В первый раз в истории ракетостроения мы послали контролируемый автоматикой ракетный снаряд к границам атмосферы. К моменту прекращения работы двигателя он практически вышел в безвоздушное пространство. Мы десять лет работали ради этого дня.
Вальтер Дорнбергер, «Фау-2. Ракетное оружие Третьего Рейха. 1930-1945»
Комплекс неполноценности
Кайзеровская Германия времен Первой мировой прославилась артиллерией. Само собой разумеется, одним из важнейших пунктов Версальского договора, касающихся послевоенной Германии, стал запрет на производство и содержание на вооружении артиллерийских орудий калибра свыше 150 мм. Возможно, именно поэтому была разработана концепция «дальнобойного оружия возмездия», — чтобы восстановить престиж. Сам Адольф Гитлер, питавший нежные чувства к тяжелой бомбардировочной авиации и тяжелым танкам, был весьма неравнодушен и к тяжелым орудиям. Возможно, он, как и любой ефрейтор кайзеровской армии, тяготел ко всему тяжелому. То есть, говоря фигурально, пепел «Парижской пушки» и «Большой Берты» стучался в его сердце. А если вспомнить обстоятельства, принесшие будущему фюреру Железный крест, легко понять его уважительное отношение к артиллерии.
Результаты боевого применения 807-миллиметровой «Доры», поставленной в строй в 1941 году, не смогли, так сказать, завершить гештальт фюрера. К моменту ее появления линия Мажино и бельгийские форты уже год как лежали в руинах, а обстрел Севастополя вряд ли можно было считать успешным. Ливень многотонных снарядов, извергаемый Тысячелетним рейхом на головы презренных унтерменшей, был неубедительным — одно удачное попадание из сорока восьми выстрелов. Для поднятия престижа требовалось что-то совершенно колоссальное. Такое, чтобы вздрогнула земля если не за океаном, то хотя бы за Ла-Маншем.
Третью статью об «оружии возмездия» я отведу так называемым V-проектам, то есть разработкам дальнобойного оружия, которым в явном виде был присвоен статус Vergeltungswaffe. То есть речь пойдет о тех самых «Фау», которые известны в основном благодаря баллистической ракете Вернера фон Брауна.
Fieseler Fi 103
Именно так, согласно конструкторской документации, называлась первая в мире крылатая ракета наземного базирования, более известная как V-1 (Фау-1). Подготовка к ее разработке началась еще в 1932 году на тщательно охраняемой испытательной станции «Куммерсдорф-Запад», находившейся примерно в трех километрах южнее Берлина. Здесь группа ведущих инженеров рейха под руководством конструктора Пауля Шмидта разрабатывала пульсирующий воздушно-реактивный двигатель (ПуВРД). Первое испытание прототипа беспилотного самолета-снаряда состоялось в августе 1932 года, но завершилось неудачей — снаряд потерял управление и разбился.
Это миф: мнение о том, что ПуВРД не может запуститься без набегающего потока воздуха, в корне неверно. Такие двигатели вполне надежно запускаются на неподвижной авиационной технике, но не дают достаточную тягу для ее разгона. К примеру, двигатель V-1 запускался до начала разгона, а сам разгон требовался лишь для создания подъемной силы и выхода ПуВРД на рабочий режим.
Дальнейшие работы по стабилизации снаряда в полете шли вяло, поскольку военное и политическое руководство рейха не восприняло идею крылатой ракеты всерьез. Впрочем, такое отношение можно понять — подобное оружие совершенно не укладывалось в стратегические доктрины тех времен. К тому же в 1937 году значительную части хороших инженеров (включая Вальтера Дорнбергера и Вернера фон Брауна) перевели на ракетный полигон Пенемюнде для работ по созданию больших ракет. Однако в обязанности Дорнбергера входило оказание финансовой поддержки группе Шмидта.
К началу 1940 года, когда стало ясно, что колоссальный объем работ по двум проектам не может координироваться одним человеком, Дорнбергер передал проект Fi 103 Министерству авиации, сочтя его более компетентным в реактивных двигателях.
В этом же году группу, разрабатывающую Fi 103, также перевели в Пенемюнде, выделив для дальнейших работ сектор «Пенемюнде-Запад». Дальнейшие работы по реактивному самолету-снаряду, сменившему код на FZG-76 по соображениям секретности (Flakzielgerat переводится как «учебная зенитная цель»), были поручены авиастроительным фирмам Gerhard Fieseler Werke и Argus Motoren. В июле 1941 года авиаконструкторы Роберт Луссер и Фриц Госслау предложили Техническому управлению Министерства авиации практически полный пакет документации по FZG-76, а подготовка к производству самолетов-снарядов началась в 1942 году. Первый испытательный пуск изделия, готового к производству, состоялся 24 декабря 1942 года.
