Тень над Олимпом"Каждый последующий да изничтожит грехи предыдыщего".
Уран (зачеркнуто)
Кронос (зачеркнуто)
Зевс. "Первый закон Олимпа"
Пергамент первый: Палаты Зевса.
Маленькие раздвоенные копытца несколько неуклюже цокали по натертому мрамору, порождая громкое эхо, отражавшееся от множества белых монолитных колонн, подпиравших собой незнамо что и уходивших незнамо куда. Всюду, куда хватало глаз, была лишь белая туманная бесконечность. Маленький сатир весь скукожился от внезапно нахлынувшего осознания собственного ничтожества и постарался сделать свое маленькое волосатое тельце еще меньше. Он сделал еще несколько шагов, чтобы в очередной раз остановиться, недоуменно и выжидающе поглядывая по сторонам.
Как он сюда попал, сатир уже давно забыл. Золотые ворота растворились в этом белом непонятном нечто, кажется, уже полвека назад. Исчезли эти бесконечные ступени, по которым ему пришлось тащить свое мохнатое пузо несколько долгих дней. Исчезла надменная, закованная в золотые доспехи стража, настолько презрительно осмотревшая его с ног до головы, что даже ему, не особо склонному к чистоплотности, и то захотелось помыться. Тупые мирмидоняне, - недовольно проворчал сатир, - сотня тупых, начищенных до блеска, пустоголовых мирмидонян. Если бы это была не элитная стража Зевса, он надрал бы им всем задницу, всем до единого. И никакая сотня закаленных мечей не дает им право так презрительно смотреть на существа, едва достающих им по пояс, из-под своих долбаных золоченых греческих шлемов. Вонючие фессалийцы... Сатир неловко поправил кипу потертых пергаментных свитков под мышкой и, глубоко вздохнув, решил, что больше не сделает ни шагу.
Сатир испуганно подпрыгнул, раскидывая свитки и, быстро зацокав копытами, стремительно скрылся за ближайшей колонной, стараясь отдышаться и успокоить выпрыгивающее из груди сердце. Голос все еще звенел у него в ушах. Сатир на секунду задумался, какому богу ему стоит сейчас помолиться, но решил, что в Палатах Зевса ему мало что поможет.
- Где ты так долго пропадал, старый козлище?!!
Начинавшая его уже бить дрожь дошла до копыт, из-за чего те предательски застучали. Сатир, плотно прижавшись к колонне, осторожно высунул свою неказистую голову с маленькими козьими рожками и ошалевшими испуганными глазами, занимавшими сейчас большую часть лица.
- Кто здесь?!
Голос получился такой писклявый и истерический, что сначала ему стало почему-то просто стыдно, что он способен издавать такие звуки, а потом накатила очередная волна страха, потому что голос стал отражаться от колонн и истерическое "кто здесь?!" начало гулять по залу. Внезапно "кто здесь?!" раздалось прямо за спиной, из-за чего ему пришлось опять невольно подпрыгнуть. Сатиру вновь почему-то стало очень стыдно, что он такой маленький и трусливый.
- Как кто, козлиная твоя голова?! ЗЕВС!!!!
Последнее слово было сказано с такой силой, что сатиру на миг показалось, что оно, пулей влетев в его голову, разнесет на фиг его маленькие глупые мозги.
- Все никак не привыкнешь к имматериальной аудиоперсонификации? Добро, мохнатый, сейчас состряпаю себе тело.
Теперь оставалось только уповать на судьбу, которая сатира до этого особо не жаловала. Он подогнул свои кривые ножки и съехал вниз по столбу, прижавшись спиной и скребя по камню своими рогами. Через пару мгновений любопытство все-таки взяло верх над обреченностью, и сатир опасливо выглянул из-за колонны. В центре зала формировалось золотистое облако, стремительно вбирая в себя желтые лучи, потянувшиеся изо всех углов. Клуб золотого пара быстро разросся до весьма опасных, на взгляд сатира, размеров, после чего на какое-то время стабилизировался, продолжая поглощать лучи. Внезапно раздался ослепительный взрыв, разорвавший облако на кусочки, и сатир наконец-то перестал бояться. Не потому, что вдруг обрел мужество, а просто потому, что очень сложно бояться, когда ничего не слышишь, не видишь и не чувствуешь.
