Форпост демократии

В начале XX в. Японской империи, при самой активной поддержке со стороны британцев, удалось создать мощный военный флот. После Цусимского сражения о военно-морской мощи Страны восходящего солнца начали говорить с уважением, а на Вашингтонской конференции 1921-1922 гг. Япония была признана одной из великих морских держав. Заключенный на этой конференции договор признавал за Японией право на третий по силе военный флот, уступающий только британскому и американскому.

Примерно с этого момента в Вашингтоне начали разрабатывать планы на случай будущей войны с Японией. Первоначально предполагалось, что Япония и США будут сражаться один на один (план «Орандж»), но после заключения германо-японского союза американские стратеги стали рассчитывать на помощь Великобритании, Франции и Голландии, чьи колониальные владения находились в опасной близости от Японии и представляли собой заманчивую цель для императорского флота. Так на свет появился план «Рейнбоу-2», утвержденный 30 июля 1939 г.

Главную роль в разгроме Японии план отводил Тихоокеанскому флоту США. Однако постоянные базы этого флота находились на западном побережье Америки, то есть слишком далеко от предполагаемого театра военных действий. Владения же США в западной части Тихого океана (Филиппины и Гуам) американское командование предполагало принести в жертву японцам в самом начале войны, а затем отвоевать в ходе победоносного контрнаступления. В результате единственным удобным местом для размещения Тихоокеанского флота была признана гавань Перл-Харбор на острове Оаху, расположенная рядом со столицей Гавайских островов Гонолулу.

Долгое время Перл-Харбор был одной из многочисленных временных баз американского флота на Тихом океане. Однако 7 мая 1940 г., за три дня до начала вторжения Германии в Бельгию и Голландию, президент США Франклин Рузвельт приказал Тихоокеанскому флоту остаться на Оаху на неопределенное время. Госсекретарь США Хэлл образно сравнил флот на Гавайях с заряженной двустволкой, которую совершенно необходимо иметь под рукой любому, кто затеял переговоры с бандитом.

Американское командование искренне полагало, что остров Оаху благодаря его укреплениям, гарнизону и географическим особенностям представляет собой одну из сильнейших крепостей в мире. Тем не менее решение президента о перебазировании флота в Перл-Харбор вызвало негативную реакцию у многих американских адмиралов. Дело в том, что Перл-Харбор не был рассчитан на то, чтобы стать основной базой флота. На Оаху не было необходимых средств для обслуживания ста с лишним кораблей, в том числе восьми линкоров и трех авианосцев. Командующий Тихоокеанским флотом адмирал Ричардсон неоднократно указывал на это штабу ВМС США, а в октябре 1940 г. смог добиться аудиенции в Белом доме и высказал Рузвельту все, что он думает о решении разместить вверенный ему флот на Гавайях. В результате этого разговора флот остался на месте, а вот Ричардсон был смещен со своего поста. Новым командующим Тихоокеанским флотом стал адмирал Хасбенд Киммель.

Наученный горьким опытом своего предшественника, Киммель не стал оспаривать решений политического руководства страны, а начал молча работать над повышением обороноспособности Перл-Харбора. Дело в том, что остров Оаху казался неприступным только из далекого Вашингтона. На деле же все обстояло довольно плачевно.

Во-первых, американские войска, расположенные на Оаху, были разделены на три части, у каждой из которых был свой, притом совершенно независимый от двух других, командир. Под началом Киммеля были корабли Тихоокеанского флота, и только они. Многочисленным гарнизоном Оаху (по данным на 7 декабря 1941 г. — 40 469 солдат и 2490 офицеров) командовал генерал Уолтер Шорт. Ему же подчинялись все наземные средства ПВО, береговая артиллерия, а также авиация, базировавшаяся на нескольких аэродромах, крупнейшими из которых были Уиллер, Эва и Хикэм. Кроме того, у Канэохэ располагалась стоянка гидросамолетов, а на острове Форд прямо посреди гавани Перл-Харбор находился небольшой аэродром патрульной авиации. Наконец, за оборону базы с моря отвечал 14-й военно-морской округ во главе с адмиралом Блохом. Отсутствие единоначалия делало базу более уязвимой для вражеской атаки.

Главной угрозой для Перл-Харбора Киммель, Шорт и Блох совершенно справедливо считали налет, совершенный самолетами, стартовавшими с японских авианосцев. Возможность такого авиаудара была доказана американскими моряками во время маневров еще в 1936 г. Тогда же было подсчитано, что для своевременного обнаружения вражеских авианосцев гарнизон Оаху должен располагать 250 патрульными самолетами. На деле же Шорт располагал всего 6 патрульными самолетами, а еще 49 находились в распоряжении флота. В ответ на постоянные просьбы прислать еще самолетов из Вашингтона приходили отписки и пустые обещания.

Генерал Шорт попытался найти выход из непростого положения, заказав для Оаху 3 стационарных и 6 передвижных радиолокаторов. Это чудо военной техники могло бы решить множество проблем, но к декабрю 1941 г. удалось развернуть только пять передвижных радаров, установленных на грузовиках. При этом гарнизон не располагал достаточным числом опытных операторов, и радиолокаторы работали лишь по несколько часов в сутки. По сути, накануне нападения японцев американские войска на Оаху имели весьма смутное представление о том, что же творится у них под самым носом.

За время своей службы на Оаху Шорт запросил у Вашингтона в общей сложности более 23 миллионов долларов на укрепление обороноспособности острова. В ответ министерство прислало смехотворные 350 тысяч долларов.