По ряду причин подготовка производства V-1 затянулась почти на полтора года. Кроме неизбежных межведомственных трений, тормозящих практически все немецкие разработки второй половины войны, сыграл фактор разведки. Первая информация о событиях в Пенемюнде была получена британской разведкой от агентов польской Армии Крайовой осенью 1942 года, а уже в марте 1943-го в Лондон был отправлен подробный рапорт. Это позволило Великобритании провести в августе 1943 года массированную бомбардировку ракетного центра, что на несколько месяцев приостановило производство «оружия возмездия». Серийное производство V-1 началось в марте 1944 года на секретном заводе Нордхаузен в Тюрингии. Всего до конца войны было изготовлено около 16 тысяч единиц (по другим данным до 30 тысяч).
13 июня 1944 года по Лондону был нанесен первый ракетный удар. А к марту 1945 года по Англии выпустили около восьми тысяч снарядов. 3200 упали на ее территории, из них 2419 достигли Лондона, оставив 6184 человек убитыми и 17 981 ранеными.
Это интересно: под кодовым обозначением V-4 (он же Fi 103R) существовал и пилотируемый вариант самолета-снаряда, предназначенный для борьбы с англо-американскими бомбардировщиками. Такой подход, конечно, выглядел злой иронией над загубленными проектами зенитных ракет и по степени нелепости мог конкурировать разве что с ракетным перехватчиком Ba 349, проталкиваемым лично Гиммлером.
Хотя в официальных документах нет единогласия по приводимым цифрам, британский доклад, опубликованный после войны, показал, что из 8000 снарядов, запущенных по Англии, 1847 были уничтожены истребителями, 1866 пришлись на долю зенитной артиллерии, 232 столкнулись с аэростатами заграждения. Применение радиовзрывателей в зенитных снарядах британской ПВО увеличило потери V-1 с 24 до 80% и заставило Германию снизить интенсивность ракетных обстрелов.
По мнению Вальтера Дорнбергера, V-1 был удачным изобретением, поскольку мог нести примерно столько же взрывчатки, сколько и баллистическая ракета, а его производство обходилось в десять раз меньше. Снаряд V-1 был выполнен по компоновочной схеме «низкоплан» c размахом крыльев 5,4 метра. Двигатель As109-014, разработанный фирмой Argus, работал на дешевом и доступном бензине-80. При взлетной массе 2150 кг самолет-снаряд нес 847 кг аммотола — смеси тротила и аммиачной селитры. При скорости полета, меняющейся по ходу опорожнения баков от 650 до 800 км/ч, V-1 имел максимальную дальность полета почти 290 км и круговое вероятное отклонение 900 метров.
Пуск снаряда мог осуществляться либо с наземной катапульты, либо с модифицированного бомбардировщика He 111. В первом случае количество аварийных пусков составляло 20%, а во втором достигало 40%. К тому же вероятность аварии самолета-носителя тоже была достаточно велика, поскольку его двигатели несколько секунд находились в зоне выхлопа ПуВРД.
Это интересно: ближе к концу войны пилотируемый вариант V-4 всерьез собирались использовать как оружие камикадзе. Была даже основана отдельная «Эскадрилья Леонида» 200-го боевого крыла Люфтваффе, в которой проходили подготовку летчики-смертники. По некоторым данным, во время битвы за Берлин тридцать пять пилотов этой эскадрильи совершили свой последний самоубийственный вылет.
Оценка V-1 как стратегического оружия проводилась многими специалистами, но в целом его эффективность была признана достаточно высокой. Так, например, к концу 1944 года генерал-майор ВВС США Клейтон Бисселл убедительно показал, что бомбардировка крылатыми ракетами оказалась куда более выгодной по соотношению материальных затрат к нанесенному урону, нежели классическая бомбардировка в ходе битвы за Британию. Таким образом, можно смело утверждать, что проект V-1 оказался единственным более или менее эффективным примером стратегического «оружия возмездия». А генерал Дуайт Эйзенхауэр в своей книге «Крестовый поход в Европу» писал о V-1: «Похоже, что, если бы немцы успели создать и пустить в ход это новое оружие на шесть месяцев раньше, наше вторжение в Европу столкнулось бы с исключительными трудностями и, может, стало бы невозможным. Я не сомневаюсь, что если бы немцы успешно использовали это оружие в течение полугода, избрав одной из основных целей район Портсмута и Саутгемптона, то от операции «Оверлорд» пришлось бы отказаться».
Агрегат номер 4
щихся специалистов по ракетостроению.
