун Тоётоми Хидеёси обожал чайную церемонию. Именно он довел этот традиционный японский ритуал до совершенства и превратил в один из наиболее эффективных дипломатических приемов.

В 1584 г. Тоётоми выступил против Токугавы Иэясу. Двумя годами раньше тот чуть было не разделил участь Нобунаги и его сыновей, оказавшись с небольшим отрядом в глубине территории, контролировавшейся войсками Акечи. Жизнь ему спасла его дружба с ниндзя. Один из них, по имени Хаттори Ханзо, провел Токугаву тайными тропами в его владения. Впоследствии Ханзо стал величайшим ниндзя в Японии.

Армии Тоётоми и Токугавы встретились у деревни Комаки. В обеих армиях было множество аркебузиров. Памятуя о неудачной фронтальной атаке самураев Такеда на позиции Ода Нобунаги в битве у Нагасино, оба полководца предпочли действовать с величайшей осторожностью. Обе армии закопались в землю и без особого толка перестреливались из аркебуз. Когда сражение все же состоялось, оно закончилось вничью. После этого Тоётоми Хидеёси и Токугава Иэясу заключили мирный договор и впоследствии даже действовали сообща.

В 1585 г. армия Хидеёси высадилась на острове Сикоку, властителем которого был даймё Чосокабэ Моточика. В его распоряжении были только крестьяне-ополченцы. Не было у него и огнестрельного оружия. Чтобы повысить боеготовность своих войск, Моточика приказал крестьянам работать в поле, держа копья воткнутыми рядом в землю. Но даже такая мера не помогла ему справиться с профессиональной армией Тоётоми.

В 1587 г. Тоётоми осуществил еще одну десантную операцию. Его войска, в составе которых были и отряды Чосокабэ Моточика, высадились на острове Кюсю и нанесли несколько поражений клану Симадзу и его союзникам. Надо заметить, что вожди клана Симадзу были прекрасными тактиками. Их излюбленный прием (притворное отступление небольшого отряда и атака главных сил из засады) позволил Симадзу одержать несколько блестящих побед. Дважды им даже удалось разгромить неприятеля, силы которого были больше их собственных в десять раз. Но армия Тоётоми оказалась им не по зубам. После сражения на реке Сендай Симадзу сдались и перешли на службу к Тоётоми. Произошло невозможное: один из самых знатных родов Японии присягнул на верность человеку, даже не бывшему самураем по рождению.

Внимание — миф: кодекс чести самурая предписывал потерявшему лицо полководцу покончить жизнь самоубийством. Однако на деле очень немногие даймё, потерпев полное поражение, накладывали на себя руки. Большинство предпочитало переходить на службу к победителю.

В 1588 г. Тоётоми издал указ об «охоте за мечами». Все оружие, находившееся до того у крестьян, должно было быть конфисковано и передано на нужды профессиональной армии. Так пришел конец крестьянскому ополчению.

В 1591 г. последовал еще более важный эдикт о разделении. Теперь крестьянин больше не мог становиться воином, а воин — крестьянином. Крестьянским общинам предписывалось изгонять всех, кто прослужил в армии больше определенного срока. Теперь самураи окончательно превратились в закрытую военную касту, а асигару перешли из разряда воинов-крестьян в разряд воинов-профессионалов. Реформа пошла на пользу японской армии. Теперь воины могли все время упражняться во владении оружием, не отвлекаясь на сельское хозяйство. Приток же новых воинов из числа крестьян больше не требовался, поскольку в течение XVI в. количество опытных бойцов возросло многократно, и из них можно было сформировать армию любой численности.

Еще до издания эдикта о разделении многие воины Тоётоми успели дослужиться до больших чинов. Например, бывший крестьянин Като Киёмаса (кстати, родственник Тоётоми) проделал путь от простого асигару до начальника налоговой службы и командующего одной из армий Тоётоми.