Киммеля очень волновала возможность применения неприятелем самолетов-торпедоносцев. Он несколько раз ставил вопрос о сооружении в гавани противоторпедных заграждений, однако командование ВМС уверило его в том, что торпеды, сброшенные с самолетов, опасны только там, где глубина превышает 25 метров. Максимальная же глубина в районе стоянки судов не превышала 15 метров. Киммель поверил своему начальству на слово. Он и не подозревал, что в начале 1941 г. и японцы, и союзники США британцы располагали торпедами, пригодными для использования на мелководье. Почему о британских разработках не знали в штабе ВМС США, остается загадкой.

В отличие от противовоздушной, противолодочная оборона Оаху была на высоте. В течение 1941 г. американцы несколько раз обнаруживали вблизи Перл-Харбора японские субмарины, однако не атаковали их.

И Шорту, и Киммелю приходилось работать в условиях острого дефицита как денег, так и информации. Киммеля страшно раздражало, что командование упорно не желает своевременно информировать его об изменениях в международной обстановке и о предполагаемых планах японского флота. Единственное, что можно было понять из директив командования, — это то, что флот в Перл-Харборе находится в полной безопасности. Даже когда в январе 1941 г. произошла утечка информации и американской разведке стало известно о существовании плана атаки на Перл-Харбор, начальник штаба ВМС США адмирал Старк специально разъяснил Киммелю, что американское командование не верит этим слухам и что флот на Гавайях может ничего не опасаться.

Желтая угроза

Накануне Второй мировой войны у власти в Японии стояли люди, считавшие, что Страна восходящего солнца должна выполнить священную миссию изгнания европейцев с Дальнего Востока и создания великой «Азии для азиатов», объединенной под властью божественного японского императора-микадо. Первый шаг на пути превращения Японии в паназиатскую империю был сделан в начале 1930-х гг., когда Япония ввязалась в долгую изматывающую войну с Китаем. Несмотря на отчаянное сопротивление действовавших в союзе китайских коммунистов и националистов, японская армия успешно продвигалась вглубь страны, и в Токио всерьез задумались о новых завоеваниях. Необходимость этих завоеваний диктовалась крайней ограниченностью ресурсов, находившихся в распоряжении японской промышленности.

Было два возможных направления для дальнейшей экспансии: северное — против СССР — и южное — против колониальных владений Франции, Великобритании, Голландии и США. Армейское руководство настаивало на войне против СССР, а командование ВМС требовало совершить решительный бросок на юг. Споры разгорелись жаркие: покорение Сибири принесло бы славу и дополнительное финансирование сухопутным генералам, а операции в южных морях позволяли японским адмиралам надолго задвинуть армейское командование на второй план. Поначалу преимущество было у сторонников войны против СССР, однако неудача Квантунской армии у Халхин-Гола привела к тому, что стремительно набирающий мышечную массу японский дракон повернул взгляд на юг.

Главной помехой на пути победоносного шествия японцев в сторону Индии и Австралии был мощный американский флот, не обезвредив который нечего было и думать о победе в войне. Тут облаченные в морские мундиры самураи оказались на распутье: предстояло решить, следует ждать американцев у берегов Японии или же самим нанести первый удар. Сторонники первого решения делали основную ставку на мощные линкоры, их оппоненты считали главным оружием императорского флота относительно новый тип кораблей — авианосцы.

Долгое время сторонники «линкорного решения» преобладали, однако в самом конце 1940 г. ВМС Японии возглавил 56-летний адмирал Исороку Ямамото. Он полагал, что пассивно ждать янки у берегов Японии — значит подставить под удар все возможные завоевания в Юго-Восточной Азии. Чтобы победить американцев в затяжной войне, считал Ямамото, будет недостаточно захватить Филиппины, Гавайи или даже Калифорнию. Японцам придется захватить Вашингтон и в нем продиктовать условия капитуляции. Но это было заведомо невозможно, а единственную альтернативу Ямомото видел в том, чтобы разгромить Тихоокеанский флот США в первый же год войны, сломив тем самым национальный дух США. Главным средством достижения победы он считал авианосцы.

Это интересно: свои незаурядные умственные способности Ямамото использовал не только для планирования военных операций. Он был чемпионом императорского флота по игре в го, а также прекрасно играл в покер.

Идея авианалета на Перл-Харбор посетила Ямамото задолго до его назначения на пост командующего ВМС. Еще в конце 1930-х гг. по его инициативе был создан специальный полигон на островке Сиоку. На этом острове была построена точная копия Перл-Харбора. Действуя на свой страх и риск, Ямомото приказал начать на Сиоку тренировки летчиков морской авиации. Длившиеся два года тренировки влетели японцам в копеечку — они потеряли около 300 самолетов, что для слабенькой японской промышленности было очень много. Зато теперь в распоряжении Ямамото было достаточно опытных летчиков, которым можно было поручить самые сложные задания. Когда тренировки уже подходили к концу, пришла весть о решении Рузвельта сделать Перл-Харбор основной базой Тихоокеанского флота. Ямамото мог с полным правом городиться своим умением предсказывать будущее.

Теперь предстояло собрать команду единомышленников. Единственным соединением японского флота, способным осуществить план Ямамото, был Первый воздушный флот, в состав которого входили 6 новейших авианосцев. Однако командир Первого воздушного флота Чуичи Нагумо был плохим помощником для Ямамото. Нагумо был чересчур осторожен, к тому же не верил в эффективность вверенных ему авианосцев, считая главной силой любого флота линкоры. Однако среди его подчиненных Ямамото обнаружил множество талантливых офицеров. Самой ценной находкой оказался прекрасный летчик и способный тактик Минору Гэнда. Он был известен на флоте как командир отряда лихих летчиков-истребителей, получивших за свое мастерство прозвище «фокусники Гэнды». По заданию Ямамото Гэнда разработал подробный план атаки на Перл-Харбор. Он полагал, что шансы операции на успех — 60%.

