Если набраться терпения и проследить эволюцию огнестрельного оружия в целом, со всеми ее ответвлениями и тупиками, можно увидеть множество замысловатых петель, возвращающих в строй давно забытые или признанные неэффективными инженерные решения, и не меньшее количество тупиковых ветвей. Да, конечно, это нормально, и здесь нет ничего удивительного, ведь любая технологическая эволюция устроена примерно так же. Но вот количество совсем уж неожиданных ответвлений в оружейной эволюции, пожалуй, побивает все рекорды — ни одна другая область деятельности человека не порождала столько уродцев и курьезов, как эта. Вот обо всем этом мы сейчас и поговорим.

С точки зрения Дарвина

Упоминая Дарвина, я совершенно не имею в виду тот внутривидовой отбор, которым бессчетное количество раз занималось человечество и который отдавал явное предпочтение хорошим стрелкам над плохими. Речь пойдет о механизмах изменчивости и наследственности применительно к самому оружию. Какие-то решения выживали и даже давали плодовитое потомство, какие-то существовали непродолжительное время, вызывая легкое недоумение современников. А некоторые даже не выбрались за стены мастерских. Но все они внесли свой вклад в те великолепные модели — безотказные и эффективные, — которыми вооружен современный мир. И потому даже самые несуразные образцы заслуживают самого пристального интереса.

Для начала давайте попробуем хотя бы в первом приближении систематизировать рычаги, которые приводили и приводят в действие механизмы развития оружия. То есть факторы, заставляющие инженеров-оружейников неустанно модифицировать и модернизировать уже известные и проверенные принципы. Такой подход позволит нам в дальнейшем систематизировать всяческие курьезы и понять, что пытались улучшить оружейники.

Точность

Это понятие комплексное. Оно, во-первых, включает в себя кучность, то есть свойство оружия группировать точки попадания в пределах достаточно небольшого телесного угла. А во-вторых, сюда же относится эргономичность, или, как говорят, охотники, прикладистость оружия. Первый фактор, как правило, стремятся определить без влияния стрелка, закрепляя оружие в специальном станке. А вот второй зависит исключительно от того, насколько удобно и органично оружие вписывается в кинематику человеческого тела. Разумеется, кучность — характеристика первоочередная. Ведь винтовку с плохой кучностью качественно пристрелять практически невозможно.

Кучность зависит от множества параметров, объединяемых во внутреннюю и внешнюю баллистики. Здесь играет роль и аэродинамика пули, и ее прилегание к стенкам канала ствола, и наличие спиральных нарезов, придающих пуле осевое вращение и устойчивость в полете.

Однако даже отлично пристрелянная, но неудобная для стрелка винтовка вряд ли покажет хороший результат. Здесь уже сказывается поведение оружия при выстреле с нежесткой подвески — рук стрелка. Направление и скорость увода ствола при выстреле, удобство прицеливания и удержания цели, влияние ударно-спускового механизма — все это в совокупности и определяет реальную точность оружия.

Точность оружия связана с еще одной его характеристикой — дальнобойностью. Ведь дальнобойность зависит от тех же параметров, что и кучность, — давления пороховых газов, нарезного ствола и аэродинамики пули. Играет роль и длина ствола, но с ней в стрелковом оружии не разгуляешься.

Скорострельность

Здесь тоже все непросто. Для первых дульнозарядных ружей скорострельность определялась временем, за которое стрелок успевал перезарядить аркебузу, мушкет или штуцер. Само собой, это время исчислялось далеко не секундами. С появлением казнозарядных систем и унитарного патрона ситуация несколько изменилась — теперь скорость перезарядки определялась не столько сноровкой стрелка, сколько механикой оружия.

На заметку: дульнозарядным называется оружие, заряжаемое с дульной части. То есть вначале засыпался порох, затем пыж, затем в канал загонялась пуля, и, наконец, поверх нее иногда вбивали еще один пыж, чтобы пуля не выпадала до выстрела.

В период совершенствования механики появилось множество совершенно бредовых образцов, в которых инженеры пытались найти альтернативные решения, не требующие точной обработки деталей или сложной кинематики.