Это интересно: в своем имении Като Киёмаса построил мощный замок Кумамото. По его распоряжению во внутреннем дворе замка были посажены ореховые деревья, а все маты в жилых помещениях были набиты не рисовой соломой, а съедобными высушенными побегами. Наличие такого неприкосновенного запаса продовольствия делало Кумамото «крепким орешком». Однако единственную осаду замок пережил, притом успешно, только в 1871 г., уже после реставрации Мэйдзи.

В 1590 г. Тоётоми и Токугава Иэясу совместными усилиями разбили клан Ходзё. Его земли, на которых сейчас располагается Токио, Тоётоми за труды передал Токугаве. В те времена там не было крупных городов. Поэтому Тоётоми пошутил, что, получив во владение сельский район, Токугава Иэясу сам, чего доброго, превратится в корову. Токугава обыграл эту шутку, заказав себе доспехи, отделанные коровьей шерстью и с огромными рогами на шлеме.

В 1591 г. власть Тоётоми была признана всеми даймё. Одним из последних Тоётоми покорился глава клана Датэ, бывшего на тот момент третьим по богатству кланом в Японии. Признав себя вассалом Тоётоми, даймё Датэ Масамунэ сумел избежать ненужных потерь и сохранил свое состояние в два миллиона коку. Что же до монахов, часть их перешла на сторону нового сёгуна, а остальные были разгромлены в 1585 г. Одержав победу над очередной сектой, Тоётоми казнил всех монахов самурайского происхождения, а остальным даровал жизнь и свободу. Так Япония вновь стала единым государством.

Однако Тоётоми был слишком честолюбив, чтобы удовольствоваться властью над одной Японией. Он мечтал завоевать Китай. Для начала он потребовал от Кореи, чтобы та признала себя вассалом Японии и согласилась пропустить японские войска через свою территорию. Корейцы ответили отказом. В мае 1592 г., всего через год после объединения Японии, 140-тысячная японская армия высадилась на юге Корейского полуострова, около Пусана. Свои отряды в Корею направили многие даймё. Однако самый сильный из союзников Тоётоми Токугава Иэясу счел за лучшее воздержаться от участия в походе точно так же, как несколькими годами ранее воздержался от участия в кампаниях по захвату Кюсю и Сикоку. Хитрый Токугава копил силы и выжидал удобного момента для захвата власти в стране.

Всего через двадцать дней после высадки японцы заняли столицу Кореи Сеул (две крупных японских армии двигались к городу наперегонки по труднопроходимой местности) и стали быстро продвигаться на север. В следующие несколько месяцев они захватили большую часть страны вместе с Пхеньяном. Корейская армия не оказывала серьезного сопротивления. Если корейцы все же отваживались дать японцам полевое сражение, то огонь японских аркебузиров выкашивал их целыми сотнями. Один из японских полководцев даже утверждал, что для войны с корейцами все виды оружия, кроме аркебузы, излишни.

Казалось, что Корея обречена. Но тут свое веское слово сказал корейский военный флот. Ведущий корейский флотоводец Ли Сун Син еще накануне войны приказал построить достаточное количество броненосных кораблей «кобуксон» (или «черепах»). Это ноу-хау позволило Ли Сун Сину разбить японцев в четырех крупных морских сражениях. В сентябре 1592 г. корейцам удалось захватить господство на море и отрезать японскую армию вторжения от ее баз в Японии.

В войне наступил перелом. На помощь корейским войскам, отброшенным к северной границе страны, пришли китайцы. Уже в феврале 1593 г. японцы потеряли Пхеньян. На оккупированных ими территориях развернулось партизанское движение. Множество японцев умерло от тифа и холеры (участвовавший в походе Датэ Масамунэ писал по этому поводу, что в Корее вода не такая, как в Японии). В мае китайцы и корейцы заняли Сеул. Отступившие в район Пусана японцы запросили мира. Следующие четыре года войны не было, самураи из пусанского гарнизона развлекались охотой на тигров.

Боевые действия возобновились в 1597 г. Однако новое наступление японцев не принесло им успеха. Снова прекрасно показал себя корейский флот. В одном из сражений Ли Сун Син сумел загнать вражеские корабли на железные цепи, которыми он перегородил узкий пролив, а затем уничтожить. Хотя Ли Сун Син вскоре погиб, японцы были вынуждены оставить Корею в 1598 г.