Это интересно: Ямамото и Гэнда ознакомили со своим планом морского летчика контр-адмирала Такахиро Ониси. Тот счел план Гэнды чересчур рискованным и попытался отговорить Ямамото от этой затеи. Несколько лет спустя именно Ониси предложил идею создания отрядов летчиков-камикадзе.

После того, как Ямамото утвердил план атаки, Гэнда приступил к разработке новых торпед, применимых на глубинах меньше 15 метров. После серии неудачных экспериментов он наконец нашел удачное решение, прикрепив к торпедам деревянные стабилизаторы. Как уже отмечалось выше, американские моряки были совершенно не готовы ни к чему подобному. Неожиданно выяснилось, что японские авиабомбы не способны пробить палубу американских линкоров. В итоге было принято решение использовать вместо бомб крупнокалиберные артиллерийские снаряды, снабженные стабилизаторами.

Наконец все технические трудности были преодолены. Но Ямамото еще ждало самое трудное испытание: ему надо было убедить консервативно настроенный главный морской штаб в целесообразности удара по Перл-Харбору. В штабе тщательно рассмотрели план Ямамото и решили, что игра не стоит свеч. По их расчетам выходило, что соединение Нагумо гарантированно потеряет два авианосца из шести, потопив в лучшем случае 5-6 американских линкоров. Сам Нагумо был также против. Тогда Ямамото пригрозил уйти в отставку, если его план не будет одобрен. На опасения же Нагумо Ямамото ответил, что если пожилой командир Первого воздушного флота боится повредить свое здоровье в холодных водах северной части Тихого океана, то он, Ямамото, лично поведет авианосцы к победе. Не выдержав такого напора, в сентябре 1941 г. штабисты сдались.

К тому времени на флоте уже почти все было готово для операции. Приготовления проходили в обстановке полной секретности. Интенданты, готовившие императорский флот для действий в тропиках, никак не могли понять, зачем соединению Нагумо потребовалось зимнее обмундирование и морозоустойчивая смазка для авиационных двигателей. В результате ради сохранения тайны были заказаны и тропические комплекты формы: мол, никогда не известно, куда могут завести кривые дороги войны.

Когда план Ямамото был одобрен главным штабом, в него постарались вставить свои пять копеек японские подводники. Они убедили Ямамото использовать для атаки на Перл-Харбор пять новейших карликовых подлодок. Эти подлодки не могли сами доплыть до Оаху, поэтому их предстояло доставить к месту атаки в специальных ангарах, оборудованных на больших океанских субмаринах. Ямамото считал атаку подлодок самоубийственной, бесполезной и даже вредной (слишком рано обнаруженные подлодки могли встревожить американцев). Но подводники так стремились положить свои жизни на алтарь отечества, что Ямамото уступил. «Мы опадем, как цветы вишни на землю», — ответил один из подводников на приказ Ямамото не рисковать жизнью без необходимости.

Также как и оборона Оаху, успешная атака на базу американского флота всецело зависела от разведки. И японские бойцы невидимого фронта добились крупной победы над своими американскими оппонентами. В 1941 г. Гавайи буквально кишели японскими агентами, а американские спецслужбы не предпринимали никаких активных мер по защите своих секретов.

Во главе японской разведывательной сети на Оаху стоял опытный разведчик Такео Есикава. Своих агентов он вербовал среди многочисленной японской диаспоры: накануне войны на Гавайях жили 160 тысяч этнических японцев, почти четверть из них сохраняли японское гражданство. Японские агенты свободно разгуливали вокруг базы американского флота, летали над гаванью на частных самолетах. Сам Есикава очень любил наблюдать за американскими кораблями, уединившись с гейшей в одной из комнат японского ресторана, расположенного на холме рядом с гаванью Перл-Харбор. Гейша, иногда обслуживавшая американских офицеров, также была ценным источником информации.

Враг у ворот

В начале ноября 1941 г. корабли оперативного соединения адмирала Нагумо были рассредоточены по разным портам. В середине месяца они стали по одному выходить в море и без следа исчезать за горизонтом, никому не сообщая о пункте своего назначения и сохраняя полное радиомолчание. Радисты кораблей Нагумо остались на военно-морской базе в Куре. Их задачей было заполнять эфир ложными сообщениями, сбивая с толку американскую службу радиоперехвата.

К 21 ноября весь отряд Нагумо сосредоточился в заливе Танкан на острове Иторофу в группе Курильских островов. В его состав входили 6 авианосцев, 2 линкора, три тяжелых крейсера, 1 легкий крейсер, 9 эсминцев, три подводные лодки и 8 танкеров с горючим — всего 32 корабля. На авианосцах находилось 432 самолета. Несмотря на то, что место сбора было выбрано безлюдное, морякам в целях сохранения секретности запрещалось сходить на берег и выбрасывать мусор за борт.

23 ноября перед командирами авианосных авиационных соединений выступил капитан-лейтенант Судзуки, один из разведчиков, работавших на Оаху. 25 ноября Нагумо получил приказ Ямамото о начале операции. Поскольку в это время в Вашингтоне шли секретные американо-японские переговоры, в приказе говорилось, что в любой момент операция может быть приостановлена.

В ночь на 26 ноября Нагумо не спалось. Он вызвал к себе Судзуки и заставил его поклясться, что американский флот стоит на якоре именно в Перл-Харборе, а не на какой-то другой стоянке на Гавайях.

26 ноября оперативное соединение двинулось на восток. По плану японские корабли должны были пересечь океан в районе, где не было оживленных судоходных линий, и выйти к Гавайям с севера. Море было неспокойно. Нескольких матросов смыло за борт, но никто не стал их спасать, чтобы не терять времени. Нагумо морально готовился к потере трети своих кораблей. Он уже жалел, что согласился на столь рискованную операцию.