Вдруг сатир осознал, что что-то приподняло его над землей и начало куда-то плавно перемещать. "Левитация... - подумал сатир, - наверное, я достиг высшего просветления". С этой мыслью он попытался сплести свои копытца в позу лотоса, одновременно морща лоб и пробуя с буддистским смирением преисполниться сил великого абсолюта и переместить свое низшее "я" в высшее. Когда просветленное существо после периода внутреннего самосозерцания приоткрыло один глаз, оно обнаружило себя в центре зала перед огромным троном и восседавшим на нем не менее огромным мужиком, застывшим в выжидательной позе.
- Ну, Хирмус, и долго ты намерен так сидеть? К тому же поза лотоса выглядит совершенно иначе. Кстати, самое время немного расслабиться, а то вся эта божественная текучка уже достала... Правишь там, правишь сям - а ни тебе "спасибо", ни тебе "пожалуйста", - Зевс подогнул под себя и скрестил ноги, положил на них руки, распрямился, закрыл глаза и тихо замычал - Мммм...
Никак не ожидавшее этого высшее мохнатое существо опешило, но решило не прерывать совместную медитацию и, все также сидя на мраморном полу, тоже тихо замычало: "Мммм...". Так они и сидели какое-то время друг напротив друга - высшее мохнатое существо и превосходящий его размерами раз в двадцать Зевс - и тихо мычали.
- Только я не Хирмус... - озвучил сатир внезапно пришедшую ему в голову мысль и продолжил мычание - Мммм....
Мычание Зевса, застыв на высокой ноте, на пару секунд замерло.
- Как не Хирмус?.. вылитый Хирмус... - ответил он, после чего вернулся к медитации - Мммм...
- Не, не Хирмус, - сатир сам немного подивился своей наглости. До этого ему еще не приходилось перечить самому Зевсу, хотя, если уж на то пошло, то и говорить с Зевсами ему до этого тоже не приходилось. Но что поделать, если он на самом деле совсем не Хирмус.
- Не Хирмус? - процесс медитации был окончательно сорван. Зевс принял нормальную позу, внимательно разглядывая сатира.
- Не, не Хирмус, - сатир пришел в такое благостное расположение духа после перенесенного недавно стресса, что ему стало все совершенно по фигу, - может, еще помычим?
- Кто же ты тогда, маленький комочек вонючей шерсти?
- Я? Я - Гроззи! - лицо сатира почему-то перечертила огромная улыбка, обнажившая слегка кривые, не отличающиеся белизной зубы. Убрать улыбку в силу благожелательного настроя сатир сейчас был совершенно не в состоянии, поэтому он просто сидел в придурковатой позе с имбецильным выражением на лице и таращил свои наивные глаза-пуговицы на Зевса.
- Нет, все-таки вылитый Хирмус... хотя, с другой стороны, все вы, сатиры, для меня на одно лицо, - великий олимпиец на секунду призадумался, - Ну что ж, рассказывай тогда, откуда ты такой Гроззи взялся, и где вообще Хирмус?
- Что до меня, - сатир слегка приосанился и постарался принять величественную позу, что с его комплекцией было весьма затруднительно, - то я явился плодом неземной любви одного из яснооких богов... не помню какого, но точно из первого десятка... и златовласой богини... тоже не помню какой...
- Но тоже из первого десятка? - на лице Зевса появилось скептическое выражение, - ладно, чеши дальше. Хотя, если исходить из твоей занимательной физиологии, - Зевс еще раз внимательно осмотрел все мохнатое существо от копыт до рожек, - у меня есть несколько предположений по поводу твоей родословной, надо сказать, довольно забавных, причем ни один из богов в них, к сожалению, не фигурирует.