Многофункциональность

Стрелковое оружие нуждается в боеприпасах. А когда они заканчиваются, то возникает альтернатива — либо использовать само оружие как ударно-дробящее, либо оснастить его каким-то клинком. Первое решение крайне неэффективно, поскольку точная механика и полый ствол плохо приспособлены для разбивания голов и ломания рук. А вот клинок вполне приемлем. Характерный пример инженерного решения такого рода — винтовка со штыком. В ней, разумеется, нет ничего курьезного. Курьезы такого рода мы рассмотрим ниже.

Скрытность

Как известно, кто предупрежден — тот вооружен. Именно поэтому убийцы всех времен и народов тяготели к оружию скрытого ношения. Одно дело — разгуливать с огромным вороненым маузером или никелированным кольтом «Анаконда», и совсем другое — иметь в арсенале нечто миниатюрное, пусть даже и убойное лишь на расстоянии нескольких метров. Впрочем, существовало и существует множество людей, которым не к лицу огромная «пушка» в кобуре, но которые не могут положиться на мордоворотов-телохранителей. Не швыряться же им чернильницей, как преподобный Мартин Лютер.

На сегодняшний день существует множество серийных образцов оружия, позволяющих скрытое ношение, — компактных, легких, безотказных и убойных, но не составляющих никакой диковинки. Тем не менее любителям курьезов эта область усовершенствования предоставила множество лакомств самого разного рода.

Некоторое время существовал еще один побудительный мотив для создания огнестрельных монстров — недоверие к стрелковому оружию как к самостоятельному виду вооружений. Эти времена давно прошли, но они оставили свои неизгладимые следы, которые сегодня можно наблюдать во многих оружейных музеях и частных коллекциях огнестрельных диковинок.

Расплющенные пули и граненые стволы

Для начала поговорим о тех ухищрениях, на которые пускались инженеры ради улучшения кучности и дальнобойности первого нарезного оружия. Как известно, пуля должна достаточно плотно прилегать к стенкам канала ствола, чтобы пороховые газы не прорывались через зазор (эта характеристика называется обтюрация). А при дульнозарядном способе, напротив, желательно, чтобы пуля свободно проваливалась в ствол, поскольку протолкнуть хорошо откалиброванную пулю по нарезам ствола не хватит человеческих сил.

Первое время в гладкоствольных образцах функцию обтюратора выполнял пыж, то есть плотный ком волокнистого материала. Но снаряжение ружья при таком способе занимало весьма значительное время, требуя дополнительной операции, а в нарезном оружии пыж вообще терял всякий смысл. Поэтому сферические и цилиндрические пули стали обертывать пластырем из плотной ткани, хорошо заполняющим зазор.

Пуля Минье в полный рост. К сожалению, здесь не видно коничес- кого углубления и стальной чашки, но будьте уверены — они там, внутри, есть.

В начале XIX века французский пехотный офицер Дельвинь предложил делать камору ствола (место, заполняемое порохом) штуцера суженной и с незначительным уступом. Сферическая пуля, свободно входящая в ствол, ложилась на этот уступ и расплющивалась шомполом до полной «калибровки». При этом достигалась приемлемая обтюрация, но сама пуля деформировалась настолько, что ни о какой кучности говорить не приходилось. Штуцеры Дельвиня, как и следовало ожидать, продержались недолго.

Несколько позже соотечественник Дельвиня полковник Тувенен предложил так называемое «стержневое» ружье, в котором продолговатая пуля накалывалась на острый стержень, которым оканчивался хвостовой винт ствола. При таком накалывании пуля, естественно, увеличивалась в поперечном диаметре и давала надежную обтюрацию, но в то же время не требовала таких деформирующих усилий, как в конструкции Дельвиня. В теории все было прекрасно, а вот на практике стержень постепенно деформировался, да и чистка оружия стала невозможной без вывинчивания хвостового винта. Но этой схеме, несмотря на всю ее курьезность, следует отдать должное — штуцер Тувенена бил на километр, а на восьмистах метрах уверенно пробивал двухдюймовую доску.

Многим ли пулям ставили памятники? К сожалению,
есть куда более достойные кандидаты, чем пуля Минье,
но их обошли вниманием.