27 ноября переговоры в Вашингтоне закончились полным провалом. В тот же день Шорт и Киммель получили срочные телеграммы из Вашингтона от своих начальников. Командование предупреждало группировку на Гавайях, что война может начаться со дня на день и что американское правительство желает, чтобы именно японцы сделали первый выстрел. О возможной угрозе Перл-Харбору в телеграммах ничего не говорилось.

К тому моменту из трех авианосцев Тихоокеанского флота в Перл-Харборе находились два: «Энтерпрайз» и «Лексингтон». Еще один, «Саратога», ремонтировался на западном побережье Америки. 28 ноября «Энтерпрайз» с большим эскортом вышел в океан. Он должен был доставить подкрепление на остров Уэйк.

Это интересно: корабль под названием «Энтерпрайз» существовал в ВМС США с момента их основания в конце XVIII в. В честь авианосца времен Второй мировой войны были названы звездолет из сериала «Star Trek» и один из американских шаттлов. Сейчас это имя носит американский ядерный авианосец.

Тем временем корабли Нагумо двигались все дальше на восток. Из их труб почти не вырывалось дыма — японские моряки использовали высококачественное топливо. У многих моряков не выдерживали нервы. В одну из ночей начальнику штаба оперативного соединения контр-адмиралу Кусаке примерещился самолет. Была поднята тревога, но на деле самолетом оказалась горящая сажа, вылетевшая из труб одного из кораблей. Вскоре на горизонте был замечен советский пароход. Если бы он также заметил японские корабли, его скорее всего бы потопили. Моряки и летчики строили самые разные предположения насчет того, куда плывет отряд. Одни считали, что их цель — Аляска, другие склонялись к Филиппинам.

1 декабря Киммель в очередной раз затребовал данные о местоположении пропавших невесть куда японских авианосцев. Не получив ответа, он накинулся на начальника разведки флота с криками: «Вы так и не знаете, где они? Не хотите ли вы сказать, что они могут огибать Даймонд-Хед (мыс у входа в Перл-Харбор) и вы все еще не будете знать об этом?».

2 декабря Нагумо получил приказ от Ямамото: «Начинайте восхождение на гору Ниитака». Это означало, что удар должен быть нанесен утром 7 декабря. О цели похода было объявлено личному составу, восторг которого не знал границ. Летчикам стали выдавать увеличенные рационы. У них появилась возможность каждый день принимать расслабляющие ванны.

5 декабря из Перл-Харбора вышел «Лексингтон». Как и «Энтерпрайз», он должен был доставить подкрепления на одну из американских баз.

Утром 6 декабря на японских кораблях состоялось торжественное построение, сопровождавшееся патриотическими речами, зачитыванием приказа Ямамото и криками «банзай!». На флагманском авианосце «Акаги» был поднят флаг, в свое время украшавший броненосец «Микаса» — флагман японского флота в Цусимском сражении.

Это интересно: во время русско-японской войны Исороку Ямамото служил на «Микасе», а во время Цусимского сражения был ранен и лишился трех пальцев.

Днем по радио сообщили, что в Перл-Харборе нет американских авианосцев. Нагумо встретил это известие спокойно, а Гэнда впал в отчаяние и заявил, что предпочел бы уничтожить два американских авианосца, а не все восемь линкоров.

Всю ночь с 6 на 7 декабря радио Гонолулу передавало гавайскую музыку. Как выяснилось впоследствии, это был своеобразный радиомаяк для американских бомбардировщиков, которые своим ходом перебазировались на Гавайи. Не заметив никаких признаков тревоги, японцы начали готовить атаку.

Ранним утром 7 декабря на кораблях оперативного соединения Нагумо уже никто не спал. Матросы выкатывали самолеты на взлетную палубу и готовили их к вылету. Летчики наслаждались праздничным завтраком.

Когда корабли оказались на расстоянии в 230 миль от Перл-Харбора, летчики собрались на последний инструктаж. Пилоты одели перед боем новую форму, у многих на головах белели традиционные боевые повязки самураев. Некоторые, соблюдая еще одну самурайскую традицию, перед боем крепко надушились. После инструктажа — короткая молитва у синтоистских алтарей, обязательно присутствовавших на всех кораблях японского флота.

Ровно в 6 утра, еще до рассвета, взлетел бомбардировщик ведущего первой волны Мицуо Футиды, старого приятеля Гэнды. На его голове красовалась белая повязка — подарок экипажа «Акаги». Вслед за ним навстречу рассвету устремились остальные самолеты: 40 торпедоносцев, 51 пикирующий бомбардировщик, 49 бомбардировщиков и 43 истребителя.

За несколько часов до этого к Перл-Харбору устремились 5 карликовых подлодок. У одной из них не работал гирокомпас. Все 10 подводников понимали, что идут на верную смерть: на лодках-носителях они оставили завещания и письма родным. Некоторые прихватили с собой вино.

Внимание — миф: часто приходится слышать, что в налете на Перл-Харбор участвовали японские летчики-камикадзе. На самом деле если кого из участников атаки 7 декабря и можно назвать смертниками, то только экипажи пяти мини-субмарин. Камикадзе появились намного позже.

В 3.42 одна из подлодок была замечена с американского тральщика «Кондор». Капитан «Кондора» поставил об этом в известность патрульный эсминец «Уорд». На «Уорде» решили, что подлодка морякам с тральщика просто померещилась. Однако для капитана «Уорда» Аутбриджа это было первое плавание в роли командира корабля, и он был полон решимости во всем следовать инструкциям. После долгих поисков, в 6.30 утра, «Уорд» обнаружил японскую подлодку, пытавшуюся незаметно проскочить в гавань, и атаковал ее. Совместно с одним из патрульных самолетов «Уорд» потопил подлодку и, отрапортовав куда надо, бросился в погоню за японским рыбачьим судном, вошедшим в запретную зону. Тем временем пилот патрульного самолета Таннер, решив, что по ошибке была потоплена американская субмарина, стал морально готовиться к трибуналу.