Война в Корее считается единственной крупной ошибкой Тоётоми Хидеёси. Главной же причиной поражения часто называют то обстоятельство, что сам «японский Наполеон» остался на родине, доверив ведение корейской кампании своим генералам и союзникам. Все кланы, участвовавшие в войне с корейцами (то есть практически все, кроме Токугава), понесли огромные потери. В этом состоит значение корейской неудачи для дальнейшей борьбы за власть в Японии.

Битва при Секигахаре

В 1597 г. сёгун Тоётоми Хидеёси тяжело заболел. Налицо были даже некоторые признаки сумасшествия. Предвидя скорую смерть, Тоётоми назначил пятерых регентов, которые должны были управлять страной до совершеннолетия его наследника.

Хидеёси скончался в 1598 г. Большинство даймё признало новым сёгуном его сына, малолетнего Тоётоми Хидеёри. Большинство, но не все. И в первую очередь — не Токугава Иэясу.

Поняв, что лучшего момента ему не дождаться, Токугава объявил о своих претензиях на титул сёгуна. Заметим, что прав на сёгунство у Токугавы Иэясу, дальнего родственника сёгунов Минамото, и вправду было значительно больше, чем у крестьянского внука Хидеёри. Но в «эпоху враждующих провинций» никакие права не значили ровным счетом ничего, если не были подкреплены силой оружия.

Разгорелась новая гражданская война. Образовались два новых союза, в которые вошли практически все феодальные кланы Японии. Хидеёри поддержало больше даймё, чем Иэясу. Однако сторонники юного сёгуна потеряли слишком много воинов в Корее. В результате силы были равны. Во главе армии Хидеёри (её называли Западной армией) встал Исида Мицунари. Воинство Токугавы Иэясу называлось Восточной армией. В 1600 г. Западная и Восточная армии встретились у селения Секигахара. Началась самая крупная битва периода Сенгоку Дзидай. С каждой из сторон в ней участвовало по восемьдесят тысяч воинов. Как и в большинстве битв эпохи, отряды каждого даймё действовали сами по себе, а не как единый коллектив.

Туманным утром 21 октября 1600 г. армия Токугавы Иэясу атаковала вымотанную ночным маршем Западную армию. Наступление возглавлял отряд Ии Наомасы, одного из ближайших сподвижников Токугавы. Бойцы Ии Наомасы всегда носили доспехи красного цвета, за что и были прозваны «красными дьяволами».

Битва при Секигахаре. Положение на десять часов утра. Красным обозначены войска Токугавы, синим — его противников, а желтым — та часть Западной армии, что в ходе сражения перейдет на сторону врага.

Поначалу ни одна из сторон не могла добиться преимущества. Но неожиданно один из лидеров Западной армии Кобаякава Хидэаки, под началом которого находилось более двадцати тысяч воинов, перешел на сторону Токугавы Иэясу и атаковал своих бывших союзников. Главнокомандующий Западной армией Исида Мицунари приказал занять жесткую оборону, но войска клана Симадзу с острова Кюсю отступили с поля боя. За ними потянулись и другие. Вскоре уже вся Западная армия отступала, ведя арьергардные бои.

Вначале их преследовали только «красные дьяволы». Токугава Иэясу наблюдал за битвой, сидя на своем командном пункте. Увидев, что враг отступает, он скомандовал общее наступление и, даже не успев зашнуровать шлем, повел свои войска к победе. Западная армия была разбита, Исида Мицунари попал в плен.

После многолетней борьбы Токугава Иэясу наконец стал сёгуном. Формально он принял этот титул в 1603 г. Сразу вслед за этим он перераспределил земельные владения, отдав ключевые районы страны наиболее верным вассалам. Все, кто при Секигахаре сражался против Токугавы, были наказаны. Часть из них вовсе лишилась земель, а остальные получили во владение самые захолустные районы страны. Выкрутиться из неприятной ситуации сумели только братья Симадзу, вновь перешедшие на сторону победителя. Естественно, враги нового сёгуна жаждали реванша.