В середине XIX века еще один француз, Клод Минье, задумался, нельзя ли использовать саму энергию пороховых газов для обтюрации канала ствола. Результатом его раздумий стала так называемая пуля расширительного типа. Суть ее состояла в том, что в хвостовике продолговатой пули делалась коническая выемка, в которую запрессовывалась стальная чашка чуть меньшей высоты, чем углубление. При выстреле чашка вдавливалась в свинец пули и расширяла ее до заполнения по долам нарезов ствола. Изобретение это, несмотря на значительные технологические усложнения, оказалось настолько эффективным, что пули Минье приняли на вооружение многие европейские армии. И лишь с появлением надежного казнозарядного оружия с унитарным патроном и калиброванной по долам нарезов пулей конструкция Минье канула в небытие.

Но в чем же курьезность пули Минье, спросите вы. Дело в том, что автор весьма курьезной «пули-заклепки» Дельвинь в ходе своих экспериментов установил, что продолговатая цилиндрическая пуля с длиной не менее двух калибров (вполне разумное соотношение, кстати) при выстреле сжимается ускорением по оси и неплохо заполняет нарезы. А за столетие до этого то же самое теоретически доказал российский механик и физик Иоганн Лейтман. Таким образом, вместо того чтобы использовать давно открытый физический эффект, подтвержденный практически, европейские оружейники на протяжении полувека занимались всяческими излишествами.

Desert Eagle — тоже своего рода курьез. При всей его популярности этот пистолет не состоит на вооружении ни одной армии мира.

Нарезной ствол первых штуцеров, стреляющих свинцовыми безоболочечными пулями, создавал массу проблем. Во-первых, для таких пуль требовался относительно слабый пороховой заряд, иначе пуля попросту срывалась с нарезов и не приобретала должного осевого вращения. А во-вторых, в процессе эксплуатации такого ствола он свинцевался, то есть долы нарезов постепенно забивались свинцом. Само собой, без применения абразивов вычистить такой ствол было практически невозможно, а абразивы очень быстро изнашивали ствол.

В середине XIX века британский инженер Джозеф Уитворд предложил гексагональную нарезку (то есть скрученный в спираль канал ствола, шестиугольный в сечении) под разработанную им же шестиугольную в сечении пулю. Он считал, что предложенная форма канала ствола будет менее подвержена свинцеванию, а срыв пули при мощном пороховом заряде будет маловероятен. В таком виде и в то время это решение было несомненным курьезом, поскольку стоимость одной такой винтовки была в четыре раза большей, чем для распространенной на то время Pattern 1853 Enfield. Однако некоторое количество винтовок Уитворда проникло в Конфедерацию и постреляло во времена Гражданской войны США. А сама королева Виктория, открывая первое заседание Британской стрелковой ассоциации в Уимблдоне в 1860 году, лично произвела исключительно точный выстрел из такой винтовки на дистанцию в 400 ярдов (366 м).

Проблему свинцевания полностью устранили отнюдь не ухищрения проектировщиков стволов, а повсеместные на сегодняшний день оболочечные пули. А полигональная нарезка, которой, в частности, известен культовый Desert Eagle, — это как раз тот случай, про который говорят «все новое — это хорошо забытое старое». Правда, пули к этому пистолету не шестигранные, но мощного патрона вполне хватает на то, чтобы придать им отличную шестигранную форму при выстреле.

Дерринджер и велодог

Давайте отдохнем от оружейных курьезов и поговорим о двух просто интересных и необычных вещицах, одна из которых, можно сказать, напрямую повлияла на мировую историю.

Многие считают, что пистолеты, лишенные автоматики, — архаизм. Однако существует категория пистолетов, которые, несмотря на примитивность устройства, крайне популярны на Западе и в США.

Так выглядит «дерринджер» производства фирмы Remington. Чувствуется, что в эти формы вложена душа.

Трудно сказать, был ли амбициозен американский оружейник Генри Деринджер. И уж во всяком случае, когда он проектировал крупнокалиберный капсюльный пистолет, состоящий из ствола, рукояти и буквально трех деталей ударно-спускового механизма, вряд ли догадывался, что это оружие станет легендарным. А ведь когда-то считалось, причем не без оснований, что маленькие пистолеты калибра .41 с феноменально простым устройством оттопыривали жилетные карманы каждого авантюриста Дикого Запада. А позже, с появлением направления «вестерн», любой уважающий себя кинематографический злодей непременно имел при себе «дерринджер», предназначенный, как правило, для свершения подлого убийства.