Не успев разобраться с рыбаками, «Уорд» засек еще одну вражескую субмарину и потопил ее в пять минут восьмого. Через десять минут рапорты от капитана «Кондора», Аутбриджа и Таннера одновременно легли на стол дежурного офицера 14-го военно-морского округа. Примерно полчаса в штабе округа безуспешно пытались разобраться, сколько на самом деле субмарин замечено и потоплено, какому государству они принадлежат и при чем тут вообще рыбачье судно.

В 7.15 с японских авианосцев стартовала вторая волна: 80 пикирующих бомбардировщиков, 54 бомбардировщика и 36 истребителей. Еще 39 истребителей остались на кораблях на случай вражеской контратаки. Нагумо и Кусака молились, многие плакали.

Тора! Тора! Тора!

В 7 утра закончили свою работу передвижные радиолокаторы на Оаху. Все, кроме одного. За дежурившими на этом локаторе рядовыми Локкардом и Эллиотом почему-то не пришла машина, которая должна была отвезти их на завтрак. Чтобы не терять времени даром, рядовые решили еще попрактиковаться в работе с локатором. Буквально в следующую минуту они засекли большую группу самолетов, летящую прямиком к Оаху. В 7.15 они сообщили об этом в информационный центр, куда стекалась информация со всех локаторов. Дежурный офицер Кермит Тайлер успокоил их: он вспомнил, что всю ночь по радио играла гавайская музыка, и предположил, что рядовые засекли подлетающие к Оаху бомбардировщики Б-17. В 7.39 Локкард и Эллиот потеряли цель в двадцати милях от острова (прохождению сигнала мешали возвышенности). В эту самую минуту Футида увидел северное побережье Оаху.

Включив радиоприемник, Футида настроился на радио Гонолулу и прослушал сообщение о погоде над островом. В 7.50, когда все самолеты вышли на видимость гавани, Футида отдал по радио приказ об атаке и выпустил в небо черную ракету. Это означало, что атака проходит в условиях полной внезапности. На этот случай был разработан специальный порядок атаки: вначале атаковали торпедоносцы, затем все остальные. Но ракета была замечена далеко не всеми, поэтому возникла путаница и самолеты всех типов устремились к своим целям одновременно. Эти самые цели были обозначены на фотографиях Перл-Харбора, которые были куплены в сувенирных лавках Гонолулу и перед налетом укреплены на приборных досках всех самолетов. В 7.53, не заметив ни американских истребителей, ни зенитного огня, Футида передал на «Акаги» условный сигнал «Тора!». Это означало, что внезапная атака на гавань удалась.

Многие американцы заметили приближающиеся японские самолеты. Кермит Тайлер решил, что в небе над Перл-Харбором проходят учения американских морских бомбардировщиков. Рулевой эсминца «Хэлм» приветственно помахал пролетавшим мимо него японским торпедоносцам. На линкоре «Калифорния» бывалый моряк объяснял столпившимся вокруг него новобранцам: «Должно быть, к нам в гости пожаловал русский авианосец. Видите, вот прибыли самолеты с него, на них ясно видны красные круги».

В 7.55 на всех кораблях Тихоокеанского флота началась церемония подъема флага. Моряки собирались на палубах. Часть офицеров еще завтракала. Капитаны пяти линкоров и половина офицерского состава по случаю воскресенья ночевали на берегу. На большинстве кораблей были отдраены люки в водонепроницаемых переборках — матросы готовились к утренней проверке. Духовые оркестры на линкорах играли национальный гимн.

Когда первые японские бомбардировщики начали пикировать на аэродром патрульной авиации на острове Форд, дежурный офицер решил, что это дурная шутка, и выскочил из здания, чтобы записать номер самолета шутника. В следующую секунду вокруг него начали рваться бомбы. Ошеломленный офицер решил, что начались учения в условиях, приближенных к боевым. В этот момент началась торпедная атака на линкоры.

В Перл-Харборе находилось восемь линкоров. Три из них были неуязвимы для торпедной атаки: «Оклахома» прикрывала пришвартованный к ее борту «Мэриленд», «Западная Вирджиния» — «Теннесси», а флагман флота «Пенсильвания» вместе с двумя эсминцами находился в сухом доке. «Аризона» была пришвартована рядом с плавучей мастерской «Вестал». «Невада» и «Калифорния» стояли поодиночке.

Один из торпедоносцев, сбросив торпеду в «Аризону», обстрелял палубу «Невады», едва не уложив на месте духовой оркестр. Музыканты перепугались, но все же доиграли гимн до конца. Американские моряки постепенно отходили от первоначального шока и бросались к зенитным орудиям и пулеметам. Огонь по японцам с каждой минутой усиливался, но толку от него поначалу было мало.

Первой жертвой атаки стал линкор «Оклахома». Через восемь минут после попадания торпеды он перевернулся, уткнувшись мачтами в дно. Большая часть экипажа оказалась в ловушке. Только через несколько месяцев «Оклахому» удалось перевернуть. Внутри погибшего корабля было обнаружено около 400 мертвых моряков.

«Западная Вирджиния» и «Калифорния» затонули, но не перевернулись, и большая часть их экипажей спаслась. Гораздо меньше повезло «Аризоне»: в 8.10 японская бомба попала в боевые погреба линкора. Страшный взрыв превратил линкор в груду железа, убив 1102 человека.

Пожар на «Западной Вирджинии». Тонущий линкор «Калифорния».