Сатир немного насупился, но бодрого духа не потерял. Видимо, попытки выдать желаемое за действительное проваливались у него не в первой.
- Ладно, скажи пока лучше, где Хирмус, у меня к нему пара поручений.
- Все дело в том, - тут сатир попытался изобразить дрожь в голосе и снять с рогов несуществующую шапку, - что... Хирмуса больше нет... - вслед за этим раздались тихие, почти беззвучные всхлипывания. - Остался только я, Гроззи...
- Совсем нет?
- Совсем... - сатир был безутешен, хотя было все же заметно, что репетировал он это роль довольно долго, вероятно, натирая у себя дома, в лесу, глаза диким луком и часами смотрясь в дождевые лужи, пытаясь вызвать страдальческое выражение.
- В смысле, у Аида? - Зевс о чем-то немного задумался.
- В смысле, у него.
- Ну, и как он туда попал?
- Как и практически все туда попадают: просто взял, да и банально помер... вы же знаете наш высоконравственный образ жизни, преисполненный лучшими помыслами, - Гроззи на миг задумался о нескончаемых бесчисленных вакханалиях, проведенных под бдительным руководством самого Диониса. Эх, какая все-таки была туса!.. какие были нимфы... прямо не нимфы, а нимфетки! А какое вино! А какое буйство плоти!.. Видимо, Зевс тоже улавливал ход мыслей, потому выжидательно поднял бровь.
- Как я вижу, вы в курсе. Так вот, возвращаясь после очередных изнурительных ночных бдений, Хирмус поднимался по вашей дурацкой олимпийской лестнице, но в силу некоторой сложности с координацией движений и вырубленным напрочь вестибулярным аппаратом, он с нее, как бы это выразиться... немного упал... - последовала некоторая пауза, которой сатир решил воспользоваться для попытки оправдания всего своего волосатого лесного подвида. - И все от чего? От тягот трудовых лишений и мук! Вот до чего доводит человека, и не только его, труд! Сначала труд кропотливо превращает в него обезьяну, и все лишь затем, чтобы потом беспощадно и зверски его убить! Потому что человека убивать гораздо интереснее, чем обезьяну. Ибо такова суровая...
Гроззи почувствовал, что его слегка пробило на демагогию, и готов был уже пуститься во все тяжкие словоблудия, но по напряженному выражению Зевса понял, что это сейчас не приветствуется. "Ну и слушатель нынче пошел", - обреченно подумал сатир и затих.
- Да... фигня получилась... - после некоторой паузы произнес, наконец, Зевс. - Ну, и что дальше делать будем? Слушаю твои предложения, явившийся плодом неземной любви ясноокого бога из первого десятка.
- Как что?! - сатир почувствовал прилив творческих сил, - Работать! Я же ваш новый писец!
- Мой новый... кто? - Зевс изобразил удивление, слегка приподнявшись и внимательно сощурив один глаз.
- Ваш новый писец!.. - снова радостно выпалил Гроззи, но, видя некоторое недоверие, уже менее уверенно добавил, - у меня и документы есть... вот...
- Ааа... может быть, все-таки писарь? - до бога начало понемногу доходить.
- Нет, писарем был Хирмус, а я - писец! - не без некоторой гордости стоял на своем сатир, - У нас ведь как. У нас в храме все по канону было. Класс за классом, ступенька за ступенькой. Хирмус - он писарь был, если полностью, то "вшивый писарь". Потом идет "просто писарь", затем "полный писарь", за ним "правописец", "глагописец", "рифмописец", "сказописец", "балладописец", "баснописец", "златописец", "летописец"...
- Дай-ка угадаю: а в конце будет "полный писец" - и это ты? Я прав? - Олимпиец обреченно взялся рукой за золотой венок и тяжело вздохнул.