Идея заатмосферного полета ракеты обрела научную форму благодаря Николаю Кибальчичу. Будучи приговоренным 17 марта 1881 года к смертной казни, он передал из тюрьмы на волю рукопись, в которой были изложены важные соображения по поводу космической ракеты. Но эта рукопись увидела свет через долгих тридцать семь лет. Константину Эдуардовичу Циолковскому повезло немногим больше — теория реактивного движения, созданная им в 1896 году, обратила на себя внимание научного мира спустя пятнадцать лет. К тому моменту Россия, пережившая одну революцию и ожидающая последующих, не была способна воплотить в реальность замыслы гениального соотечественника.
В роковом для России 1917 году заокеанский доктор наук Роберт Годдард разработал и запатентовал первый эффективный ракетный двигатель на жидком топливе, а спустя два года опубликовал ряд работ о возможности полета на Луну. И наконец, в 1923 году немецкий инженер Герман Оберт, используя материалы, присланные ему Циолковским и Годдардом, убедительно доказал, что пилотируемая космическая ракета не только возможна теоретически, но может быть построена при текущем состоянии науки и техники. Среди его аргументов значились массовое производство алюминиевых сплавов, возможность производить и хранить в больших количествах жидкий кислород и создание высокоточного электрического и механического инструментария.
Таким образом, зародившись в романтической России и получив поддержку в деловитой Америке, идея космической ракеты прочно обосновалась в практичной и воинственной Германии.
Судьбоносные встречи
Тема космических полетов была весьма популярна в Европе двадцатых годов прошлого века. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Вернер фон Браун интересовался ракетами как моделист-любитель и мечтал полететь в космос. Но после того, как Герман Оберт в 1928 году познакомил его со своими взглядами и выводами, фон Браун отчетливо понял: романтическая фантастика стремительно обретает черты реальности. И уже в 1930 году он приступил к самостоятельным работам над ракетами с жидкостным двигателем.
 | Вальтер Дорнбергер был не только знающим специалистом, но и волевым админист- ратором. Даже на этой фотографии, сделанной в лагере для военнопленных в 1946 году, хоро- шо видна неп- реклонность характера. |
В то же время оживился выпуск литературы по ракетам, стали привлекать внимание эксперименты, которые укладывались в законодательные рамки. Отдел баллистики и боеприпасов под руководством профессора Беккера (позже — генерала) заинтересовался этими идеями, что впоследствии привело к созданию исследовательского отдела. Ближе к концу 1929 года министр обороны, ознакомившись с докладом, принял решение изучить возможности использования ракет для военных целей. Примерно в это же время инженер-администратор Вальтер Дорнбергер, тогда еще капитан рейхсвера, был назначен научным куратором ракетных исследований и организовал первую научную экспериментальную станцию для исследования ракет на жидком топливе в Куммерсдорфе под Берлином.
Именно сюда, в коллектив людей, не желающих быть изобретателями-одиночками, и попал в 1932 году фон Браун — сначала в группу «Ракетенфлюгплац», а затем, после ее развала, на станцию «Запад». Вернер не был оторванным от земли мечтателем, он прекрасно понимал, что до полета в космос потребуется взять много рубежей, и один из них — ракеты как оружие. Спустя два года фон Браун произвел несколько удачных запусков экспериментальных ракет в рамках проекта под кодовым названием Aggregat. А в 1937 году, вступив в Национал-социалистическую партию, он занял должность технического руководителя ракетного исследовательского центра в Пенемюнде и стал главным конструктором проекта.
Неторопливый прогресс
Если бы не повышенное внимание стран-участниц Лиги Наций, возможно, уже к началу Второй мировой войны Третий рейх располагал бы баллистическими ракетами среднего радиуса действия — комплекс необходимых технологий был доступен. Разумеется, в тексте Версальского договора, касающемся ограничений Германии, никак не упоминалась ракетная техника, и это не могло не вызвать интереса немцев к военному применению ракет. Но, с другой стороны, Дорнбергер отлично понимал, что слишком форсировать работы нельзя. Другие страны, обеспокоенные наращиванием наступательного потенциала Германии, с легкостью могут осуществить ряд экономических санкций, препятствующих его развитию.
К тому же Дорнбергер осторожничал и по внутренним причинам. Предстояло сначала изучить законы движения ракет на жидком топливе, обеспечить безопасность их работы и претворить в практику теоретические разработки. А изобретатели-одиночки не спешили делиться своими результатами с Куммерсдорфом. Приходилось завязывать индивидуальные контакты, финансировать изобретателей и ждать от них хоть каких-то позитивных сдвигов. Но здесь тоже было опасно перегнуть палку — отделу совершенно не нужна была «слава» финансового спонсора строительства ракет. Впрочем, и на самом полигоне существовала конкурентная борьба между разными группами исследователей. Сам Дорнбергер отзывался об этих временах так: «Ни промышленность, ни технические учебные заведения не уделяли ровно никакого внимания изучению и созданию мощных ракет. Существовали лишь отдельные изобретатели, которые старались получить финансовую подпитку; их поддерживали более или менее способные сторонники. Чтобы заработать на жизнь, они были вынуждены устраивать публичные демонстрации своих достижений и писать газетные статьи, полные хвалебных преувеличений. Такое поведение, естественно, вызывало возражения со стороны университетских профессоров и признанных ученых. И, более того, каждый отдельный изобретатель вел непримиримую борьбу с любым, кто также проявлял интерес к ракетам. До 1932 года в Германии в этой области знаний не проводилось никаких основательных научных исследований или экспериментальных работ».