Командование флота наблюдало за началом налета из своих домов. Однако гибель «Аризоны» Киммель увидел уже из окон своего командного пункта: он примчался туда в сопровождении начальника разведки флота, в спешке не успевшего даже сменить пижаму на мундир.

По чистой случайности в то утро на «Неваде» одновременно работало два котла. Поэтому уже в 7.40 громадный линкор смог тронуться с места и направиться к выходу из гавани. Когда «Невада» вышла на фарватер, японцы сосредоточили на ней всю свою атакующую мощь: затопив линкор на выходе из гавани, можно было одним ударом нейтрализовать весь остальной флот. Поняв это, командир «Невады» счел за лучшее посадить свой корабль на мель. Экипаж «Невады» продолжал вести огонь по японцам вплоть до завершения налета.

«Мэриленд», «Теннесси» и «Пенсильвания», хорошо защищенные от вражеских торпед, отделались легкими повреждениями. Зато японцы разнесли в пух и прах устаревший линкор «Юта», использовавшийся в качестве мишени на учебных стрельбах. Для защиты от учебных бомб палуба «Юты» была покрыта толстыми деревянными брусками. Это придавало ей весьма необычный вид, и многие японские пилоты приняли ее за авианосец. Кроме того, японцам удалось серьезно повредить три легких крейсера, три эсминца и три вспомогательных судна. Таким образом, из ста с лишним американских кораблей пострадали всего 18. Было потоплено пять линкоров, но зато уцелели все авианосцы.

Японские подлодки проявили себя не самым лучшим образом. Две были уничтожены еще до авианалета. Третью в 8.17 засек у входа в гавань и атаковал эсминец «Хэлм». Четвертая всплыла в 8.30 внутри гавани и успела выпустить обе своих торпеды, но ни одна из них не попала в цель. После этого ее также атаковал американский эсминец. Пятая субмарина, та самая, у которой вышел из строя гирокомпас, так и не смогла пробраться в гавань, зато несколько раз наткнулась на рифы. После того, как из строя вышли оба торпедных аппарата, командир лодки лейтенант Кацуо Сакамаки решил все равно прорываться в гавань с тем, чтобы протаранить один из американских кораблей. Но его плану не суждено было осуществиться: очередное столкновение с рифом оказалось для утлого суденышка роковым. Товарищ Сакамаки погиб, а сам он сумел доплыть до берега и стал первым японским военнопленным. Кроме того, американцам удалось потопить у входа в Перл-Харбор одну крупную японскую субмарину. Эта неудача во многом предопределила скептическое отношение японцев к возможностям подводного флота.

Бои над Оаху

Пока японские торпедоносцы разбирались с линкорами, бомбардировщики и истребители громили базировавшуюся на аэродромах Оаху авиацию. По данным японской разведки, на Гавайях было около 900 американских самолетов. На деле их оказалось немногим больше 300. Поскольку генерал Шорт опасался диверсий, все самолеты стояли группами на открытых местах. Лучшей мишени японцы и желать не могли. В первые же минуты атаки большинство самолетов были уничтожены.

В 8 часов, одновременно с японскими самолетами, к Оаху подлетели 12 бомбардировщиков Б-17, тех самых, ради которых радио Гонолулу всю ночь крутило гавайские мелодии. Генерал Шорт намеревался использовать их для того, чтобы патрулировать дальние подступы к Гавайям.

Бомбардировщики совершили 14-часовой беспосадочный перелет из Сан-Франциско, и их баки были почти пустыми. Заметив необычайное оживление в небе над Оаху, пилоты Б-17 решили, что местные летчики устроили им торжественную встречу. Когда японские истребители начали пристраиваться в хвост к Б-17, американцы только дивились многочисленности эскорта.

Командир бомбардировщиков майор Лондон запросил разрешение на посадку. С аэродрома Хикэм ему спокойно сообщили все необходимые данные, а затем невозмутимо добавили, что на хвосте у его самолета висят три японских истребителя. В этот момент японцы открыли стрельбу. Однако Б-17 отличались просто удивительной живучестью. Все 12 машин сумели приземлиться, и, хотя некоторые из них требовали серьезного ремонта, ни один летчик не погиб.

Один из американских адмиралов, заметив над своей головой идущий на посадку Б-17, изумленно воскликнул: «Смотрите, они умудрились написать «Армия США» на своих самолетах!».

Когда начался налет, большинство американских пилотов еще спали. Некоторые все-таки сумели добраться до аэродромов, но там их ждало жестокое разочарование: большинство истребителей уже вовсю полыхали. В воздух смогли подняться всего 10 летчиков-истребителей. Двум из них суждено было стать героями.

Началось все с того, что субботним вечером 6 декабря два молодых лейтенанта Джордж Уэлш и Кеннет Тэйлор решили съездить в Гонолулу развлечься. Танцы, карты, выпивка... Короче, ночь пролетела незаметно. Утром два страдающих похмельем авиатора решили освежиться в море и потому вместо казармы поехали на пляж, расположенный недалеко от аэродрома, на котором располагалась их эскадрилья. Когда в небе показались первые японские самолеты, два друга находились всего в нескольких минутах езды от своих истребителей. Они успели подняться в воздух до того, как японцы начали утюжить их аэродром. Вступив в бой с врагом в районе аэродрома Уиллер, Уэлш и Тэйлор сбили на двоих семь японских самолетов. Подвиг двух лейтенантов был положен в основу голливудского блокбастера «Перл-Харбор».

Остальным американским истребителям удалось уничтожить всего четыре вражеские машины. Японцы же уничтожили на аэродромах Оаху 188 американских самолетов и повредили еще 128.