- Ты знал! Ты знал! - сатир весело запрыгал на своих козлиных ножках. - Если целиком, то: "квалифицированный полный писец с расширенными полномочиями, сертифицированный для неограниченного допуска к пергаментам класса "совсек" и три "А", и с правом трехнедельного внеочередного отпуска повышенной комфортности"...
- Да... ну и скажи мне тогда, "совсек", за что же это тебя так повысили? - на лице Зевса было написано легкое любопытство.
- Как за что? - голос сатира не дрогнул, - За изобретение классификации писецов... вернее, писцов... в общем, неважно. До этого у нас все были просто "вшивыми писарями".
- И, надо думать, это определение вы носили не зря?..
Сатир невольно почесался, но, поймав на себе язвительный взгляд, не без труда убрал руку от короткой шеи.
- Ладно, раз пришел работать - работай. Может, со временем и притремся. Хотя никогда не понимал, с какого это перепоя сатиров потянуло в писари, - бог развалился на троне и, слегка нахмурив брови, попытался придать лицу деловой вид, - Что в свитках?
- В свитках? - Гроззи судорожно огляделся и принялся поднимать раскатившиеся по полу во время непроизвольных прыжков и прочих приплясываний свитки, - В свитках много чего, в основном всякая текучка... сейчас, сейчас... - сатир продолжал быстро ползать на четвереньках, подбирая пергаменты, - А насчет перепоя - это вы верно подметили. Наказали нас с Хирмусом так. Для сатира нет худшего наказания, чем учебка. И знаете, что самое неприятное? Вы не поверите: они практикуют телесные наказания! Вандалы! Это же темное Средневековье!
- Откуда знаешь про Средневековье? - в глазах Зевса мелькнула подозрительность.
- Читал в пророчествах - дикая вещь... полная деградация...
- Понятно, везде утечки. Это же закрытая информация, мать его.
- Да, но не забывайте, я же квалифицированный полный писец с...
- Только не надо опять перечислять всю классификацию, ладно? А то прямо здесь получишь всю свою повышенную комфортность.
- О'кей, - сатир опять слегка погрустнел.
Собрав наконец свитки, он изучающе огляделся по сторонам, прикидывая, куда можно было бы сесть. Садиться опять на этот холодный мраморный пол почему-то ломало, а никакой лучшей альтернативы пока не предвиделось.
- Эээ, господин Зевс?
- Да? - бог опять обреченно вздохнул, теребя вышитый рукав тоги.
- Можно вопрос?
- Ты уже один спросил.
- Тогда еще один: на что бы я тут мог сесть, сир? - физиономия сатира приняла просительное выражение.
- Полагаю, что на свою мохнатую задницу. Я возражать особо не буду. - ответил бог, начавший уже выказывать признаки нарастающего нетерпения.
- Да, но... - сатир немного замялся, - но хотелось бы что-нибудь... менее мохнатое... вполне устроил бы какой-нибудь стул... можно даже и со столом... - тут сатиру в голову пришла какая-то мысль, - Только, пожалуйста, не надо бабахать! У меня до сих пор уши заложены.
- Хорошо, бабахать не буду.
Зевс буквально на секунду о чем-то задумался. Из ближайших углов к сатиру потянулся белесый туман, формируясь перед ним в нечто, пока еще мало понятное. Через несколько секунд туман обрел густоту и некоторую вязкость, а еще через несколько перед сатиром стояла нормальная дубовая табуретка со слегка белесым оттенком, подходящая для его размеров, и небольшой стол с письменными принадлежностями и парой чистых пергаментов.
- За-ши-бись!.. - явно довольный сатир подошел и аккуратно потыкал табуретку пальцем, ожидая, что он либо пройдет сквозь нее, либо в ней увязнет, либо вообще на фиг сломает. Ничего, оказалось с виду вполне нормальное дерево, немного странное, правда, на ощупь и со слегка непонятной структурой. Сатир опасливо присел, готовый в любую минуту в случае чего вскочить, но все обошлось нормально. - О'кей, теперь за работу. - Гроззи разложил перед собой принесенные свитки и развернул один из них. - Статистику об убийствах и самоубийствах пропустить?