Появление в Куммерсдорфе девятнадцатилетнего Вернера фон Брауна стало тем самым толчком, которого так не хватало экспериментальной станции «Запад». Дорнбергер сразу же оценил его энергичность и сообразительность и потому без колебаний внес фон Брауна в первую строку списка своих технических помощников.
В 1933 году на стартовой площадке взорвалась первая ракета из серии Aggregat — А-1. При взлетной массе 150 кг ее длина составляла 1,4 метра, а диаметр — 30 см. Жидкостный двигатель, работающий на этаноле и жидком кислороде, показал стартовую тягу 2,9 кН. Несмотря на аварию, это были очень впечатляющие показатели.
К декабрю 1934 года успех был достигнут — на высоту 3,5 км взлетела ракета А-2, также работавшая на этаноле и жидком кислороде. Именно на этой маленькой модели были отработаны тонкости двигателя будущей баллистической ракеты. Особенно привлекательным моментом военные сочли использование этанола, который можно было получать в больших количествах, не завися от поставок дефицитных нефтепродуктов. А-2 уже была похожа на оружие. И это не могло не вызвать перемен в отношении к группе «Куммерсдорф-Запад».
В апреле 1935 года состоялось важное совещание Дорнбергера с генералами Кессельрингом и фон Рихтгофеном, в ходе которого было решено усилить режим секретности проекта и перенести дальнейшие работы в более изолированное место. После продолжительных поисков выбор фон Брауна пал на северную оконечность большого острова Узедом в Балтийском море. Здесь на средства министерства авиации была куплена земля и началось строительство. К весне 1937 года новый ракетный полигон был готов к заселению. В мае большая часть сотрудников была переведена на новый полигон. Однако испытательные стенды не были готовы, и поэтому отдел двигательных установок, возглавляемый Вальтером Тилем, остался в Куммерсдорфе. Такое положение вещей заметно тормозило разработки, а подготовка стендов затянулась до лета 1940 года.
Счет времени пока еще шел на годы, а необъятные перспективы, открывающиеся перед немецкими ракетчиками, омрачались разве что финансовыми и административными проблемами.
Пенемюнде
Серия удачных запусков А-2 позволила группе фон Брауна приступить к более масштабным моделям. Сначала была построена А-3, которая показала полную бесперспективность применяемой схемы стабилизации, а затем А-5 (уменьшенная копия будущей А-4). Три неудачных запуска А-3 состоялись в декабре 1937 года, а уже к лету 1938-го была запущена А-5, достигшая высоты 12 км и упавшая в 18 км от точки старта. Разумеется, речи о заатмосферном суборбитальном полете еще не могло идти, но было ясно, что новая компоновочная схема работоспособна. Пора было приступать к постройке настоящей полноразмерной ракеты — А-4.
Это интересно: причина неудач ракеты А-3, как ни странно, очень прозаична — ракета теряла осевую стабилизацию уже при скорости бокового ветра 3,6 м/с, а при 8 м/с была обречена. Это было исправлено в А-5 за счет установки новой электроники «Сименс», изменения компоновочной схемы и усиления рулевых машин.
| Двигатель Фау-2 — результат многолетнего труда массы людей. А начи- нать его проек- тировку фон Брауну пришл- ось в одиночку. |  |
5 сентября 1938 года Дорнбергер и Беккер отправились на доклад к главнокомандующему армией генерал-полковнику Браухичу в его ставку в Цоссене. Высокое начальство полностью одобрило решение о переходе к следующему этапу разработки. По замыслу, А-4 должна была достигать высоты 80 км, иметь дальность полета 175 км и нести тонну полезной нагрузки. Разумеется, такие характеристики были бы недостижимы без комплексной переработки двигателя, своевременно и качественно выполненной группой доктора Тиля.
В марте 1939 года ракетный центр Пенемюнде посетил Гитлер. Ему продемонстрировали силовые агрегаты А-3 и А-5, произвели показательную сборку А-3 на монтажном столе, а затем рассказали о будущей А-4. Фюрер внимательно смотрел и слушал, но сохранял молчание. И лишь во время обеда задал прямой вопрос о сроках доводки А-4 и ее предполагаемой дальности полета. Выслушав ответы и задав еще пару технических вопросов, Гитлер рассеянно улыбнулся и сказал: «Ну что ж, великолепно».