Нет, это не опечатка. Именно «дерринджер», а не «деринджер», как можно было бы ожидать. Дело в том, что наряду со славой судьба уготовила изобретателю неправильное написание его фамилии. Поскольку фамилия Деринджера стала фактически именем нарицательным для карманного оружия самообороны, его незаконные последователи решили использовать уже раскрученную торговую марку для продвижения своего товара. Последователи эти, кстати, были весьма серьезными — среди них числились Remington и Colt. Чтобы избежать проблем с чужой торговой маркой, какой-то предприимчивый американец добавил одну лишнюю букву в фамилию Генри. То есть получилось нечто похожее на Soni, Adibas или Pensionic в наши дни.

Трехствольный вариант «дерринджера». Тогда еще счита-
лось, что три ствола лучше одного.

Компактные и надежные пистолеты быстро оценили по достоинству, они уютно разместились в дамских сумочках и карманах мужских жилетов. Особенно популярными они стали в южных штатах. Именно из такого пистолета южанин Джон Бут застрелил Авраама Линкольна.

Это интересно: разнообразные «перечницы» и миниатюрные револьверы в США по традиции тоже именуют «дерринджерами». Даже стреляющие авторучки иногда содержат в своем названии это слово.

Появление унитарных патронов не уничтожило «дерринджеры», а вдохнуло в них новую жизнь. Менялись калибры, появились двухствольные и даже четырехствольные модели, но очертания, ставшие классическими — рукоять «голова попугая» и «сосковый» спуск, — остались неизменными.

На сегодняшний день существует столько различных моделей «дерринджеров», что из них набираются приличные коллекции. Только одна фирма Remington выпустила модель Double Derringer общим количеством 150 тысяч единиц. А всего было создано свыше трех десятков различных модификаций.

Защитник велосипедиста в первозданном виде. В этом ракурсе хорошо видна его обтекаемая форма.

Льежский оружейник Шарль-Франсуа Галан внес огромный вклад в развитие револьверов. Среди его заслуг числятся, к примеру, ударно-спусковой механизм двойного действия и экстрактор стреляных гильз. И именно Галану принадлежит авторство весьма забавной категории револьверов, получивших название «велодог».

Первые «велодоги» появились в 1894 году и были предназначены для отпугивания собак, слишком эмоционально реагировавших на еще непривычных тогда велосипедистов. Через некоторое время собаки привыкли к двухколесному транспорту, но название осталось. Люди тоже привыкают ко многому.

Исходя из назначения «велодог» был достаточно слабым оружием, заряжавшимся к тому же специальными нелетальными патронами. Но дальнейшее их развитие сделало «оружие велосипедиста» вполне серьезным. Как и в случае с «дерринджером», многие фирмы начали производство «велодогов», сохранив их основные особенности — скрытый курок и складной спусковой рычаг. Обтекаемая форма этих револьверов и отсутствие острых выступающих деталей были удобны для быстрого извлечения из кармана.

А это — патрон к «велодогу». Рядом, для сравнения, стан-
дартный малокали-
берный .22LR с безо-
болочечной пулей.

В принципе, если не принимать во внимание внешние отличия, «велодог» был самым обычным револьвером с максимально простой конструкцией. Исключение составлял лишь патрон центрального воспламенения, снаряженный бездымным порохом и оболочечной пулей калибра 5,75 мм. Длинная гильза этих патронов привела к еще одной отличительной особенности «велодогов» — необычно длинному барабану.

На протяжении многих лет «велодоги» в Европе занимали примерно ту же нишу, что и «дерринджеры» в США. То есть были оружием скрытого ношения для самообороны. Также их использовали для развлекательной стрельбы на пикниках. Появление пистолета «Браунинг» модели 1906 года несколько потеснило «велодоги» с занимаемых позиций, поскольку серьезным оружием они все же не могли считаться из-за складного спускового рычага.

В России «велодоги» некоторое время выпускались Тульским оружейным заводом, но рассчитаны они были под стандартный револьверный патрон, утратили складной спуск и обзавелись предохранителями флажкового типа. В общем, практически утратили первоначальные очертания и стали очень похожи на классический «наган».

Любой нынешний коллекционер оружия сочтет величайшей удачей, если в его коллекции появится хотя бы один настоящий французский «велодог» — такой же символ эпохи, как и заокеанский «дерринджер».