- Да, хватит с меня всяких трупаков, пусть этим Аид занимается. - Зевс несколько раздраженно отмахнулся.
- Так, наезды колесниц на людей тоже опустим... роста революционных настроений не наблюдается... - сатир суетливо перебирал один за другим свитки, - А, вот: отмечается очередное обострение отношений между ахейцами и Илионом, или Троей, - кому как нравится.
- Дай-ка угадаю, - громовержец сделал вид, что изображает задумчивость, - опять из-за бабы?
- Опять... - мечтательно подтвердил сатир, на которого нахлынула масса воспоминаний, никак, однако, с Троей не связанных.
- Ох, уж этот Агамемнон, сидел бы себе в Микенах и жил припеваючи... и когда он, кобелина, успокоится. Я все понимаю, но нельзя же из-за пары лишних ветвистых рогов, выросших на голове брата, города крушить. Взял бы, да разобрался бы по-мужски. Ладно... кто там в разборке участвует?
- Да масса всяких горячих перцев, - сатир снова начал рыться в свитках, - Ахилл будет - сейчас как раз заканчивает разработку специальных доспехов для пяток, Аякс будет, Патрокл вроде бы собирался, Одиссей будет. Да много всяких.
- Ладно, сами разберутся. Вмешательство не требуется. Дальше, - олимпиец величественно почесал подбородок.
- В Египте какой-то мужик вызвал нашествие из лягушек...
- Да? Странно... и что говорит? - удивленно поинтересовался Зевс.
- Что говорит? "Let my people go!" - говорит и грозно так посохом постоянно стучит.
- Никак нет, сир, - ответил покопавшийся в свитках сатир, - согласно докладам с мест, нашествие лягушек было уничтожено нашествием змей, которые были истреблены нашествием мангустов, растерзанных нашествием гиен, порванных в клочки нашествием выплывших из Нила крокодилов, растоптанных в свою очередь нашествием диких полоумных слонов, забитых впоследствии на мясо голодными рабами.
- Рад, что хоть кому-то подфартило, хотя с этими лягушками надо будет разобраться. Что еще?
- Насчет "подфартило" - это еще бабушка надвое сказала. Половину рабов пучит от ожирения, другая половина ввиду полоумности съеденного мяса тоже ополоумела. Теперь носится по Египту. Скоро, впрочем, должны угомониться... так... - сатир развернул очередной список, - в Афинах резко выросло количество сумасшедших, обеспокоенных наступающим Концом Света.
- Концом Света? Да они что там, совсем сдурели? - Зевс эмоционально взмахнул руками. - Сегодня какой год?
- А по какому летоисчислению? - немного замялся сатир, крепко задумавшись.
- Ладно, забей... где-то у меня тут была таблица... - громовержец достал откуда-то из-за трона небольшую золотую книжечку, - с этими народами черт ногу сломит, каждый норовит свое летоисчисление ввести. Так... ну, расслабься... - пролистав пару страниц, сказало божественное создание, - У нас с тобой еще масса времени. Ну, у меня-то, по крайней мере, уж точно.
- А... сколько? - любопытство сатира было нестерпимым.
- Это закрытая информация, даже для таких квалифицированных полных писцов, как ты... Сведения - в единственном экземпляре, вот здесь, - Зевс поднял золотую книжку, - и пока я живой... а я всегда живой... так и будет! Что там дальше?
- Ну, в общем и целом, практически все... только... согласно докладам, Посейдон очень недоволен сложившимся порядком.
- Так он всегда недоволен, - отмахнулся бог.
- Да, но... согласно докладам... - сатир опасливо покосился на выглядывавшую из-за трону Эгиду, легендарный щит Зевса, и золотой огромный меч, менее легендарный, но не менее эффективный, - на сей раз он намерился всерьез занять ваше место и планирует выпустить титанов...