Тем не менее к концу визита у Дорнбергера сложилось впечатление, что фюрер остался равнодушен к достижениям ракетного центра. В мемуарах Дорнбергер описывает это следующим образом: «В его планах не было места для наших ракет, и, что было хуже всего, он не верил, что время ракет придет. У него отсутствовало чувство прогресса техники, тогда как от этого зависела наша работа. Этот «инженерный спектакль», без сомнения, в какой-то мере восхитил его, если исходить из его замечания, что он был «великолепен». Может, поэтому он и позволил нам продолжать работу; но в то время он не смог предвидеть ни те возможности, которые открывает реализация наших планов, ни даже практическое использование гигантских ракет».
А вот на импульсивного Геринга, которому была продемонстрирована такая же «зрелищная программа», увиденное произвело колоссальное впечатление. Он восторженно хлопал себя по ляжкам, светился счастьем, хохотал и делал фантастические пророчества.
Аппаратные перестановки
чимость ракетного оружия.
рашивать ракеты так, чтобы за ними было удобно наблюдать в телескоп.
В сентябре 1939 года стараниями главнокомандующего сухопутными войсками фельдмаршала Вальтера фон Браухича, отлично понимающего роль ракетного оружия в будущем, проект Aggregat был внесен в список высших военных приоритетов Рейха. А когда весной 1940 года Гитлер вычеркнул проект из списков (прав оказался Дорнбергер в своих подозрениях), фон Браухич повторно поднял этот вопрос. Но все было тщетно — к середине лета лучшие сотрудники ракетного центра были призваны на воинскую службу. Проект оказался под угрозой полной остановки.
Но Дорнбергер пошел на хитрость — он уговорил фон Браухича отозвать с фронта, не ставя об этом в известность фюрера, четыре сотни квалифицированных специалистов для форсирования работ Пенемюнде. Из них была сформирована экспериментальная команда «Пенемюнде-Север». Поскольку группа «Север» считалась подразделением действующей армии, сам собой решился вопрос об оплате труда — от солдат можно требовать выполнения профессиональных обязанностей, но не платить за это. Только благодаря фон Браухичу проект не задохнулся от отсутствия денег и специалистов.
Провал наступления на Москву 19 декабря 1941 года привел к смещению фон Браухича. Ракетный центр лишился очень полезного и могущественного сторонника, но работы продолжались. Начиная с марта 1942 года, а особенно после успешного октябрьского запуска А-4, от ракетного центра высшему руководству Рейха и вермахта поступал один доклад за другим. Откликов на эти доклады не было, а Дорнбергер поставил рубеж — к декабрю 1943 года А-4 должны заявить о себе. Поэтому ракетный центр, не теряя ни минуты, планировал графики выпуска продукции, строил новые стартовые площадки. Нужно было срочно восстанавливать утраченный статус высшего приоритета.
Счет времени пошел на месяцы — Восточный фронт медленно, но уверенно двинулся к границам Германии.
Ракета пошла, но проблем не убавилось
Первый запуск А-4 состоялся в марте 1942 года и мог считаться частично удачным — ракета успешно стартовала, но из-за отказа системы стабилизации врезалась в воду, пролетев полтора километра. Второй запуск выявил слабые места топливной системы — ракета поднялась на высоту 11 км и взорвалась. А первым по-настоящему успешным запуском принято считать третий, когда А-4 достигла расчетной высоты 80 км, вышла на баллистическую траекторию и безаварийно приземлилась в 193 км от точки старта.
Но сотрудники ракетного центра прекрасно понимали, что А-4 еще далека от права называться оружием. Требовались десятки тысяч человеко-часов и рейхсмарок, чтобы довести ее до массового производства.
Тем временем аппаратные игры не только продолжались, но и вступили в новую, совершенно неожиданную фазу. Пока А-4 была азартной авантюрой, высокопоставленные гости полигона вежливо и снисходительно улыбались, считая сотрудников ракетного центра идеалистами, витающими в облаках. Никто, правда, не брал на себя ответственность покончить с таким разбазариванием государственных средств, так что отношение к Пенемюнде можно сформулировать одним словом — «терпели». Но теперь, когда представители высших эшелонов власти внезапно почуяли перспективы, началась подковерная борьба между руководством вермахта с одной стороны и частным капиталом с другой.