Перечницы и утиные лапки

Стремление к совершенству неистребимо. С появлением стрелкового оружия желание воинственных людей стрелять как можно дальше и точнее оказалось далеко не единственным. Вот если бы «одним выстрелом — двух зайцев»? А еще лучше — «одним махом семерых побивахом». Лучше всего для этой цели, конечно, подойдет пулемет или, на худой конец, штурмовая винтовка. А если они еще не изобретены, как быть?

Перед вами «утиная лапка» средних возможностей. Толпу не положит, но и стрелок за борт не улетит.

Пираты XVII века, вероятно, испытывали очень серьезные трудности с прицеливанием. Морская качка — это еще полбеды. А если к тому же в пиратском желудке плещется пинта-другая ямайского рома? Как тут метко стрелять, когда вокруг все качается и двоится? А стрелять непременно придется, ведь судно, взятое на абордаж, вряд ли встретит «джентльменов удачи» хлебом-солью. Именно поэтому у флибустьеров Тортуги и Ямайки были очень популярны забавные пистоли с растопыренными на манер пятерни стволами — вполне себе «система залпового огня с распределением по целям». Назывались такие залповые пистолеты duckfoot, то есть «утиная лапка». Годились они не только как средство сметания всего живого с палубы призового судна, но и как очень веский аргумент в кабацком споре на любую тематику. А уж если такой многоствольный довод оказывался в руках капитана, то любые мысли о бунте или неповиновении мигом выветривались из пиратских голов вместе с остатками хмельного.

А вот это уже серьезно — восемь стволов плюс штык для «везунчиков». Интересно, какая у нее отдача?

Однако не только пираты вооружались такими диковинками. Их с удовольствием носили и купцы ради защиты своего кошелька, и даже простые горожане. Устрашающие «утиные лапки» кустарно изготавливались во множестве вариантов — от трех стволов до десяти, и даже с вмонтированным штыком. Я готов допустить и то, что количество стволов в одной «лапе» могло быть признаком социального статуса владельца. То есть чем больше стволов — тем круче его обладатель.

Слово pepperbox в английском языке означает «перечница». В свое время так называли любые револьверы. Но револьверы остались, а слово это закрепилось за ушедшими на полки музеев их предшественниками — многоствольными пистолетами с вращающимся блоком стволов.

Это интересно: лет этак тридцать назад я смотрел румынский фильм «Желтая роза» о приключениях мрачного мужчины по имени Мэрджилату. Из фильма этого я не запомнил ничего, кроме того, что главный герой стрелял из «перечницы», причем с феноменальной точностью. И при этом с не меньшей точностью кидал семечки в рот. А после того, как все враги были убиты, Мэрджилату чистил свою чудовищную пушку анисовой водкой.

Представьте себе шестизарядный револьвер без ствола — только рукоять, курок, спусковой крючок и барабан. А теперь растяните барабан до длины средних размеров ствола. Вот так и выглядит типичная «перечница» — карманный «почти гатлинг».

Классическая «перечница». Иногда у нее детонировали все стволы сразу. Вот это был настоящий перец.

Появились «перечницы» в Англии и США конца XVIII века. И практически тут же распространились и по Европе, и по Новому Свету. Их изготавливали очень многие оружейные фирмы, причем конкуренция заставляла их создавать самые умопомрачительные конструкции.

Первые образцы были кремневыми, после каждого выстрела надо было подсыпать на затравочную полку порох. Поэтому единственным их преимуществом перед одноствольными пистолетами было то, что в распоряжении стрелка было шесть заряженных стволов, а не один. Преимущество это было весьма незначительным, поскольку чаще всего требовалась пара обычных пистолетов. При нападении грабителей в большинстве случаев достаточно было выстрелить из одного и продемонстрировать второй, готовый к употреблению. Более того, у первых моделей «перечниц» даже поворотный блок приходилось вращать вручную — никаких храповиков к ним еще не делали.

Появление капсюльного замка Александра Форсита сделало «перечницы» действительно грозным оружием — теперь все шесть стволов могли выстрелить за считанные секунды. Но револьвер Сэмюэла Кольта в конечном итоге вытеснил эти чудовищные «пушки», хотя в сороковые годы XIX века можно было встретить людей, вооруженных как «кольтами», так и «перечницами».

Вертикальная «гармошка». Более бредовое оружие придумать сложно. Хотя некоторым и удавалось.

Количество зарядов в оружии было одним из факторов конкуренции между оружейниками времен первых револьверов. Соответственно, на рынке появлялись такие монстры, которые вообще трудно было классифицировать.