В начале девятого к Оаху подлетели 29 американских истребителей. Это были самолеты с авианосца «Энтерпрайз», который 4 декабря покинул Уэйк и как раз подходил к Перл-Харбору. Не ожидавшие подвоха летчики были горячо встречены своими японскими коллегами. В первые же минуты были сбиты 6 американских самолетов. Но еще больше «отличились» американские зенитчики: приняв своих за новый отряд японцев, они сбили 10 собственных истребителей на подлете к аэродрому Уиллер.

В 9 часов в небе над Оаху появились японские бомбардировщики второй волны. К тому моменту уже весь гарнизон Перл-Харбора яростно палил в небо из всего, что попадалось под руку. В итоге вторая волна потеряла от зенитного огня и в воздушных боях 20 самолетов, а первая — только 9.

Впрочем, от зенитчиков своим досталось гораздо больше, чем чужим. Они не только сбили 10 собственных самолетов, но и умудрились обстрелять Гонолулу, убив нескольких мирных жителей (в том числе 13-летнюю девочку) и нанеся ущерб в полмиллиона долларов. Из японских же бомб, градом сыпавшихся в тот день на Оаху, на территории Гонолулу взорвалась лишь одна.

Наконец в 9.45, израсходовав все боеприпасы, самолеты второй волны повернули обратно. Футида задержался на полчаса дольше, чем остальные. Ему надо было оценить масштаб разрушений и сделать несколько фотографий для отчета. Его не атаковал ни один американский самолет: это лучше всяких фотографий говорило о том, что работа японцами была проделана немалая.

Это интересно: в 9 часов 30 минут, когда налет еще продолжался, в Гонолулу уже продавалась местная газета с гигантским заголовком на первой странице: «Война! Японские самолеты бомбят Оаху!».

Когда в 10 часов на авианосцах приземлились самолеты первой волны, летчиков радостно приветствовали и засыпали вопросами. Те хвастались своими невероятными подвигами или жаловались на то, что совсем чуть-чуть не попали. Практически все пилоты снова рвались в бой. Хотя командование не отдало никакого приказа, техники быстро приготовили самолеты к новому вылету. Нагумо стоило сказать лишь слово — и утренний ужас повторился бы вновь.

В час дня на палубу «Акаги» приземлился последний самолет. Это вернулся Футида. Поднявшись на мостик, он смог принять участие в весьма оживленной дискуссии: офицеры авиации во главе с Гэндой пытались убедить Нагумо распорядиться о повторном налете. На самом деле на Оаху оставалось еще полно целей: десятки кораблей, включая три линкора, казармы гарнизона и, самое главное, огромное нефтехранилище, уничтожение которого заставило бы американцев отвести Тихоокеанский флот в Калифорнию. Футида предложил отправиться на поиски «Энтерпрайза» и «Лексингтона».

В это время об удачном налете узнали в штабе Ямамото. Все ожидали повторной атаки, и только Ямамото, хорошо знавший характер командира Первого воздушного флота, тихо произнес: «Адмирал Нагумо собирается отступить». Так оно и произошло. В 13 часов 30 минут Нагумо приказал своим кораблям ложиться на обратный курс.

Это интересно: повторный налет на Перл-Харбор все-таки состоялся. 4 марта 1942 г. два японских гидросамолета сбросили на Перл-Харбор несколько бомб. Однако из-за плохих погодных условий ни одна из бомб не попала в цель.

Сейчас очевидно, что японцы не смогли извлечь из своего триумфа максимальной выгоды. Их удар был чувствителен, но далеко не смертелен. Они могли нанести Тихоокеанскому флоту значительно больший ущерб, изгнать его из Перл-Харбора или даже высадить десант на Гавайях. Но днем 7 декабря осторожный адмирал Нагумо, накануне уже попрощавшийся с двумя своими авианосцами, был счастлив, что смог избежать значительных потерь.

Соединение Нагумо потеряло 29 самолетов и 46 летчиков. Японские подводники потеряли одну большую и пять маленьких субмарин. Американские армия и флот потеряли 2403 человека убитыми и 1143 ранеными, причем половина убитых погибла в результате взрыва «Аризоны». Кроме того, в Гонолулу погибло 78 мирных жителей и еще 35 были ранены. Главным достижением японцев было потопление 5 линкоров. Однако налет на Перл-Харбор окончательно доказал всем, что эра линкоров ушла в прошлое и что теперь «хозяевами морей» станут авианосцы.

В ожидании нашествия

Днем 7 декабря на Гавайях все были уверены, что японского десанта стоит ожидать с минуты на минуту. Гарнизон был поднят по тревоге. Тут и там спешно возводились полевые укрепления. Севшую на мель «Неваду» планировали использовать в качестве гигантского дота. Такая же роль отводилась и находившемуся в сухом доке линкору «Пенсильвания». Защитники аэродрома Уиллер укрепляли свой боевой дух пивом, извлеченным из разбитого японцами склада. Короче говоря, на острове царил полнейший хаос.

В 10 часов из Перл-Харбора на поиски японского флота вышел отряд адмирала Драмеля. Но вместо того чтобы двигаться на север, где в тот момент находились японцы, он двинулся на юго-запад и, естественно, никого не нашел. Зато отряд Драмеля был обнаружен самолетом-разведчиком с «Энтерпрайза». Летчик принял свои корабли за японские. Командир «Энтерпрайза» незамедлительно сообщил Киммелю об обнаружении японцев, а Киммель приказал отряду Драмеля начать поиски... самого себя!

На самом деле у американцев было достаточно информации для того, чтобы выследить соединение Нагумо. Например, майор Лондон, еще находясь в воздухе, успел заметить, что японцы прилетают с севера и туда же возвращаются. Вновь заработавшие радиолокаторы отследили обратный курс японских самолетов, но результатами их работы просто позабыли поинтересоваться.