В 1614 г. восстание против Токугавы подняли самураи-ронин (по-японски — «люди-волны»). Так называли самураев, оставшихся без хозяев и обреченных на бродячую жизнь. После побоища под Секигахарой и последовавшего за ним передела собственности в Японии появилось множество подобных бродяг. Ронин объединились со сторонниками свергнутого сёгуна Тоётоми Хидеёри. Вскоре Токугаве удалось осадить повстанцев в Осаке. Ронин оказали упорное сопротивление, но в итоге крепость пала. Тоётоми Хидеёри покончил жизнь самоубийством, а весь его клан был вырезан по приказу Токугавы.

Под Осакой вновь отличились «красные дьяволы». Зимой 1614-1615 гг. они атаковали небольшое укрепление, занятое повстанцами. Штурм явно захлебнулся, однако «красные дьяволы» никак не хотели отступать: то ли из упрямства, то ли не услышав приказа об отступлении. Чтобы дать своим подчиненным возможность выйти из боя, сохранив лицо, их командир был вынужден принять нестандартное решение. Он приказал находившимся при нем аркебузирам дать несколько залпов в спину «красным дьяволам». Бойцы клана Ии развернулись навстречу новой опасности и ринулись в яростную атаку, уйдя тем самым на безопасное расстояние от вражеской крепости.

Это интересно: во время осады Осаки Токугаве Иэясу принесли отрубленную голову одного из вражеских полководцев. Сёгун отметил, что поверженный враг перед боем жег в своем шлеме благовония, чтобы его голова потом лучше пахла. Токугава Иэясу порекомендовал поступать так же всем своим воинам.

Токугава не был таким прекрасным полководцем, как Ода Нобунага или Тоётоми Хидеёси. Но он был осторожен и хорошо умел ждать. В итоге он пережил и Нобунагу, и Тоётоми, воспользовавшись плодами их побед. Конечно, ему несколько раз сильно повезло, особенно в последней битве при Секигахаре. Но, как говорится, «везет тому, кто везет».

Захват Осаки положил конец периоду Сенгоку Дзидай. Япония наконец успокоилась. Токугава Иэясу умер в 1616 г. Его потомки оставались сёгунами вплоть до 1868 г. Но это уже совсем другая история...

Сенгоку Дзидай в играх

Автор: Тимур Хорев

Славный период раздробленных провинций, когда самураи были настоящими самураями, жесткими и резкими, как харакири, а военачальники с замысловатыми именами вдохновенно пили чай и увлеченно резали друг другу головы, представлен в компьютерных играх скромно, но со вкусом. Причина тому — традиционная еще со средневековых времен приверженность жителей Страны Восходящего солнца приставкам.

Приставки против Сида Мейера

Там, в стране сакур и фудзиям, период Сенгоку служит чем-то вроде «Дикого Запада» — стильного и уникального для развлекательной индустрии. Если порыться в консольных развалах, найдутся и боевики (Samurai Warriors, Sengoku Basara, Devil Kings), и игры с элементами «скрытности» (Shinobido: Way of the Ninja), и странные околоролевые бродилки (Onimusha), и стратегии (Kessen), и квесты (Way of the Samurai), и даже пара драк (Bushido Blade, Samurai Shodown).

Что же доставалось нам, доблестным воинам мыши и клавиатуры? В 1990 году компания MicroProse не без участия некоего Сида Мейера выпустила Sword of the Samurai — симулятор жизни молодого бойца в средневековой Японии. Он совмещал элементы стратегии, тактики, драки и квеста. Сейчас ее жанр определили бы как «эпический». С точки зрения исторической точности эта игра была безупречна, и насладиться ею сейчас может помешать разве что сильный аркадный элемент. Ну что поделать — время тогда было такое, переломное.