Во Франции выпускался двуствольный револьвер известного оружейника Казимира Лефошо с барабаном на двадцать патронов. Выстрел производился из двух стволов одновременно. Какой-то другой француз решил перещеголять именитого соотечественника и выпустил 30-зарядный револьвер калибра .22 (5,6 мм).

Однако тот же Лефошо создал еще более чудовищную вариацию «перечницы» под названием «гармоника». Выглядела она как пистолет с горизонтальным блоком стволов, которые при каждом выстреле смещались подобно каретке пишущей машинки. Таскать такое недоразумение в кармане и точно стрелять из крайних стволов было совершенно невозможно, поэтому появились «гармоники» с вертикальным блоком, который после каждого выстрела смещался на одну позицию вниз.

Но пальму первенства в вопросе многозарядности следует отдать неизвестным египетским оружейникам, которые на базе обычного «кольта» смастерили «револьверный револьвер», в котором восемь барабанов. Отстрелянный барабан одним движением руки заменяется на новый — и можно стрелять дальше. Этот рекордсмен многозарядности, конкурирующий с многими пулеметами, выставлен в одном из каирских музеев.

Двуствольный 20-зарядный револьвер знаменитого француза Лефошо выглядит весьма внушительно. А вот это чудовище явно взялось переплюнуть Лефошо. Не по калибру, так по количеству заря- дов. Здесь их ровно тридцать.

Современная «перечница» для полицейских. Компактность, надежность и мощность в одном флаконе.

Интерес к многоствольным системам не угас и у современных разработчиков оружия. Всем известна «Оса» — по сути та же «перечница», но без вращающегося блока стволов. Такой же принцип используется в весьма современном четырехствольном COP 357 Derringer, спроектированном под мощный патрон .357 Magnum. Эта достаточно компактная модель предназначена как для полиции, так и для гражданской самообороны.

Можно вспомнить и отечественный подводный пистолет СПП-1, тоже четырехствольный, но стреляющий специальными иглообразными пулями большого удлинения.

Стреляющие топоры и пистолеты со штыками

Даже самые свирепые аборигены южных морей устрашатся такого мутанта.

А это, видимо, парадный офицерский вариант. Не для боя, а во славу военно-морских сил.

Огнестрельное оружие, безусловно, очень хорошая вещь, если налажены регулярные поставки боеприпасов. А если речь идет о длительной экспедиции в те места, куда патронов наверняка не завезли? А если там, куда не завезли патронов, полно кровожадных дикарей? А если имеющихся патронов на них не хватит? А если... Ну, в общем, вы поняли ход мыслей.

Примерно так рассуждало командование ВМФ США, снарядившего экспедицию в южные моря в 1833 году. И вооружило экспедицию полутора сотнями пистолетов, снабженных устрашающего вида штыком. Впрочем, эту конструкцию можно с таким же основанием считать огромным ножом, в который встроен пистолет на случай, если дикарь не побоится ножа.

Однако холодное оружие, комбинированное с огнестрельным, появилось куда раньше. Куда только не встраивали ствол с зарядом и примитивным кремневым, колесцовым и даже фитильным замком! К примеру, в германский меч 1575 года был вмонтирован ствол с колесцовым замком. Выстрел производился нажатием на спусковой крючок, расположенный поверх гарды меча.

Меч-пистолет вряд ли окажется удобным для стрельбы. У его автора не было ни малейшего понятия об эргономике.

Огнестрельный топор, видимо, родился в темных подвалах иезуитов. При свете дня до такого додуматься сложно.

А в экспозиции мадридской Королевской оружейной есть даже боевой кавалерийский топор, позволяющий владельцу при необходимости выстрелить в неприятеля. Топор этот, кстати говоря, принадлежал самому Филиппу Второму Испанскому. Даже арбалеты комбинировались с пистолетами. Не пуля — так болт, не болт — так приклад...

Судя по всему, средневековая рыцарская Европа не слишком доверяла огнестрельному оружию и считала его неким баловством, которому вряд ли уступит молодецкий удар славного клинка. Дело, однако, шло к тому, что доблестный рыцарь просто не успевал добраться до пехоты, вооруженной аркебузами или мушкетами. Поэтому огнестрельно-холодные комбинации остались разве что на вооружении охотников. Крепкий на рану зверь — медведь или кабан — был вполне достойной целью для двуствольного копья на кабана, сделанного Петером Пеком около 1580 года, которое экспонируется в Историческом музее Мюнхена. Стволы расположены с обеих сторон копейного наконечника, а выстрел производится при ударе копьем автоматически. Те, кто знает, что представляет собой рассвирепевший секач, понимают, что здесь не до шуток.