- ЧТО?!! - оглушительно прогрохотал Зевс. Сатир понял, что барабанные перепонки лопнули, а душа практически уже готова покинуть тело. - Это же полный бред!!! Он не может не понимать, что если он освободит титанов, конец придет всем - и ему в том числе! Он, может быть, и идиот, но не до такой же степени!..
Глаза Зевса загорелись не предвещавшим ни чего хорошего огнем, а здоровенные руки начали понемногу искрить. Громовержец сдвинул брови и о чем-то задумался, крепко сжимая зубы. После нескольких долгих минут он продолжил.
- Ладно, в любом случае это слишком важно, чтобы оставлять без внимания. Надо все серьезно перепроверить... Кто там сейчас в резерве? Богов не вмешивать, только смертные, в крайнем случае, полубоги.
- Так... - сатир был все еще взволнован, но лучше уж, когда Зевс что-то говорит, чем когда начинает искрить - тут и до беды недалеко. Торопливо перебирая свитки, он пустился в перечисления, - Геракл... - глаза сатира забегали, читая пергамент, - в настоящее время недоступен...
- Что с ним? - олимпиец успел слегка остыть, продолжая задумчиво перебирать какие-то сложные комбинации в своих божественных мозгах.
- Ясно что: лечится от мании величия. Изображал из себя Зевса, пришлось срочно госпитализировать... эх, сколько народу зря полегло... говорят, скоро вылечится, но на все нужно время...
- Этого следовало ожидать, но ничего, переболеет - станет умнее. Легкая терапия не помешает, паренек-то в целом способный... Кто там дальше?
- Пелебий... к несчастью, недавно стал инвалидом, выздоровлению не подлежит.
- А с этим что случилось?
- Тот же синдром... - Грози внимательно водил пальцем по пергаменту, - изображал из себя Геракла, изображающего Зевса. Слишком высоко задрал подбородок, результат - перелом шеи.
- Понятно, дальше, - похоже, что верховный бог уже внутренне приготовился к длительному перечислению клинических случаев.
- Максус - также на излечении...
- Случайно, не изображал из себя Пелебия, подражающего Гераклу, изображающему Зевса? - поинтересовался олимпиец.
- Нет, все гораздо банальнее: Венера подсуетилась... ну, вы же знаете его любвеобильность. Даже нам, сатирам, за ним порой нелегко угнаться было. Так вот и подцепил, в конце концов, какую-то дрянь. Никто не знает, что именно, но все уверенны, что венерическое...
- Ладно, дальше... - Зевс неторопливо закинул одну ногу с надетой золотой сандалией на другую и оперся могучим кулаком о щеку.
- Маматр - в настоящее время к боевой службе полностью негоден в связи с безудержным тремором, вызванным неумеренным потреблением алкоголя. Пытались отправить в бой, дали меч - так до сих пор отобрать не можем. Уже порубил в капусту уйму народу. Остановиться и сам бы рад, да не в состоянии. Создали вокруг него санитарную зону, никого не подпускаем - ждем, пока сам от бессилия иссякнет.
Сатир вопросительно посмотрел на Зевса, ожидая вопросов, но тот лишь нехотя махнул рукой.
- Сикузоид - погиб на Олимпийских играх. Пытался на спор обогнать брошенное копье - не получилось, - продолжал Грози. - Эсмехил - свихнулся, изобретая тритиропрехтофоракос.
- И что это? - слегка заинтересовался Зевс.
- Чтобы это понять, к сожалению, надо тоже свихнуться. Но, судя по слухам, если бы знали, как его использовать, штука была бы незаменимой... неясно, правда, для чего, но это уже и неважно... - сатир еще раз озабоченно перелистнул пару свитков,
- На этом по большому счету и все. Осталась совсем уж всякая мелочь, а из тех, что покрупнее, большая часть готовится к войне с Троей.
- Да... непорядок... и мало, что ли, у меня детей? Может, еще нарожать? А то случись необходимость кого послать, как сейчас - и нет никого стоящего. Что там у других богов? Среди их протеже смотрел?