Некто Дегенколб, назначенный управляющим производством А-4 и долгое время ставящий палки в колеса проекта, внезапно проникся симпатией к нему и развернул нешуточную деятельность по преобразованию Пенемюнде из армейского учреждения в акционерную компанию с ограниченной ответственностью. По его замыслу, капитал компании должен остаться в руках государства, а управление фирмой возьмет на себя какой-нибудь большой концерн — Сименс или Рейнметалл, к примеру. А затем, после амортизации инвестиций, предприятие перейдет во владение концерна. К вопросу был подключен глава управления финансовых и организационных проблем военной промышленности Германии профессор Карл Хеттлаге.
Дорнбергер моментально расколол этот хитрый ход и понял, что детище пора защищать. Путем длительных переговоров, перемежаемых угрозами, ему удалось нейтрализовать поползновения Дегенколба. Но буквально через неделю после прекращения кабинетных битв возник очередной профессор — директор компании AEG Петерсен, жаждущий провести инспекцию на предмет передачи полигона в ведомство свежесозданной комиссии по строительству бомбардировщиков дальнего действия. А председателем этой комиссии по чистой случайности оказался тот же самый Петерсен.
Если перечислять все препятствия и трудности, возникающие на пути ракетного проекта по вине самодовольных и ограниченных чиновников, на дальнейшее описание судьбы проекта не останется места. Однако излюбленный ими аргумент, что А-4 слишком дороги по сравнению с тяжелыми бомбардировщиками, после битвы за Британию становилось все труднее пускать в ход. Еще в начале декабря 1942 года Дорнбергер решил обратиться лично к министру вооружений Альберту Шпееру и напомнить ему об успешном запуске А-4, проведенном 3 октября и оправдавшем все затраты. Дорнбергер надеялся, что Шпеер, которому Гитлер открыто симпатизировал, сможет переубедить фюрера в его недооценке проекта. Но встреча с министром состоялась лишь в марте 1943 года. В ходе этой встречи Шпеер придумал, как подойти к Гитлеру со столь щекотливым вопросом. А через несколько дней из Ставки пришло решающее послание: «Фюрер не верит в то, что А-4 достигнет Англии». К этому моменту на берегу Ла-Манша уже возводились бункеры для ракет, Дегенколб продолжал разваливать производство — словом, отсчет времени пошел на недели.
Всем сестрам — по серьгам
Решающий день наступил 26 мая 1943 года, когда в Пенемюнде прибыла комиссия, назначенная Ставкой. Ее задачей было изучение возможности нанесения бомбовых ударов с дальнего расстояния. Кроме Шпеера в нее входили фельдмаршал авиации Мильх, адмирал Денниц, генерал-полковник Фромм и представители министерств Рейха.
Рассмотрев достоинства и недостатки двух проектов, разрабатываемых ракетным центром (Fi 103 и А-4), комиссия крепко призадумалась. Среди плюсов Fi 103 значились дешевизна, простота обслуживания, легкость транспортировки, экономичность. Перечень недостатков самолета-снаряда был не меньшим — уязвимые с воздуха стационарные стартовые площадки, предсказуемость траектории полета, низкая скорость, недостаточная высота, характерный звук работающего ПуВРД, демаскирующий снаряд.
А-4 была полной противоположностью. Дорогая в производстве и сложная в обслуживании тяжелая ракета, пожирающая тонны горючего и жидкого кислорода, никак не могла конкурировать с Fi 103 в плане оперативности применения. Но если уж она была запущена, никакая сила, существовавшая на то время, не могла предотвратить ее удар по цели. К тому же кинетическая энергия ракеты, идущей на баллистической скорости, вызывала дополнительные разрушения. Подлетающую к цели А-4 невозможно было заблаговременно засечь радаром, ее атака была внезапной.
Итог развернувшихся дебатов был лаконичен: комиссия считает рассмотренные образцы вооружений примерно равными по уровню. Было решено сообщить фюреру, что наилучшим решением было бы как можно скорее пустить оба вида оружия в массовое производство, присвоив им статус высшей приоритетности и обеспечив максимальный выход продукции, а для того, чтобы усилить эффект воздействия, использовать их в сочетании.
Это интересно: в ходе демонстрационных пусков 26 мая 1943 года две А-4 успешно преодолели расстояние 260 км. А соперникам не повезло — обе Fi 103 по техническим причинам потерпели аварию. Когда комиссия покидала полигон, фельдмаршал Мильх хлопнул Дорнбергера по плечу и сказал с кривой ухмылкой: «Поздравляю! Два-ноль в вашу пользу».
Итак, победа пришла тогда, когда ее уже практически не ждали. Два дня спустя Шпеер лично позвонил Дорнбергеру и сообщил, что ему присвоено звание генерал-майора. 7 июля 1943 года Гитлер принял решение наделить Пенемюнде статусом высшей приоритетности в программе вооружения Германии — ровно за месяц до первой англо-американской бомбардировки полигона. А в первых числах августа Fi 103 и А-4 были присвоены наименования V-1 и V-2.