Коль скоро зашла речь о курьезных гибридах, нельзя обойти вниманием конструкцию «апаш» бельгийской фирмы Dolne — на редкость бестолковое сочетание бесствольного револьвера по типу сильно укороченной перечницы, хлипкого кастета и не менее хлипкого кинжала. Более или менее прочно этот гибрид выглядит только в сложенном состоянии. Стрельба из него малоэффективна по причине отсутствия ствола, кастетом затруднительно пользоваться в сложенном состоянии и совершенно невозможно в разложенном, клинок даже на вид кажется совершенно несерьезным. Собственно говоря, если убрать барабан и добавить щипчики и пилочку, получится вполне приличный маникюрный набор для жены швейцарского офицера.

Дальним потомком стреляющих топоров можно считать современные ножи разведчика НРС и НРС-2. Оба они заряжаются малошумными патронами (СП-3 и СП-4 соответственно). Судя по отзывам тех, кто имел отношение к этим ножам, их огнестрельная составляющая служит «оружием последнего шанса», поскольку прицельный выстрел даже на ближней дистанции из них практически невозможен. Речь может идти только о выстреле вплотную. Кроме того, патрон СП-3 имеет малую энергию — всего 150 Дж.

Стреляющие головы

Некто Альберт Бэкон Прэтт (вряд ли родственник Роджера Бэкона), проживающий в городе Линдон, штат Вермонт, умудрился выбить патент на дивное устройство — шлем, к которому прикреплен стреляющий ствол. Само по себе такое решение выглядит ошеломительно, но автор превзошел самого себя, описав механизм производства выстрела. Оказывается, чтобы выстрелить примерно туда, куда смотрит ваша голова, надо подуть в трубку. А давление воздуха, судя по совершенно невнятному чертежу, должно произвести какие-то воздействия на механизм шлемопушки, в результате чего и произойдет выстрел.

В принципе, сама идея могла бы быть работоспособна, если рассматривать прицельную планку, шлем и ствол как единое целое. Но автор упирал не на принципиальную возможность точного выстрела, а на открывшиеся ему откровения относительно человеческих рефлексов.

По словам мистера Прэтта, человеку свойственно поворачивать голову в сторону цели. Тонкое наблюдение. Однако почтенный мистер совершенно не учел, что человек в первую очередь ищет интересующий его объект глазами, а не головой. А уж потом ему придется отнюдь не рефлекторно совмещать прицел шлема с тем, кто достоин выстрела. Вот если бы в составе шлема было устройство, надежно прикрепляющее глазные яблоки к глазницам... но, кстати, тоже не факт, ведь шейные мышцы (та же Musculus sterno-cieido-mastoideus) совершенно не тренированы для точных перемещения на доли градуса.

Впрочем, современные технологии порой могут вдохнуть смысл даже в самые бредовые разработки прошлых веков. Если совместить шлем пехотинца с подвижным стволом, добавить эффективный механизм гашения отдачи и продумать эргономичную систему прицеливания — может получиться любопытное устройство для стрельбы из укрытия. Подробнее об оружии, стреляющем из-за углов, мы поговорим в одном из ближайших номеров ЛКИ.

Белая трость калибра 7,62

Этот столовый набор станет гордостью любой коллекции. Три прибора — три ствола.

В повести Онджея Неффа белая трость указанного калибра фигурировала только в названии. А мы с вами поговорим не только о тростях. Да, вы уже догадались — речь пойдет о потайном оружии, столь уважаемом наемными убийцами всех времен и народов.

Но не оружие убийц интересно в первую очередь — оно, как правило, функционально и эффективно настолько, чтобы не выглядеть курьезом. Гораздо интереснее в этом плане то, чем предприимчивые оружейники снабжали не только законопослушных горожан, но и сильных мира сего — королей и принцев, министров и канцлеров, пап и кардиналов. Как правило, такое оружие маскировалось под совершенно безобидный или даже благочестивый предмет, чтобы не заставить убийцу действовать жестко, быстро и решительно. И тем самым обеспечить сановной особе некоторую свободу маневра, если убийца пожелает потешиться над жертвой перед решающим ударом.