- Афина тут одного подыскала: Аркантос... кажется, герой, вроде не липовый... место жительства: Атлантида, город Тисид, Циклопова улица, пятый дом. Имеет жену, сына. Характер спокойный, уравновешенный. Боевой опыт - значительный. Бахвальство - умеренное. Единственный серьезный недостаток с учетом специфики задания - как и большинство атлантов, поклоняется Посейдону, - с интонацией зачитал сатир подготовленное досье.
- Хмм... Афина - девка неглупая. Все-таки моя дочь, а я, в отличие от Посейдона, всяких одноглазых, восьмируких и прочих уродов не рожаю. Ладно, пусть будет Аркантос. Раз она ему симпатизирует, значит, есть с чего. Только одного атланта для полной картины мало, лишняя пара глаз и ушей мне не помешает.
- Неужели еще одна трансформа? - Гроззи оживился и, подперев голову маленькими руками, приготовился к представлению.
- Нет, ошибся, сатир, нужная мне пара ушей и глаз уже готова... - Зевс многозначительно замолчал, продолжая внимательно смотреть на маленькое мохнатое существо.
Почему-то Гроззи стало как-то нехорошо, желудок ни с того, ни с сего протестующее заворчал, а на голову опустилась какая-то темная туча давящей депрессии. Он в надежде оглянулся, но, никого за собой не увидев, понял, что настала пора потихоньку тикать. Сатир сполз со стула и начал осторожно пятиться.
- Вы не поймите ничего плохого, но... понимаете, для сатиров есть вещи, еще гораздо более неприятные, чем учебка... война там, например... - Гроззи постоянно запинался и говорил неуверенно. - К тому же при всем уважении к вам, сир, воевать с Посейдоном - это не самое полезное занятие для маленького сатира. Даже если и не воевать, то смотреть, как кто-то воюет... Уверяю вас, лучший вид открывается именно с Олимпа и лезть в самое пекло совершенно незачем, - сатир резко развернулся и пустился бежать изо всех сил, но через какое-то время понял, что лишь беспомощно молотит ногами в воздухе, ни на йоту не сдвинувшись с места.
- Не волнуйся, защиту я обеспечу, - попытался успокоить сатира Зевс.
- Да, но вы-то будете далеко, а Посейдон - близко... к тому же, - сатир начал понемногу смиряться с неизбежным, - мне спускаться с вашей лестницы - несколько дней, подниматься - еще дольше. Пока я на своих маленьких ножках туда-сюда буду бегать, вся война мимо пройдет.
- Насчет этого тоже не волнуйся...
- Неужели выделите персонального Пегаса? - слегка обнадежено поинтересовался сатир. - Слышал, у вас их тут чуть ли не табунами разводят.
- Зачем Пегаса? - Зевс внимательно смерил сатира взглядом. - Вот ты такой маленький и почти круглый... у тебя, наверно, аэродинамика хорошая?
- В смысле? - поинтересовался Гроззи, но на всякий случай опять начал пятиться.
- В смысле? Сейчас узнаешь...
Когда до сатира дошел смысл предстоящего, он в ужасе еще раз попытался убежать, истошно колотя в воздухе своими копытцами. Гроззи почему-то вспомнилось его беззаботное детство, любимый лес, вся его буйная жизнь. Последнее, что он помнил, был нечеловеческий, вырывающийся из его груди крик: "Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т!!!"
***
У подножия Олимпа два дорийца терпеливо ворошили мотыгами землю, изнывая под палящим солнцем и молясь про себя Деметре, чтобы та ниспослала наконец долгожданный дождь. Неожиданно один из них уловил краем глаза какое-то движение на небосклоне. Он тяжело приподнял голову и увидел, как небо прочертила небольшая комета, оря благим матом и стремительно удаляясь на запад. Не говоря ни слова, крестьянин снова согнулся над полем и продолжил неторопливыми ритмичными движениями дробить землю...
722 Прочтений • [Тень над Олимпом] [28.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