К сведению: Сид Мейер вырос, но не забыл про самурайскую юность. Он вставил в «сюжетное» дополнение Civilization 3: Conquests сценарий за средневековую Японию — из девяти кампаний эта оказалась самой проработанной.

Каждому самураю по коку

Не прошло и десяти лет, как малоизвестная британская студия с банальным названием Creative Assembly («Кучка затейников», не иначе), занимающаяся преимущественно переносом чужих проектов вот уже тринадцатый год подряд, вдруг заинтересовалась периодом Сенгоку, который, как оказалось, неплохо укладывается в стратегический жанр.

Получилась красивая, лаконичная, исторически достоверная, но при этом потрясающая масштабами игра — и называлась она Shogun: Total War. На дворе 2000 год, и пять тысяч бойцов в кадре — нечто немыслимое, даже при том, что каждый самурай плоский, клонированный, в бою умеет лишь лениво помахивать мечом и умирать (к слову, в те времена разработчикам еще дозволялось заливать поля сражений кровью).

В игре было слишком много хорошего, чтобы вот так просто сказать, в чем ее секрет. Может, в реалистичности боя? Именно после Shogun стандартом сделались холмы с лучниками, перестроения, окружение, ложные отступления, усталость от бега, удары кавалерии с фланга, залпы аркебуз, погода, боевой дух и тому подобные приятные вещи.

Или же дело в стратегической части? Игрок мог взять под управление один из воюющих кланов и заняться развитием провинций (богатство, как и положено, измеряется в годовых нормах риса — «коку»), строительством полезных сооружений, набором войск, политикой, шпионажем и даже засылкой ниндзя (забавных роликов с их участием сильно не хватало в Medieval и Rome: Total War — потом они, к счастью, вернулись). Войска в стратегическом режиме изображались в виде фишек на карте — и это давало ощущение причастности к историческим событиям. Тут и знакомые имена предводителей кланов и полководцев, и знаменитые цвета флагов, и грозное бормотание японских актеров...

Восхищенные отзывы и неожиданно высокие продажи вдохновили разработчиков на улучшенную версию Warlords и дополнение Mongol Invasion с альтернативно-историческими кампаниями. Что было бы, если б корабли ханов оказались чуть попрочнее и монголо-корейцы со своим фирменным игом наперевес в полном составе высадились на островах? «Тогда японцы узнали бы, что значит воевать по-настоящему, но уже слишком поздно» — так отвечают разработчики, ибо за монголов в дополнении играть очень легко, а за японцев — неимоверно тяжело.

Стратегия Shogun: Total War положила начало долгой и славной серии, известной всем любителям жанра. Многие скажут, что с Rome серия обросла развесистой клюквой, но сомнительных вещей хватало и в оригинальных играх — чего стоят отряды самураев, прячущиеся в траве и забрасывающие врага сюрикенами, или воины-кенсаи, способные нарубить мечом половину вражеской армии. Сейчас Creative Assembly старательно ваяет (наконец-то!) морские сражения в колониальной Empire: Total War, но я верю — когда-нибудь они вернутся в Японию периода Сенгоку.

Уже после выхода первых игр серии Shogun, осенью 2001 года, канадская студия Magitech выпустила собственную интерпретацию событий в Японии тех лет — стратегию Takeda, в которой нам предлагали сыграть за одноименный клан. В игре было много интересных находок — непрямое управление, делающее чрезвычайно важной первоначальную расстановку отрядов перед боем, и множество интересных вариантов построения войск. Но время стратегий с двумерной графикой и жестким сюжетом уже прошло, и проект совершенно потерялся на фоне «старшего брата».

Не спасла положение и вторая часть, вышедшая в 2005 году, — да, там можно было сыграть и за другие кланы, там появилась трехмерная графика, но солдаты остались спрайтовыми, интерфейс — безумно сложным, а ошибки — обильными.

Вряд ли серию вытащит из забвения грядущая Takeda 3, так что до сих пор Shogun: Total War не превзошел никто. Стратегия образца 2000 года остается единственной толковой игрой на горизонте — по крайней мере, до анонса Shogun 2: Total War.