В это время по всему острову ходили дикие слухи о том, что японцы уже высадились в той или иной части острова. Сразу в нескольких местах видели японских парашютистов. Причем все «очевидцы» описывали японских десантников совершенно одинаково: вражеский парашютист обязательно должен был носить синий комбинезон с изображением красного солнца на спине или рукаве.

Многочисленные местные японцы вызывали у жителей Оаху панический ужас. Все ждали восстания. Распространился слух о том, что японцы отравили источники воды. В больницу Гонолулу даже поступили несколько человек с симптомами отравления. Очевидцы утверждали, что какой то японец угнал молоковоз и разъезжал по аэродрому Уиллер, отбивая хвосты у уцелевших самолетов. В каждом встречном японце видели либо оккупанта, либо, на худой конец, шпиона. Сами же японцы с ужасом ждали, что вот-вот начнется массовая этническая чистка.

В 11.15 престарелый губернатор Гавайев Джозеф Пойндекстер выступил по радио с объявлением о том, что на островах вводится чрезвычайное положение. Однако радиопередача была грубо прервана военными. В штабе генерала Шорта боялись, что японцы используют работающую радиостанцию в качестве радиомаяка (как они в действительности и поступили во время утреннего налета). В полдень началась эвакуация семей военнослужащих. В 16.25 на Гавайских островах было объявлено осадное положение.

Ночь принесла новые страхи и породила новые слухи. Так, говорили, что японцы потопили «Энтерпрайз» и «Лексингтон», а также захватили Лос-Анджелес. Впрочем, были и радостные новости: во-первых, всем уцелевшим после налета якобы обещали месячный отпуск, а во-вторых, советская авиация уже вовсю бомбила Токио. До самого утра на острове не прекращалась стрельба: это различные подразделения гарнизона принимали друг друга за японцев и ввязывались в яростные перестрелки. В одном из боев сошлись два полка, причем стрельба не прекращалась до тех пор, пока раненые с обеих сторон не начали крыть японских агрессоров отборной американской бранью. На всем острове было введено полное затемнение.

Ночью на аэродром острова Форд возвращались шесть отправленных в разведку истребителей. Связавшись с аэродромом, летчики четко оговорили порядок посадки. По всему острову был передан строжайший приказ: не стрелять, в воздухе свои. Но стоило истребителям включить бортовые огни, как по ним тотчас был открыт шквальный огонь. Пять самолетов были сбиты, три летчика выпрыгнули с парашютами, но один из них был застрелен при попытке добраться до берега. Пилот шестого истребителя проявил смекалку: он стремительно спикировал на одну из зениток и, ослепив расчет светом прожектора, резко отвернул в сторону, после чего, выключив бортовые огни, спокойно приземлился. На кораблях ликовали: наконец-то японцы получили по заслугам.

Паника и неразбериха продолжались еще несколько дней. Однако полномасштабного японского вторжения на Гавайях так и не дождались. Впрочем, один из островов все-таки познал горечь японской оккупации.

Крошечный островок Ниихау находится на самом западе Гавайского архипелага. В те времена на нем находилось небольшое ранчо, принадлежавшее богатой семье Робинсон. Связи острова с внешним миром были крайне ограничены. Только раз в неделю на Ниихау приходил катер с припасами.

Мирная жизнь островитян была нарушена, когда на Ниихау сделал вынужденную посадку изрешеченный пулями японский самолет. Несколько мужчин смогли захватить японского пилота в плен и посадили его под замок, приставив к нему для охраны батрака японского происхождения.

Это было неправильное решение. Два японца сговорились и 12 декабря сумели захватить все находившееся на острове оружие — охотничье ружье и револьвер. Островитяне сбежали в джунгли, прихватив с собой документы японского пилота. Японские оккупанты сняли с самолета пулеметы и стали угрожать, что перестреляют все население острова, если те не вернут документы назад. Но запугать им не удалось даже дряхлую старушку, по причине крайней слабости оставшуюся на ранчо.

Кончилось дело тем, что один из местных жителей смог победить обоих японцев в рукопашной схватке. Пилоту местный герой раскроил череп о камень, а его незадачливый подельник не придумал ничего лучше, чем застрелиться с горя.

8 декабря 1941 г. президент США выступил перед Конгрессом с просьбой об объявлении войны Японии. В своей речи Рузвельт назвал случившееся в Перл-Харборе Днем позора. Определение прижилось. На самом деле в сознании американцев горечь Перл-Харбора смогла затмить лишь горечь терактов 11 сентября 2001 г.

Так США вступили во Вторую мировую войну. Вышли они из нее победителями, сразу после атомной бомбардировки японских городов. Но это уже совсем другая история. А что же стало с героями (и антигероями) Перл-Харбора?

Исороку Ямамото погиб 18 апреля 1943 г. Американская разведка узнала, что в этот день адмирал собирается посетить с инспекцией гарнизон острова Бугенвиль. Самолет Ямамото был перехвачен американскими истребителями на подлете к острову и сбит.

Минору Гэнда сделал блестящую военную карьеру, дослужившись до поста командующего ВВС послевоенной Японии. В 1962 г., по случаю ухода генерала-лейтенанта Гэнды на пенсию, правительство США вручило ему орден «За заслуги». Мицуо Футида после войны ушел из вооруженных сил и стал синтоистским священником. И Футида, и Гэнда неоднократно заявляли, что нисколько не жалеют о своей причастности к налету на Перл-Харбор.

Хасбенд Киммель и Уолтер Шорт лишились своих постов. Американское руководство попыталось обвинить обоих военачальников в поражении 7 декабря, сделав их тем самым козлами отпущения. Суд признал, что Киммель и Шорт не виноваты в случившейся трагедии. Тем не менее им обоим пришлось вскоре покинуть военную службу. Весь остаток жизни Киммель потратил на то, чтобы смыть огромное пятно со своей репутации.