Провал или триумф?
Собственно говоря, на этом можно закончить исторический экскурс в создание первой баллистической ракеты. Остается лишь выяснить, насколько оправдано было боевое применение Фау-2. В этой связи уместно процитировать слова Альберта Шпеера, написанные им через двадцать четыре года после окончания войны.
«Абсурдной была сама идея противопоставить бомбардировочной авиации образца 1944 г., которая на протяжении многих месяцев (в среднем по 4100 вылетов в месяц) сбрасывала с четырехмоторных бомбардировщиков ежедневно три тысячи тонн взрывчатки на Германию, ракетные залпы, которые могли бы доставлять в Англию 24 т взрывчатки, т.е. бомбовый груз налета всего шести «летающих крепостей». И нарекать это Возмездием! <...> И это — вместо того, чтобы сконцентрировать наши усилия на создании оборонительной ракеты «земля-воздух». Еще в 1942 г. под кодовым названием «Водопад» ее разработка продвинулась настолько далеко, что было уже почти возможно запускать ее в серию. Но для этого на ее доводке нужно было бы сосредоточить все таланты техников и ученых ракетного центра в Пенемюнде под руководством Вернера фон Брауна».
Разумеется, если бы Германия смогла разработать ядерное оружие, ценность Фау-2 была бы колоссальной — именно по причине невозможности противодействия. Но история, как известно, не знает сослагательного наклонения. Более того, если учесть, сколько пришлось вложить в Манхэттенский проект благополучной и богатой Америке, иллюзии относительно ядерной бомбы нацистов окончательно утрачиваются.
Всего было построено 6048 баллистических ракет V-2, по цене примерно 100000 рейхсмарок каждая. На момент подписания акта о капитуляции Германия запустила 3225 ракет по Лондону и Антверпену, в результате чего погибло 7250 военных и гражданских лиц (в среднем по 2,25 человека на ракету). Проект Aggregat (V-2) остался в истории как самый бессмысленный и дорогостоящий военный проект Третьего рейха.
Такова была суровая правда того времени — разработка, проложившая человечеству дорогу в космос, оказалась совершенно ненужной и даже вредной с точки зрения воюющей Германии. Впрочем, второе тоже можно без колебаний записать в плюсы, ведь кто знает, сколько жизней унесли бы ракеты «Вассерфаль» и насколько они оттянули бы окончание кровопролитной войны.
Резюмируя вышеизложенное, могу выразиться так: то, что ускорило крах военной машины Третьего рейха, обернулось началом космической эры человечества. В общем, «Was mich nicht umbringt, macht mich harter» — все, что нас не убивает, делает нас сильнее! Фридрих Вильгельм Ницше был бы наверняка поражен тем, как причудливо реализовался для его родины знаменитый афоризм.
Многоножка
Конкурирующие Фау-1 и Фау-2 не конкурировали лишь в одном — порядковом номере категории «оружия возмездия». Зато на роль Фау-3 было целых три претендента — ракета Henschel Hs 117 «земля-воздух», проект межконтинентальной ракеты А9/А10 Вернера фон Брауна и многокамерное сверхдальнобойное артиллерийское орудие, известное как HDP (Hochdruckpumpe — насос высокого давления), или Tausendfüβler, то есть «многоножка». Но по причине особого отношения Гитлера к обстрелам Великобритании право занять место среди ракет получила именно пушка.
Идея многокамерной (или многокаморной) пушки не нова. Как известно, при выстреле на снаряд не действует постоянное давление в канале ствола. По мере расширения замкнутой снарядом полости оно падает, и, соответственно, ускоряющая снаряд сила слабеет, а сила трения — нет. С другой стороны, увеличение заряда метательного ВВ ограничено прочностью пушки. Таким образом, внутренняя баллистика классической однокаморной пушки далека от оптимальной.
В 1878 году французский инженер Перро, используя американские патенты 1855 года, предложил пушку с «рассредоточенным» пороховым зарядом, размещенным в специальных каморах, расположенных по ходу ствола. Идея была на удивление проста — для поддержания давления в стволе необходимо было воспламенить эти заряды последовательно, по мере продвижения снаряда вперед. Сам Перро с некоторым пессимизмом назвал свою пушку «теоретической», но спустя всего лишь год два практичных американца — Лиман и Хаскел — воплотили ее в металле. При использовании дымного пороха пушка показала совершенно недостижимый при классической схеме результат — 152-мм снаряд весом 61 кг был разогнан до 1200 м/с.
Это интересно: Луи-Гийом Перро известен в первую очередь как создатель первого парового мотоцикла, от которого, собственно говоря, и ведет свое происхождение любой современный мотоцикл.