Герцог Пармский Филипп I, посещая церковь, не расставался с толстым молитвенником. Но причина была не в набожности герцога, а в том, что молитвенник содержал в себе искусно встроенный пистолет. Для выстрела достаточно было потянуть кончик закладки, торчащий из обреза книги. В Баварском национальном музее есть нечто подобное — бутафорская книга, пустотелая внутри и содержащая в себе два кремневых пистолета.

За внешним благочестием скрываются две смерти. Если, конечно, руку стрелка будет направлять Господь.

Самая маленькая в мире «пе-
речница». Звук ее выстрелов, судя по всему, похож на дис-
кант юного Робертино Лоретти.

Список предметов, в которые умудрялись встроить стреляющую «начинку», весьма внушителен. Здесь и карманные часы, и наперсный крест, и курительная трубка 22-го калибра, и авторучка, знакомая всем любителям шпионских романов. Тульские умельцы преподнесли в дар императрице Екатерине II чернильницу-подсвечник, скрывающую вполне серьезный пистолет. Но самым миниатюрным устройством, из которого можно бы выпустить крошечную пулю, был перстень. Более того, он был шестизарядным и имел конструкцию «перечницы», а снаряжался миниатюрными специальными патронами бокового воспламенения. Убить из такого огнестрельного перстня вряд ли получится, но вот ошеломить нападающего или даже вывести его из строя вполне можно.

В трости издавна прятали шпаги и рапиры. Поддерживая традицию, оружейники приспособили трости и под огнестрельное оружие. Тем более что сама форма трости располагала к тому, чтобы упрятать в нее весьма длинный ствол. Но, как ни странно, наибольшую популярность стреляющие трости приобрели не у горожан и даже не у спецслужб, а у браконьеров, которые могли, будучи вооруженными, спокойно прогуливаться перед самым носом лесных объездчиков. Разумеется, не обошли вниманием и зонтики, в которые при желании можно встроить целую винтовку с небольшим магазином. К этому изделию не остались равнодушными и представители всяческих тайных служб.

Но больше всего разведчики и шпионы всех мастей тяготели к курительным атрибутам. Трубки, сигаретные пачки, зажигалки, портсигары — в дело шел весь ассортимент курительных принадлежностей.

В годы Второй мировой войны британские спецслужбы пытались сделать даже стреляющую сигарету. Ствол калибра 4,5 мм обертывался папиросной бумагой и маскировался под только что прикуренную, но погасшую сигарету. Для выстрела следовало оторвать фильтр и нажать ногтем спусковую кнопку. Однако эффективность этого оружия оказалась настолько невелика, что о нем вскоре забыли.

Известный отечественный оружейник И.Я. Стечкин создал в 1955 году для отечественных спецслужб трехствольный портсигар ТКБ-506А под специальный малошумный патрон СП-1. Испытания этого устройства показало его исключительную эффективность — на ближней дистанции пуля пробивала пять сосновых досок толщиной 25 мм каждая. Стреляющий портсигар был одобрен и принят на вооружение агентуры КГБ.

Всего же существует больше сотни стреляющих портсигаров разных конструкций — от совсем уж специальных, как ТКБ-506А, и до импровизированных, в которые прятался просто очень маленький, но вполне убойный пистолет.

Современные оружейные системы скрытого ношения не требуют миниатюрности или безумных инженерных решений. Как правило, сегодня скрытность требуется лишь для соблюдения определенных норм этикета. Ведь не пристало президенту или премьер-министру окружать себя явно вооруженными людьми. Хороший пример такого рода — «атташе-кейс», созданный российскими оружейниками и предназначенный для профессиональных телохранителей. Внешне он совершенно не отличается от обычного кейса. Но при возникшей угрозе владелец нажимает клавишу под ручкой, и корпус кейса, служащий всего лишь футляром для оружия, мгновенно раскрывается и сбрасывается на землю, а в руках телохранителя оказывается готовый к бою автомат АКС-74У или пистолет-пулемет 9А-91.

Ну вот и подошла к концу очередная наша встреча. Мне остается лишь поблагодарить Владимира Макарова, автора превосходной 3 D-модели, послужившей заглавной иллюстрацией к статье. И традиционно пожелать вам — будьте счастливы при малейшей возможности.