Многокаморной пушке было уготовано долгое забвение практически сразу же после воплощения. Как раз в это же время знаменитый Альфред Нобель изобрел баллистит — бездымный порох, который достаточно медленно воспламенялся, чтобы выгорать к моменту покидания снарядом ствола, и в то же время был более мощным, чем дымные составы. Само собой, сложная по технологии и хлопотная в эксплуатации пушка Перро оказалась никому не нужной, пока на нее не наткнулся главный инженер фирмы Rochling Stahlwerk AG Август Кондерс.
Среди инженерных заслуг Кондерса числились бетонобойные снаряды оригинальной конструкции. Естественно, амбиции инженера требовали всемерного использования собственных творений. Кондерс был ловким мужчиной, и ему не составило труда в 1942 году подсунуть рейхсминистру Шпееру чертежи и фотографии 20-мм модели многокаморного орудия. По образованию Шпеер был архитектором. Осознав всю грандиозность предлагаемой Кондерсом 150-мм сверхпушки, уложенной в бетонный желоб, он не смог остаться к ней равнодушным и не замедлил представить Гитлеру доклад. Фюрер, в свою очередь, тоже не доверял ракетам и уважал пушки. В мае 1943 года проекту дали «добро», потребовали заложить постройку сразу пятидесяти пушек, засекретили все это даже от управления вооружений вермахта и назначили Вальтера Дорнбергера куратором.
Предположительно Фау-3 должна была выпускать один снаряд в минуту, посылая его на дистанцию до 165 км. Согласно проекту Кондерса, утвержденному лично Гитлером, планировалась постройка пяти пушек. Таким образом, при условии жизнеспособности проекта на Лондон каждые 12 секунд должен был падать 150-миллиметровый снаряд массой 140 кг, снаряженный 25 кг взрывчатки. Такой обстрел мог не только держать жителей Лондона в страхе, но и серьезно ему навредить.
Место для постройки пушек было выбрано так, чтобы дистанция до цели была минимально возможной, — коммуна Landrethun-le-Nord на берегу Ла-Манша, в 160 км от Лондона. Там в октябре 1943 года начали спешно возводить заглубленные инженерные сооружения для будущих пушек. А в начале 1944 года на полигоне Хиллерслебен собрали экспериментальный образец орудия, состоящий из тридцати двух звеньев длиной 3,8 метра каждое. Армейское командование так ничего и не узнало об этом нелепом монстре, пока пробные стрельбы не завершились полным провалом. Стреловидные оперенные снаряды не стабилизировались из-за низкой жесткости оперения, система последовательного воспламенения работала как попало, каморы прогорали насквозь после нескольких выстрелов. Как выяснилось впоследствии, снаряды вообще не проходили обдувку в аэродинамической трубе, а были спроектированы «на глазок». Однако Гитлеру об этом не сообщили, а продолжали бессмысленное строительство практически до лета 1944 года.
кто-то признал бы в этом трубопроводе пушку.
Был выполнен громадный объем работ — на строительстве и проходке штолен постоянно трудилось не менее пяти тысяч заключенных концентрационных лагерей и привлеченных к работам местных жителей. В связи с большим объемом строительства о возведении сооружений стало известно союзной разведке. Узнав о подозрительной активности немцев на берегу Франции, объединенное командование не стало гадать, что именно там делают и чем эта деятельность может повредить Британии. Американская авиация приступила к систематическим бомбардировкам строительства с начала ноября 1943 года и вплоть до середины августа 1944 года. Несмотря на заглубленность бункеров, взрывы пятитонных сейсмических бомб Tallboy привели к их частичному повреждению. После разрушения позиций HDP немецкие конструкторы разработали упрощенные многокаморные орудия под обозначением LRK 15F58. Длина укороченных орудий, имевших 24 боковые зарядные каморы, составляла 50 метров при 28 тоннах массы, калибр остался равным 150 мм. Упрощенное орудие стреляло стреловидным снарядом весом 97 кг на дистанцию 50 км. Орудия LRK 15F58 успели принять участие в боевых действиях, обстреливая Люксембург с расстояния 42 км.
Как видите, даже в отношении военных проектов высшей приоритетности Германия сохранила все ту же привычку опаздывать, пытаться вытянуть «все и сразу» и совершенно бездарно расставлять приоритеты. Вести широкомасштабную войну в условиях стремительного развития технологий, пытаясь максимально использовать все мыслимые инновации, оказалось очень непросто. Такая война не прощает «сырых» разработок, а времени и средств на их обкатку обычно не хватает.
Третья часть цикла завершена, а в четвертой, завершающей, статье мы полакомимся очень «вкусной» темой «летающих тарелок» нацистов, подземных лодок, солнечных пушек и бомбардировщиков-невидимок.
Vova
